– Не волнуйся, Розали. Я не обижаюсь. Так что ты хочешь сказать?

Она снова засмеялась, смех ее прозвучал странно смущенно. – Попытаюсь рассказать тебе, почему я считаю, что тебе следует оставаться человеком – причины по которым я сама предпочла бы остаться человеком, если бы оказалась на твоем месте.

– Ох!

Она улыбнулась в ответ на мой потрясенный возглас и затем вздохнула.

– Эдвард когда-нибудь рассказывал тебе, что этому предшествует? – спросила она, жестом показав на свое великолепное бессмертное тело.

Внезапно помрачнев, я медленно кивнула головой.
– Он сказал, что это похоже на то, что случилось со мной в Порт Анжелесе, только рядом не будет никого, чтобы спасти меня. – это воспоминание заставило меня задрожать.

– И это правда всё, что он тебе рассказал? – спросила она.
– Да, – сказала я, опустошенным в замешательстве голосом. – А разве есть что-то ещё?

Она посмотрела на меня и улыбнулась; выражение ее лица было жесткое и горькое, но даже сейчас она была ошеломляюще красива.

– Да, – сказала она. – Есть ещё.

Я ждала, пока она смотрела в окно. Кажется, она пыталась успокоиться.

– Белла, хочешь услышать мою историю? В ней нет счастливого конца – но у кого из нас он есть? Если бы наши истории заканчивались хорошо, мы все лежали бы сейчас под могильными плитами.

Я кивнула, хотя и была напугана ее тоном.

– По сравнению с тобой, я жила совсем в другом мире, Белла. Мой человеческий мир был намного проще. Шел 1933 год. Мне было восемнадцать лет, я была прекрасна. Моя жизнь была идеальной.

Она смотрела в окно на серебряные облака, ее мысли витали где-то далеко.

– Мои родители были типичными представителями среднего класса. У моего отца была стабильная работа в банке, теперь я понимаю, что он был доволен тем, чего достиг, он предпочитал считать свое процветание наградой за талант и тяжкий труд, а не просто случайной удачей. Тогда я принимала все как должное; в моём доме даже Великая Депрессия казалась лишь неприятным слухом. Конечно, я видела бедняков, тех кому не повезло. Мой отец убедил меня, что они сами были виноваты в своей бедности.

– Работа моей матери была вести хозяйство, нужно было содержать всё в безупречном порядке, и воспитывать меня и двух моих младших братьев. Я всегда стояла на первом месте и была ее любимицей. Тогда я не совсем понимала, хотя смутно догадывалась, что мои родители не были полностью удовлетворены тем, что имели, несмотря на то, что их доходы были гораздо выше, чем у большинства других людей. Им хотелось большего. Им хотелось успеха в обществе, можно назвать их карьеристами. Моя красота была для них подарком судьбы. Они видели в этом гораздо больше возможностей чем я.

– Они не были довольны жизнью, но зато меня всё устраивало. Я была довольна тем, что могла быть самой собой, быть Розали Хейл. Мне льстило, что мужчины провожали меня взглядом, куда бы я не пошла, с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет. Я была очарована тем, что мои подруги с завистью вздыхали, прикасаясь к моим волосам. И я была счастлива, что моя мать гордилась мной, а отец любил покупать мне красивые платья.

– Я знала, чего хочу от жизни, и всё указывало на то, что я получу желаемое. Я хотела быть любимой, быть обожаемой. Мечтала о пышной, утопающей в цветах свадьбе, чтобы все в городе смотрели, как отец ведёт меня к алтарю, и думали, что нет на свете никого прекрасней. Белла, мне как воздух было необходимо восхищение. Я была глупой и поверхностной, но я была довольна всем. – она улыбнулась, удивленная своей собственной оценкой.

– Влияние моих родителей сделало меня такой, я тоже желала от жизни материальных ценностей. Я хотела большой дом с элегантной мебелью, и чтобы кто-то следил за порядком в нем, и современную кухню, в которой бы кто-то готовил. Как я уже сказала, я была поверхностной. Юной пустышкой. И я не видела причин, по которым я не могла получить всего этого.

– Но кое-что из желаемого было для меня особенно важно. Особенно одно. Моей самой близкой подругой была девушка по имени Вера. Она рано вышла замуж – ей было всего семнадцать. Ее мужем был человек, за которого мои родители никогда не позволили бы мне выйти замуж – он был плотником. Год спустя она родила сына, маленького красивого мальчика с ямочками на щеках и черными кудряшками. Тогда, впервые в жизни я почувствовала настоящую зависть.

Розали посмотрела на меня своими бездонными глазами.
– Тогда было совсем другое время. Несмотря на то, что мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, я была полностью готова к этому. Мне очень хотелось иметь своего собственного малыша. Мне хотелось иметь собственный дом и мужа, который целовал бы меня, возвращаясь с работы – всё как у Веры. Только мысленно свой дом я представляла иначе…

Мне было трудно представить тот мир, который знала Розали. Для меня ее рассказ казался волшебной сказкой, а вовсе не реальной историей. Слегка шокированная, я сообразила, что ее мир был очень похож на мир Эдварда, тот в котором он, жил будучи человеком. Пока Розали сидела в молчании, я размышляла: «Кажется ли мой мир таким же непостижимым для него, каким мне показался мир Розали?».

Она вздохнула, и когда заговорила снова, ее голос изменился, там больше не было тоски.

– В Рочестере была только одна семья, принадлежавшая к высшему свету, и по иронии судьбы они носили фамилию – Кинг. Ройс Кинг владел банком, в котором работал мой отец, и практически всем остальным прибыльным бизнесом в городе. Вот как его сын, Ройс Кинг Второй, – ее рот искривился, когда она сквозь зубы произнесла его имя, – увидел меня впервые. Он собирался вступить во владение банком, и, поэтому, стал часто там появляться, изучая разные нюансы. Два дня спустя, моя мать очень кстати забыла дать отцу с собой на работу завтрак. Я помню как растерялась, когда она настояла, чтобы я надела свое белое платье из органзы и уложила волосы – и это лишь для того, чтобы просто пройтись до банка. – Розали горько усмехнулась.

– Я не обратила особого внимания на то, как пристально разглядывал меня Ройс. На меня всегда все смотрели. Но в тот вечер я получила первую розу. Всё время ухаживаний, каждый вечер он посылал мне по букету роз. Моя комната была постоянно наполнена ими. Когда я выходила из дома, мне казалось, что я даже пахну розами.

– Ройс был красив. У него были бледно-голубые глаза и белокурые, светлее моих, волосы. Он сказал, что мои глаза похожи на фиалки, после чего эти цветы стали появляться в букетах вместе с розами.

– Мои родители нас одобряли – это ещё было мягко сказано. Это было именно то, о чем они мечтали. А Ройс казался мне тем, о ком мечтала я. Принц из волшебной сказки пришел, чтобы сделать меня своей принцессой. Всё что я хотела, и все же я ждала большего. Я была знакома с ним меньше двух месяцев, а мы уже были обручены.

– Мы не проводили много времени наедине друг с другом. Ройс говорил, что у него слишком много дел на работе, а когда мы бывали вместе, ему нравилось, чтобы на нас смотрели и видели, как я держу его под руку. Мне это тоже нравилось. Было много вечеринок, танцев, и прелестных нарядов. Когда твоя фамилия Кинг, для тебя открыта любая дверь, и красная дорожка расстелена, чтобы приветствовать тебя.

– Это была недолгая помолвка. Свадьба планировалась грандиозная. Казалось, сбываются все мои мечты. Я была абсолютно счастлива. Приходя к Вере, я больше не испытывала зависти. Я представляла себе своих светловолосых малышей, играющих на огромных лужайках в имении Кингов, и мне становилось жаль ее.

Неожиданно Розали замолчала, плотно стиснув зубы. Это отвлекло меня от ее истории, и я поняла, что мы подошли к самой ужасной ее части. Как она и обещала, у этой истории не будет счастливого конца. Я подумала, наверно потому в ней столько горечи – больше чем у остальных – что ее человеческая жизнь оборвалась в момент, когда она достигла желаемого.

– В тот вечер я была у Веры, – прошептала Розали. Ее лицо было гладким, как мрамор, и таким же твердым. – Ее маленький Генри был действительно прелестным, особенно его улыбка с ямочками на щечках – он только-только научился садиться сам. Вера проводила меня до двери, держа на руках своего малыша, а рядом, обнимая за талию, стоял ее муж. Он поцеловал ее украдкой в щеку, думая, что я не вижу. Это меня взволновало. Когда меня целовал Ройс, это было как-то по-другому – не так нежно... Я выбросила эти мысли из головы. Ройс был моим принцем. И однажды, я стану королевой.

В лунном свете было сложно разглядеть, но кажется, ее бледное как мел лицо, стало ещё бледнее.

– На улице стемнело, и повсюду уже горели фонари. Я даже не думала, что уже так поздно, – сказала она и чуть слышно зашептала: – Было холодно. Слишком холодно для конца апреля. Свадьба должна была состояться всего лишь через неделю и, спеша домой, я беспокоилась о погоде… – я так отчетливо до сих пор все это помню. Я помню каждую мелочь той ночи. Поначалу... я часто возвращалась к тем событиям. Тогда я не могла думать больше ни о чем другом. Вот почему именно это так хорошо сохранилось в моей памяти, тогда как другие, приятные воспоминания моей жизни бесследно исчезли.

Она вздохнула и снова зашептала:
– Да, я беспокоилась о погоде… мне не хотелось переносить свадьбу в дом…

– Я почти добралась до дома, оставалось пройти всего пару улиц, когда услышала их. Компанию слишком громко смеявшихся мужчин под разбитым фонарем. Пьяных. Я пожалела, что не позвонила отцу и не попросила встретить и проводить меня до дома, но путь был таким коротким, что это показалось мне глупым. И затем он позвал меня по имени.

– Роуз! – закричал он, а остальные идиотски засмеялись.

– Сперва, я не заметила, что эти пьянчуги были слишком хорошо одеты. Это был Ройс и несколько его друзей, сыновей других богатеев.

– Это моя Роуз! – орал Ройс, смеясь вместе с ними, как дурак. – Ты припозднилась. Мы замерзли, ты заставила нас долго ждать.

– Я никогда не видела его пьяным. Так, несколько тостов на вечеринках и все. Он говорил, что не любит шампанское. Я и понятия не имела, что он предпочитает напитки покрепче.

– У него появился новый друг, приехавший из Атланты, он был другом какого-то из его друзей.

– Что я тебе говорил, Джон, – крикнул Ройс, хватая меня за руку и притягивая ближе. – Разве она не прекрасней, чем все эти твои красотки в Джорджии?

– Мужчина, которого звали Джоном, был загорелым брюнетом. Он оглядел меня с ног до головы, как будто я была лошадью, которую он собирается покупать.

– Трудно сказать, – медленно произнес он. – Она одета.

– Они засмеялись, все, включая Ройса. Вдруг, он сорвал жакет с моих плеч, кстати, это был его подарок, оторвав при этом медные пуговицы, и они рассыпались по улице.

– Покажи им, какая ты, Роуз! – засмеялся он и сорвал с моей головы шляпку. Заколки, которыми была приколота шляпка, вырвали несколько прядей моих волос, и я вскрикнула от боли. Похоже, им это понравилось… звук моей боли …

Розали вдруг посмотрела на меня так, будто забыла о моем существовании и удивилась увидев рядом. Я была уверена, что мое лицо было такое же бледное как и у нее. Хотя может и зелёное.

– Я не хочу заставлять тебя слушать остальное, – тихо сказала она. – Они оставили меня на улице, и, уходя, продолжали смеяться. Они думали, что я умерла. Они дразнили Ройса, что ему придется искать новую невесту. А он засмеялся и сказал, что сначала ему придется научиться сдерживать себя.

– Я лежала и ждала смерти. Было холодно. Но во мне было столько боли, что я даже удивилась, что холод все ещё имеет для меня значение. Пошел снег, а я все думала, почему я не умираю. Я с нетерпением ждала смерти, чтобы прекратить эту боль. Но это продолжалось так долго…

– Затем меня нашел Карлайл. Он учуял запах крови и пришел посмотреть в чем дело. Я помню, как во мне возникло неясное раздражение, когда он возился со мной, пытаясь спасти мою жизнь. Мне никогда не нравились ни доктор Каллен, ни его жена, ни ее брат – Эдвард тогда притворялся им. Меня огорчало, что все они были красивее меня, особенно мужчины. Но они не вращались в обществе, поэтому я видела их всего лишь раз или два.

– Когда он поднял меня с земли и побежал, я думала, что умерла, потому что бешеная скорость, с которой он несся, вызывала у меня ощущение полета. Я помню, как боялась, что боль больше никогда не прекратится…

– Затем я оказалась в теплой ярко освещённой комнате. И теряя сознание, я была благодарна за то, что боль начала утихать. Но вдруг, в меня вонзилось что-то острое, в мое горло, запястья, лодыжки. Я испуганно закричала, решив, что он подобрал меня, чтобы причинить ещё больше боли. А затем мое тело запылало в огне, и мне стало на всё наплевать. Я умоляла его убить меня. А когда в дом вернулись Эсме и Эдвард, я и их стала молить о смерти. Карлайл сел рядом со мной, взял мою руку и, сказав, что очень сожалеет, пообещал, что это скоро закончится. Он все мне рассказал, и иногда я даже его слушала. Он рассказал мне о том, что он такое и чем становлюсь я. Но я ему не поверила. Он извинялся передо мной каждый раз, когда я кричала.

– Эдвард был недоволен. Я помню, как они обсуждали меня. Иногда я прекращала кричать, всё равно толку от этого не было.

– Карлайл, о чем ты думал? – сказал Эдвард. – Розали Хейл? – она в точности сымитировала раздраженный тон Эдварда.

– Мне не понравилось то, каким тоном он произнес мое имя, как будто со мной было что-то не так.

– Я просто не мог позволить ей умереть, – тихо сказал Карлайл. – Это было слишком… слишком ужасно, она ещё так молода.

– Я знаю, – ответил Эдвард, и мне показалось, что его голос прозвучал отрешенно. Меня это сильно возмутило. Я ещё не знала тогда, что он мог видеть всё, что видел Карлайл.

– Она такая юная. Я не мог ее бросить, – шепотом повторил он.

– Конечно, ты не мог, – согласилась Эсме.

– Люди постоянно умирают, – сурово напомнил ему Эдвард. – Ты не думаешь, что она слишком узнаваема? Кинги развернут бурную деятельность и, чтобы отвести от себя подозрения, начнут широкомасштабный поиск, – прорычал он.

– Меня порадовал тот факт, что им, кажется, было известно, что Ройс был преступником. Я пока ещё не знала, что все уже почти закончилось, что я могу сконцентрироваться на их разговоре только потому, что становлюсь сильнее. Боль стала отступать, начиная с кончиков моих пальцев.

– Что мы будем с ней делать? – с отвращением спросил Эдвард или, может, мне только показалось.

Карлайл вздохнул.
– Это ей решать. Может, она захочет пойти своей дорогой.

– Возможно, я бы сразу поверила в то, что он мне рассказал, если бы его слова не напугали меня так сильно. Я знала, что моя жизнь закончилась, и нет возврата назад. Я не могла свыкнуться с мыслью, что осталась одна.

– Как только боль полностью отступила, они снова объяснили мне, чем я стала. На этот раз я поверила. Я чувствовала жажду, твердую кожу, и, наконец, я увидела свои сияющие красные глаза.

– Поскольку я изначально была пустышкой, то в первое время, видя свое отражение в зеркале, я чувствовала облегчение. Не считая глаз, я была самым прекрасным существом, которое когда-либо видела, – она засмеялась над собой. – Только позже, я стала винить свою красоту в том, что со мной произошло, и видеть в ней свое проклятие. Мне бы хотелось быть… ну, не совсем уродиной, но обычной. Как Вера. Тогда мне позволили бы выйти замуж за того, кто любил бы меня, и я смогла бы иметь хорошеньких детишек. Вот, чего мне действительно всегда хотелось. И я до сих пор считаю, что не просила слишком многого.

Она снова на какое-то время погрузилась в свои мысли, и я задумалась, не забыла ли она о моем существовании снова. Но затем она неожиданно улыбнулась, всем своим видом излучая торжество.

– Ты ведь знаешь о моем достижении, о том, что я почти так же чиста, как Карлайл, – сказала она мне. – Чище, чем Эсме. И в тысячи раз чище Эдварда. Я никогда не пробовала человеческой крови, – гордо заявила она.
Она поняла, что я заинтересовалась, услышав в ее заявлении одно маленькое уточнение – «почти».

– Я действительно убила пятерых человек, – сказала она довольно. – Если, конечно, их можно назвать людьми. Но я действовала очень аккуратно, чтобы не пролить ни капли их крови, так как знала, что не смогу устоять, а мысль о том, чтобы иметь в себе хотя бы маленькую, принадлежащую им частичку, была мне отвратительна.

– Ройса я оставила напоследок. Я надеялась, что, услышав о смерти своих друзей, он поймет, что его ожидает. Я рассчитывала на то, что страх сделает его конец ещё ужасней. Думаю, это сработало. Когда я пришла за ним, он, охраняемый вооруженными людьми, прятался в комнате без окон за дверью, такой же толстой, как в хранилище банка. Упс – убийств было семь, – поправила она. – Я забыла про его охрану. Но на это мне потребовалась лишь секунда.

– В моих действиях было слишком много театральности. По правде говоря, это было ребячеством. Я одела свадебное платье, которое украла по этому случаю. Увидев меня, он закричал. Той ночью он много кричал. Это было хорошей идеей – оставить его напоследок, к тому моменту мне уже было легче себя контролировать, и я могла убивать его так медленно, как только пожелаю…

Она внезапно замолчала, и взглянула на меня:

– Прости, – сказала она виноватым голосом – Я пугаю тебя, да?

– Да нет, – солгала я.

– Я увлеклась.

– Не волнуйся.

– Я удивлена, что Эдвард так мало рассказал тебе об этом.

– Он не любит рассказывать чужие истории. Ему кажется, что это, в некотором смысле, предательство, ведь он слышит больше, чем ему следует знать.

Она улыбнулась, качая головой:
– Пожалуй, я должна ему больше доверять. Ведь он действительно так благороден, неправда ли?

– Думаю да.

– Должна признаться, – вздохнула она. – Я была к тебе не справедлива, Белла. Он не говорил тебе, почему? Или для него это тоже слишком личное?

– Он сказал, это из-за того, что я – человек. Что тебе трудно смириться с тем, что о вас знает кто-то посторонний.

Меня перебил мелодичный смех Розали:
– Теперь я действительно чувствую себя виноватой. Он был намного добрее ко мне, чем я того заслуживаю. –
Мне показалось, что ее смеющееся лицо стало выглядеть намного теплее, будто смеясь, она сбросила маску, которую никогда не снимала в моем присутствии раньше.

– Какой же он врунишка, – снова засмеялась она.

– Он мне соврал? – негодующе спросила я.

– Ну, может это слишком громко сказано. Он просто не все тебе рассказал. То, что он тебе сказал – правда, хотя на данный момент это звучит более правдиво, чем было раньше. Однако, в то же время… – она нервно усмехнулась. – В этом стыдно признаться. Понимаешь, поначалу, это в основном, была ревность чистой воды, потому, что он хотел тебя, а не меня.

Ее слова подняли во мне волну ужаса. Сидя здесь в лунном сиянии, она была самым прекрасным из всего, что я могла когда-либо представить. Я не могла соперничать с ней.

– Но ты же любишь Эммета… – пробормотала я.

Развеселившись, она покачала головой:
– Нет, я вовсе не хочу Эдварда в этом смысле, Белла. И никогда не хотела – я люблю его как брата, но он раздражает меня с того самого момента, как в первый раз услышала его голос. Все-таки, ты должна меня понять.... Я так привыкла к тому, что люди желали меня. А Эдвард ни на йоту мной не заинтересовался. Это разочаровывало меня, и даже поначалу оскорбляло. Но он никогда никому не выказывал своих предпочтений, поэтому расстраивалась я не долго. Даже когда мы впервые встретились с кланом Тани в Денали, в котором были только женщины, Эдвард так и не обратил ни на одну из них своего внимания! А потом он встретил тебя, – она смущенно посмотрела на меня.

Я была не слишком внимательна, и, думая об Эдварде, Тане, и всех тех женщинах, я непроизвольно сжала губы.

– Я не хочу сказать, что ты некрасивая, Белла, – сказала она, неправильно истолковав мое выражение, – Просто тогда это означало, что тебя он находит более привлекательной, чем меня. Я слишком тщеславна.
– Но ты сказала, «поначалу» . Значит, это тебя больше… не беспокоит, да? Я имею в виду, мы же обе знаем, что ты самая красивая женщина на планете.

Я усмехнулась, сказав то, что и так было очевидно. Как странно, что Розали нужны подтверждения этому.

Розали тоже засмеялась:
– Спасибо, Белла. Нет, меня это больше не беспокоит. Эдвард всегда был немного странным, – она рассмеялась снова.

– Но я тебе все ещё не нравлюсь, – прошептала я.

Ее улыбка померкла.
– Прости меня за это.

Какое-то время мы сидели в полной тишине, и, похоже, она не собиралась продолжать.

– Не могла бы ты мне сказать почему? Неужели я сделала что-то такое…? – может, она злилась на меня за то, что я в который раз, снова и снова подвергаю ее семью – ее Эммета опасности? Сначала, Джеймс, а теперь Виктория…

– Нет, ты ничего не сделала, – пробормотала она. – Пока ещё.

Я ошеломленно уставилась на нее.

– Разве ты не видишь, Белла? – неожиданно ее голос зазвучал более страстно, чем когда она рассказывала свою печальную историю. – У тебя уже все есть. У тебя есть целая жизнь впереди – все, чего я так хотела. И ты собираешься бросить всё это. Разве ты не видишь, что я готова на все, чтобы быть тобой? У тебя есть выбор, которого у меня не было, и ты собираешься совершить большую ошибку!

Я отпрянула от ее гневного лица. Сообразив, что от изумления у меня отвисла челюсть, я торопливо закрыла рот, возвращая ее в исходное положение.

Она долго смотрела на меня, и я видела, как ярость в ее глазах постепенно угасла. Вдруг она смутилась.

– Я была уверена, что смогу сделать это спокойно, – Она покачала головой, смущенная охватившей ее волной эмоций. – Просто сейчас это оказалось гораздо сложнее, чем тогда, когда не было ничего, кроме тщеславия.

Она молча уставилась на луну. Прошло несколько минут прежде, чем я набралась храбрости нарушить ее размышления:
– Ты станешь ко мне лучше относиться, если я решу остаться человеком?

Она повернулась ко мне, и ее губы дрогнули в слабом намеке на улыбку.
– Возможно.

– И все же, в твоей истории есть, своего рода, счастливый конец, – напомнила я ей. – У тебя есть Эммет.

– Я получила только половину, – усмехнулась она. – Ты знаешь, что я спасла его от медведя, который напал на него, и принесла домой к Карлайлу. Но ты хоть представляешь, почему я не допустила, чтобы медведь съел его?

Я потрясла головой.

– Черные кудри… ямочки, которые были видны, даже когда он кривился от боли… странная невинность, которой, казалось, не место на мужском лице… он напомнил мне маленького Генри, сына Веры. Я не хотела, чтобы он умирал. Несмотря на то, что я ненавидела эту жизнь, я была достаточно эгоистична для того, чтобы попросить Карлайла изменить его для меня. Мне повезло больше, чем я того заслуживаю. Эммет – это всё, о чем бы я просила, если бы знала себя настолько хорошо, чтобы понять, о чем нужно просить. Он именно тот, кто мне нужен. И, как ни странно, я ему тоже нужна. Эта часть моих желаний исполнилась даже лучше, чем я надеялась. Но больше никогда никого не будет, кроме нас двоих. И я никогда не буду сидеть вместе с ним, таким же седоволосым, как и я, где-нибудь на крылечке, окруженная внуками.

Теперь ее улыбка стала доброй:
– Для тебя это звучит немного странно, да? С одной стороны, ты, в некотором смысле, взрослее, чем была я в свои восемнадцать лет. Но с другой стороны… есть вещи, о которых ты ещё серьезно даже не задумывалась. Ты ещё слишком молода, чтобы знать, чего захочешь через десять, пятнадцать лет – и слишком молода, чтобы отказаться от всего того, о чем даже не имеешь представления. Не будь опрометчивой в своих поступках, Белла, ведь речь идет о вечности. – она погладила меня по голове, но в ее жесте не было ни капли снисходительности.
Я вздохнула.
– Просто подумай об этом, хотя бы немного. Когда всё произойдет, ничего нельзя будет вернуть обратно. Эсме обходится тем, что считает нас своими детьми… Элис не помнит ничего из своей прошлой жизни, потому и не тоскует по ней. … Но ты будешь помнить. Слишком от много придется отказаться.

«Но взамен я получу намного больше», – подумала я, но не произнесла вслух.

– Спасибо, Розали. Рада, что поняла… узнала тебя получше.

– Прости, за то, что была таким чудовищем, – усмехнулась она. – С этого момента буду стараться вести себя лучше.

Я тоже ей усмехнулась.

Нас пока ещё нельзя было назвать подругами, но я была уверена, что она уже не будет так сильно меня ненавидеть.

– А теперь я, наконец-то, дам тебе поспать. – она бросила взгляд на кровать, и ее губы дрогнули. – Я знаю, ты расстроена из-за того, что он держит тебя взаперти, но не ругай его слишком сильно, когда он вернется. Он любит тебя больше, чем ты можешь себе представить. Его ужасает то, что приходится быть вдали от тебя.

Она тихо встала и подошла к двери. – Спокойной ночи, Белла, – прошептала она, закрывая за собой дверь.

– Спокойной ночи, Розали, – секунду спустя, пробормотала я.

После всего этого я ещё долго не могла уснуть.
А когда я все же уснула, мне приснился кошмар. Под падающими хлопьями снега я ползла по темным, холодным камням незнакомой улицы, оставляя за собой кровавый след. И ангел, похожий на тень, в длинном белом одеянии смотрел на меня обиженными глазами.

На следующее утро, когда Элис везла меня в школу, я сидела и сердито смотрела в окно. Я чувствовала себя совершенно не выспавшейся, и то, что мне приходится сидеть в заточении, раздражало меня все сильнее.

– Сегодня мы поедем в Олимпию или куда-нибудь ещё, – пообещала она. – Будет весело, да?

– Почему бы тебе просто не запереть меня в подвале? – предложила я. – И перестать пытаться подсластить пилюлю.

Элис нахмурилась.
– Он заберет «Порше» назад. У меня плохо получается. Предполагалось, что тебе будет весело.

– Это не твоя вина, – пробормотала я, не в силах поверить, что сама испытываю чувство вины. – Увидимся в обед.

Я потащилась на английский. Без Эдварда день обещал быть невыносимым. Весь первый урок я просидела в скверном настроении, прекрасно понимая, что от этого ничего не изменится.

Когда прозвенел звонок, я поднялась без особого энтузиазма. У выхода из класса, придерживая для меня открытую дверь, стоял Майк.

– Эдвард в походе на выходных? – по-дружески спросил он, когда мы вышли под моросящий дождь.

– Ага.

– Хочешь чем-нибудь заняться вечером?

«Как он может до сих пор на что-то надеяться?»

– Не могу. У меня запланирована пижамная вечеринка, – проворчала я. Он бросил на меня странный взгляд, словно пытаясь понять причину подобного настроения.

– С кем ты …

Вопрос Майка был прерван громким, нарастающим ревом, доносящимся со стоянки за нами. Все вокруг оглянулись, в недоумении наблюдая, как шумный черный мотоцикл, с громким визгом тормознул, останавливаясь у края тротуара, двигатель продолжал рычать.

Джейкоб энергично замахал мне рукой.
– Беги, Белла! – заорал он, перекрикивая рев двигателя.

Я застыла на месте, прежде чем поняла, что происходит.

Быстро посмотрела на Майка, зная, что у меня есть только одна секунда.

Как далеко может зайти Элис в попытке удержать меня у всех на глазах?

– Мне стало плохо, и я ушла домой, хорошо? – сказала я Майку внезапно возбужденным голосом.

– Хорошо, – пробормотал он.

Я чмокнула Майка в щеку.
– Спасибо, Майк. Я твоя должница! – крикнула я, убегая.

Джейкоб улыбнулся и прибавил газу. Я запрыгнула на сидение позади него и крепко обняла его за талию.

Оглянувшись, я мельком увидела застывшую у столовой Элис, в ее глазах горела ярость, зубы оскалены.

Я бросила на нее умоляющий взгляд.

Затем мы помчались так быстро, что мой желудок оказался где-то позади меня.
– Держись крепче, – крикнул Джейкоб.

Как только мотоцикл сбавил скорость, я сразу поняла, что мы, наконец, достигли безопасного места. Джейкоб расхохотался, и я открыла глаза.
– Удалось! – крикнул он. – Не плохой побег из тюрьмы, а?

– Хорошая задумка, Джейк.

– Я вспомнил, как ты говорила, что ясновидящая кровопийца не может предвидеть моих действий. Я рад, что ты об этом не подумала – тогда бы она не пустила тебя в школу.

– Всё потому, что на это я не рассчитывала.

Он победно рассмеялся.
– Чем ты хочешь сегодня заняться?

– Чем угодно! – улыбнулась я. Здорово быть свободной!

Глава восьмая.
Темперамент.

Бесцельно гуляя, мы снова оказались на пляже. Джейкоб всё ещё гордился организацией побега.

– Думаешь, они придут искать тебя? – с надеждой в голосе спросил он.

– Нет, – уверенно ответила я. – Хотя, сегодня вечером они будут в ярости.

Он поднял камень и кинул его в воду.
– Тогда, не возвращайся, – снова предложил он.

– Чарли будет в восторге, – саркастично заметила я.

– Спорим, он не будет против.

Я не ответила. Скорее всего, Джейкоб был прав. Я сжала зубы. Чарли отдавал явное предпочтение моим друзьям квильютам, это было нечестно. Остался бы он при своем мнение, узнав, что на самом деле выбирать приходилось между вампирами и вервольфами, размышляла я.

– Ну, и какой последний скандал в стае? – небрежно спросила я.

Джейкоб резко остановился и потрясенно посмотрел на меня.

– Что? Ты шутишь?

– Эх, – он посмотрел в сторону.

Я ожидала, что он двинется дальше, но казалось, он погрузился в собственные мысли.

– Скандал и правда был? – удивилась я.

Джейкоб коротко усмехнулся:
– Я уже и забыл, каково это, когда никто ничего не знает. Когда в голове всегда есть укромное место, где можно спрятать свои мысли.

Несколько минут мы молча шли по каменистому пляжу.

– Так что случилось? – наконец спросила я. – О чем все уже знают?

Он нерешительно замешкался, раздумывая, насколько много он собирается мне рассказать. Затем вздохнул и сказал:
– Квил запечатлен. Он уже третий. Все наши начали волноваться. Может, это и не такое редкое явление, как гласят легенды… – сказал он и, нахмурившись, уставился на меня. Он смотрел на меня, не говоря ни слова, даже брови свел от напряжения.

– Чего пялишься? – спросила я, чувствуя себя неловко.

Он вздохнул.

– Да так, ничего.

Джейкоб двинулся с места. Бездумно, он взял мою руку в свою. Мы молча шли мимо скал.

Я думала о том, как мы выглядим со стороны, гуляя по пляжу взявшись за руки, словно влюбленные. Должна ли я возмутиться? Но так всегда было с Джейкобом... Зачем все менять сейчас.

– Почему запечатление Квила стало скандалом? – спросила я, сообразив, что он не собирается развивать эту тему дальше. – Только потому, что он новичок в стае?

– Не в этом дело.

– В чем, тогда, дело?

– В легендах. Я всё не перестаю гадать, когда же мы перестанем удивляться тому, что всё в них – правда, – буркнул он себе под нос.

– Ты мне расскажешь? Или мне придется гадать?

– Все равно, ни за что не угадаешь. Понимаешь, Квил не тусовался с нами, ну, до последнего момента. Так что у Эмили он бывал редко.

– Квил тоже запечатлен с Эмили? – выдохнула я.

– Да нет же! Говорю тебе, не гадай. В гостях Эмили были две племянницы... и Квил встретил Клэр.

Он не стал продолжать. Я какое-то время обдумывала ситуацию.

– Эмили не хочет, чтобы ее племянница связывалась с вервольфом? Немного лицемерно с ее стороны, – сказала я.

Но я могла понять ее чувства. Я снова подумала о длинных шрамах, изуродовавших ее лицо и протянувшихся по всей правой руке. Сэм потерял контроль над собой лишь однажды, когда находился слишком близко к ней. Всего один единственный раз... я видела боль в глазах Сэма, когда он смотрел на то, что сотворил с Эмили. Я могла понять, почему Эмили хочет уберечь от этого свою племянницу.

– Прошу тебя, ты можешь перестать гадать? Ты все равно попала пальцем в небо. Эмили совсем не против, просто... ну, ещё слишком рано.

– Что значит «рано»?

Джейкоб прищурился и посмотрел на меня.

– Постарайся не судить строго, ладно?

Я настороженно кивнула.

– Клэр всего два года, – сказал Джейкоб.

Начался дождь. Я ошеломленно заморгала, когда капли стали падать мне на лицо.

Джейкоб молча ждал. На нем, как обычно, не было куртки, дождь оставлял темные пятна на его футболке и мочил его лохматые волосы. Его лицо не выражало никаких эмоций.

– Квил... запечатлен... с двухлетней девочкой? – я, наконец, смогла сформулировать вопрос.

– Всякое бывает, – Джейкоб пожал плечами. Он нагнулся за ещё одним камнем и швырнул его сторону бухты, – Или, по крайней мере, так говорится в легендах.

– Но она ребенок, – запротестовала я.

Он мрачно посмотрел на меня.
– Квил больше не будет стареть, – слегка язвительным напомнил он. – Просто нужно будет подождать несколько десятилетий.

– Я... не знаю, что сказать.

Я пыталась не возмущаться, но, по правде говоря, я была в ужасе. После того, как я узнала, что зря обвиняла вервольфов в совершении убийств, их привычки абсолютно перестали меня беспокоить. Но теперь...

– Ты осуждаешь, – обвинил он. – Вижу по твоему лицу.

– Прости, – прошептала я, – но это действительно звучит пугающе.

– На самом деле это не так. Ты все не правильно понимаешь. – возмущенно защищал своего друга Джейкоб. – Я видел его глазами, как это случилось. Ничего романтичного в этом для Квила не было, – он глубоко вздохнул, явно расстроенный.

– Это так сложно объяснить. Это совсем не похоже на любовь с первого взгляда. Это скорее ... как притяжение. Когда ты видишь ее, силы земли перестают держать тебя. Только она тебя держит. И все, кроме нее, теряет свое значение. И ты можешь сделать все для нее, быть всем для нее ... Ты станешь, кем угодно, ради нее. Будешь тем, кто ей нужен – защитником, возлюбленным, другом, братом. Квил будет самым лучшим, самым добрым братом, о котором только мечтает ребенок. На свете не найдется другого такого ребенка, о котором заботились бы лучше, чем об этой девочке. Потом, когда она станет старше и ей понадобиться друг, он будет самым понимающим, преданным и надежным, чем кто бы то ни было. Когда она вырастет, они будут также счастливы, как Эмили и Сэм, – при упоминании Сэма, в его голосе послышалась странная горечь.

– А у Клэр есть выбор?

– Конечно, но почему бы, в конце концов, ей не выбрать его? Он будет ей идеальной парой. Как будто он был создан именно для нее.

Мы шли молча с минуту, пока я не остановилась бросить камень в океан. Камешек упал на песок, не долетев до воды нескольких метров. Джейкоб посмеялся надо мной.

– Не могут же все быть супер-сильным, – пробурчала я.

Он вздохнул.
– Когда ты думаешь, это произойдет с тобой? – тихо спросила я.

Его ответ был прямым и незамедлительным:
– Никогда.

– Но ведь это не возможно контролировать, не так ли?

Он молчал несколько минут. Неосознанно, мы оба замедлили шаг, вообще, почти перестали идти.

– Этому не суждено случиться, – признался он. – Я должен увидеть ее, ту единственную, мою вторую половину.

– И ты думаешь, что если ты ее пока не видел, то она не существует? – скептически заметила я. – Джейкоб, ты совсем не видел мира. Видел даже меньше, чем я.

– Нет, не видел, – глухо сказал он и взглянул мне в лицо неожиданно пронзительным взглядом.

– Но я больше никого не увижу, Белла. Я вижу только тебя. Даже, когда закрываю глаза и пытаюсь представить что-то другое. Спроси Квила или Эмбри. Это всех их сводит с ума.

Я опустила глаза, разглядывая камни.

Мы больше не двигались. Единственным звуком был прибой. Он перекрывал даже шум дождя.

– Наверно, мне лучше вернуться домой, – прошептала я.

– Нет! – вскрикнул он, удивленный моим решением.

Я снова посмотрела на него, и в его глазах читалась тревога.

– У тебя же весь день свободен. Кровососа ещё нет дома.
Я сверкнула на него глазами.

– Без обид, – быстро добавил он.

– Да, у меня весь день свободен. Но, Джейк…

Он поднял руки.

– Извини, сказал он, – Я больше не буду. Я буду просто Джейкоб.

Я вздохнула.
– Но, если ты действительно так думаешь…

– Не волнуйся обо мне, – настаивал он, обезоруживающе улыбаясь. – Я знаю, что я делаю. Просто скажи, если я тебя расстроил.

– Я не знаю…

– Брось, Белла. Давай вернемся домой и возьмем наши мотоциклы. Чтобы не растерять навыки, нужно часто кататься.

– Не думаю, что мне это позволено.

– Кем? Чарли или крово – или им?

– Обоими.

Джейкоб улыбнулся, неожиданно становясь тем Джейкобом, по которому я так соскучилась, солнечным и теплым.

Я не смогла удержаться и улыбнулась в ответ.

Дождь превратился в туманную морось.

– Я никому не скажу, – пообещал он.

– Кроме всех своих друзей.

Он серьезно кивнул и поднял вверх правую руку:
– Обещаю не думать об этом.

Я рассмеялась.
– Если я пострадаю, то скажешь, что я запнулась.

– Как скажешь.

Мы катались на мотоциклах по просёлочным дорогам, вокруг Ла Пуш, пока начавшийся дождь не размочил их, и они не стали слишком грязными. Джейкоб стал уверять меня, что потеряет сознание, если не поест. Когда мы зашли в дом, Билли поприветствовал меня так, будто мое внезапное возвращение было совершенно заурядным явлением, обычным желанием провести день с друзьями. Мы съели бутерброды, приготовленные Джейкобом, потом пошли в гараж, и я помогла ему вымыть мотоциклы. Я не была здесь несколько месяцев, с тех пор как вернулся Эдвард, но это не имело никакого значения. Просто, совершенно обычный день в гараже.

– Просто замечательно, – отметила я, когда он достал из сумки с продуктами теплый лимонад. – Я скучала по этому месту.

Он улыбнулся, оглядев пластиковые навесы, скрепленные вместе над нашими головами.

– Да-а, ещё бы. Все великолепие Тадж-Махала без неудобств и затрат на путешествие в Индию.

– За маленький Тадж-Махал в Вашингтоне, – произнесла я тост, поднимая свою банку.

Мы чокнулись банками с лимонадом.

– Ты помнишь последний День Валентина? Кажется, как раз тогда ты была здесь в последний раз, тогда все было ещё… нормальным.

Я засмеялась.
– Конечно, помню. Продаться в рабство за коробку сахарных сердечек. Такое не забывается.

Он рассмеялся вместе со мной.

– Точно. Хм, рабство. Надо подумать об этом, – затем он вздохнул. – Кажется, все это происходило много лет назад. В другой, счастливой эре.

Я не могла с ним согласиться. Моя счастливая эра наступила сейчас. Но я удивилась, осознав, что слишком по многому скучаю из того, «темного» времени в моей жизни. Я уставилась в открытое окно на густой лес. Дождь пошел снова, но в маленьком гараже, в компании с Джейкобом было тепло. От него шло тепло, как от печки.
Он легонько коснулся пальцами моей руки.

– Все действительно изменилось.

– Да уж, – сказала я, вытянув руку и похлопав по заднему колесу своего мотоцикла. – Чарли был мной доволен. Я надеюсь, Билли не расскажет про сегодняшнее … – Я закусила губу.

– Нет, не расскажет. Он, в отличие от Чарли, не волнуется из-за подобной ерунды. Эй, я же не принес тебе официального извинения за ту глупую выходку с мотоциклом. Я, действительно, сожалею, что настучал на тебя Чарли. Я не хотел.

Я закатила глаза.
– Я тоже.

– Я, очень-очень, сожалею.

Он с надеждой посмотрел на меня, его виноватое лицо обрамляли мокрые, спутанные волосы.

– Ладно! Ты прощен.

– Спасибо, Белла!

Мы с минуту улыбались, глядя друг на друга, но затем, его лицо помрачнело.

– Ты знаешь, в тот день, когда я привез мотоцикл… Я хотел спросить у тебя кое о чем, – медленно проговорил он. – Но в тоже время… не хотел.

Я замерла – реакция на стресс. Это была привычка, которую я переняла от Эдварда.

– Ты просто упрямилась, потому что злилась на меня или ты действительно говорила серьезно? – прошептал он.

– Ты про что? – прошептала я в ответ, хотя уже и так знала, о чем он спрашивает.
Он уставился на меня.

– Ты знаешь. Когда ты заявила, что это не моё дело… если... если он укусит тебя, – он съежился, произнеся последние слова.

– Джейк … – я сглотнула и… не смогла договорить.

Он закрыл глаза и тяжело вздохнул.
– Ты говорила серьезно?

Он слегка дрожал. Его глаза все ещё были закрыты.
– Да, – прошептала я.

Джейкоб вдохнул, медленно и глубоко.
– Я так и знал.

Я внимательно смотрела на его лицо, ожидая, когда он откроет глаза.
– Ты знаешь, что это будет значить? – вдруг взорвался он. – Ты ведь, правда, это понимаешь? Что произойдет, если они нарушат договор?

– Сначала мы уедем, – тихо проговорила я.

Его глаза сверкнули, открывшись; их черная глубина была полна злобы и боли.
– Для договора не существует географических границ, Белла. Наши прапрадеды только потому согласились сохранять мир, что Каллены поклялись в том, что они – другие, и не представляют опасности для людей. Они пообещали, что больше никогда никого не убьют и не изменят. Если они не сдержат слова, договор теряет силу, и они перестают отличаться от других вампиров. Как только это случится, мы найдем их...

– Но, Джейк, разве ты уже не нарушил договор? – спросила я, хватаясь за соломинку. – Ту часть, где ты не должен рассказывать людям про вампиров? А ты рассказал мне. Разве это не является в какой-то степени нарушением договора?

Джейкобу не понравились мое напоминание, боль в его глазах превратилась в злобу.
– Да, я нарушил договор – но прежде, чем во всё это поверил.

И я уверен, им это известно, – он едко всматривался в мой лоб, стараясь не встречаться с моим пристыженным взглядом. – Но это не тот случай, что может развязать им руки или что-то, вроде того. Тут не будет обмена ошибками. У них есть только одна возможность показать, что они против того, что я сделал. Такая же возможность будет и у нас, когда они нарушат договор – нападение. Начать войну.

Он проговорил это так уверенно, что я поежилась.
– Джейк, все может быть по-другому.

Он сомкнул челюсти.
– Все будет именно так.

Тишина после его заявления была оглушающей.

– Значит – не простишь, – прошептала я.

В полном молчании мы с минуту смотрели друг на друга.

– Значит – прощай, Джейк?

Он заморгал, на его сердитом лице появилось изумление.

– Почему? У нас ведь есть ещё несколько лет. Разве мы не можем на это время остаться друзьями?

– Лет? Нет, Джейк, не лет, – я покачала головой, и горько улыбнулась, – Всего несколько недель.

Такой реакции я от него не ожидала.

Он, вдруг, оказался на ногах; в его руке с громким хлопком взорвалась банка лимонада. Лимонад брызнул в разные стороны, окатив меня, словно из шланга.

– Джейк! – жалобно сказала я, но замолчала, когда поняла, что все его тело дрожит от гнева. Он дико смотрел на меня, из его груди поднимался глухой рык.

Я застыла на месте, от испуга позабыв как двигаться.
Волна дрожи прокатилась по его телу, становясь все интенсивнее, пока он не завибрировал. Очертания его фигуры стали размытыми…

И затем Джейкоб стиснул зубы, и рычание прекратилось.
Он крепко зажмурился, пытаясь сконцентрироваться, дрожь почти прошла, только руки все ещё тряслись.

– Недель, – произнес Джейкоб ровно.

Я не смогла ответить, я все ещё не могла пошевелиться.

Он открыл глаза. В них уже не было ярости.
– Он собирается изменить тебя, превратив в грязную кровопийцу, всего через несколько недель! – прошипел он сквозь зубы.

Слишком ошарашенная, чтобы обижаться на его слова, я просто молча кивнула.

Его лицо под красновато-коричневой кожей позеленело.

– Конечно, Джейк, – прошептала я после целой минуты молчания. – Ему семнадцать, Джейкоб. А я каждый день приближаюсь к девятнадцати. К тому же, зачем ждать? Он – все, чего я хочу. Что я могу поделать?

Последний вопрос был риторическим.

Его слова ударили меня, как хлыст.

– Все, что угодно, только не это. Все, что угодно. Было бы лучше, если бы ты умерла. Я бы предпочел видеть тебя мертвой.

Я отшатнулась, будто от пощечины. Это было больнее, чем, если бы он меня ударил.

И потом, как только эта боль просочилась внутрь меня, мое самообладание лопнуло.

– Может быть тебе и повезет, – холодно сказала я , меня пошатывало. – Может, на обратном пути меня собьет грузовик.

Я схватила свой мотоцикл и вытолкнула его в дождь. Джейкоб не тронулся с места, когда я прошла мимо. Как только я оказалась на маленькой, грязной дорожке, я вскочила на мотоцикл и рванула с места. Из-под заднего колеса в сторону гаража вылетел фонтан грязи, и я надеялась, что он заденет Джейкоба.

Я полностью промокла, пока ехала по скользкому шоссе к дому Калленов. Ветер, казалось, замораживал дождь на моей коже, и мои зубы начали стучать ещё на полпути до цели.

Мотоциклы слишком не практичны для Вашингтона. Непременно продам глупую железку при первой же возможности.

Я закатила байк в подземный гараж Калленов и была удивленна, найдя там ожидавшую меня Элис. Она сидела на капоте своего «Порше», нежно поглаживая машину по желтой поверхности.

– У меня даже не было возможности на нем прокатиться, – вздохнула она.

– Прости, – процедила я сквозь, клацающие от холода, зубы.
– Тебе явно нужен горячий душ, – сказала она, спрыгивая с капота.

– Аха.

Она поджала губы, осторожно наблюдая за мной.

– Ты хочешь поговорить о том, что случилось?

– Не-а.

Она согласно кивнула, но в ее глазах блестело любопытство.

– Ты хочешь сегодня вечером поехать в Олимпию?

– Не очень. Можно я пойду домой?

Она скорчила гримасу.

– Не бери в голову, Элис, – сказала я. – я останусь, если тебе будет от этого легче.

– Спасибо, – выдохнула она с облегчением.

В тот вечер я решила лечь пораньше, снова свернувшись на его кушетке.

Когда я проснулась, было ещё темно. Спросонья я сообразила, что ещё не утро. Мои глаза закрылись, я потянулась, переворачиваясь на другой бок. Понадобилась секунда, чтобы понять, что это движение должно было свалить меня на пол. И что засыпала я в менее комфортных условиях.
Я развернулась назад, стараясь разглядеть комнату. Было темнее, чем прошлой ночью, облака были слишком плотными для того, чтобы пропустить лунный свет.

– Прости, – прошептал он так тихо, что его голос казался частью темноты. – Я не хотел будить тебя.

Я медлила, ожидая и своего, и его гнева, но в темноте его комнаты была только тишина и спокойствие. Можно было почти попробовать сладкий вкус примирения, витавшего в воздухе, и отдельно от него аромат его дыхания. Пустота, образовавшаяся, пока мы были далеко друг от друга, оставила свое горькое послевкусие – это было нечто, чего я не осознавала, пока оно не исчезло.
В расстоянии, отделявшем нас друг от друга, не было напряжения. Тишина была мирной, но не как затишье перед бурей, а как чистая ночь, даже нетронутая сном о шторме.

Меня больше не волновало то, что я собиралась на него злиться. Мне было все равно, что я собиралась злиться на всех. Я потянулась к нему, нашла его руки в темноте, и придвинулась к нему поближе. Он обнял меня, прижимая к своей груди. Мои ищущие губы двинулись вверх по его горлу, по подбородку, пока, наконец, не нашли его губы.
Эдвард нежно поцеловал меня и усмехнулся.

– Я все храбрился, ожидая гнева разъяренного гризли, и вот, что я получаю? Мне следует чаще тебя злить.

– Дай мне минуту исправиться, – подразнила я, целуя его снова.

– Я подожду столько, сколько ты захочешь, – выдохнул он мне в губы, запуская пальцы в мои волосы.

Мое дыхание стало неровным.

– Может быть утром.

– Как скажешь.

– Добро пожаловать домой, – сказала я, когда его холодные губы нежно коснулись меня. – Я рада, что ты вернулся.

– Это очень хорошо.

– М-м, – согласилась я, ещё крепче обнимая его за шею.
Его рука обвилась вокруг моего локтя, двигаясь медленно вниз по руке, ребрам и талии, потом переместилась ниже, скользя по бедру и ноге, обвиваясь вокруг моего колена. Там он задержался, обвивая рукой мою икру. Неожиданно он закинул мою ногу на свое бедро.
Я перестала дышать. Этого он себе обычно не позволял. Несмотря на его холодные руки, я внезапно почувствовала тепло. Его губы переместились к углублению у основания моего горла.

– Пока ты не начала гневаться, – прошептал он. – Может, объяснишь, чем тебе не нравится эта кровать?

Прежде, чем я смогла ответить, прежде, чем я смогла сконцентрироваться достаточно, чтобы понять смысл его слов, он перекатился на спину, подтянув меня на себя. Он держал мое лицо руками, повернув под таким углом, чтобы его рот смог достать до горла. Мое дыхание было слишком громким, что даже смущало слегка, но я была не в том состоянии, чтобы испытывать стыд.

– Кровать? – спросил он снова. – Я думаю, что она прелестна.

– Она бесполезна, – смогла выдохнуть я.

Он вновь притянул мое лицо к себе, и наши губы слились в поцелуе. На сей раз медленно, он перевернулся, и снова оказался надо мной. Он был осторожен, стараясь, чтобы я не чувствовала его веса, но могла чувствовать холодный мрамор его тела, прижимающийся ко мне. Мое сердце стучало так громко, что я с трудом расслышала его тихий смех.

– Спорно, – не согласился он. – Нам будет трудновато делать то же самое на диване.

Его язык, холодный словно лед, осторожно обвел контур моих губ.

Моя голова шла кругом, воздух входил в легкие слишком быстро и не глубоко.

– Ты передумал? – спросила я, задыхаясь. Может, он изменил мнение, вопреки всем своим осторожным правилам. Может быть, под этой кроватью он подразумевал что-то более значительное, чем я думала. Моё сердце стучало почти болезненно, пока я ждала его ответа.

Эдвард вздохнул, перекатившись в сторону.

– Не глупи, Белла, – сказал он, с сильным разочарованием а голосе, очевидно, сообразив, что я имела ввиду. – Я просто хотел попытаться продемонстрировать тебе преимущества кровати, которая, похоже, тебе не нравится. Не увлекайся.

– Слишком поздно, – пробурчала я и добавила. – И мне нравиться кровать.

– Хорошо, – я услышала улыбку в его голосе, когда он поцеловал меня в лоб.

– Мне тоже. Но я все ещё думаю, что в ней нет необходимости, – продолжила я. – Если мы не собираемся увлекаться, какой в ней тогда смысл?

Он снова вздохнул.
– В сотый раз говорю тебе, Белла, увлекаться – опасно.

– Я люблю опасности, – настаивала я.

– Я знаю, – сказал он с едкими нотками в голосе, и я поняла, что он видел мотоцикл в гараже.

– Расскажу тебе, что на самом деле опасно, – быстро проговорила я, пока он не переключился на новую тему. – В один из таких дней я собираюсь спонтанно воспламениться – и ты не сможешь винить в этом никого, кроме себя.

Он стал отталкивать меня от себя.

– Что ты делаешь? – запротестовала я, цепляясь за него.
– Защищаю тебя от воспламенения. Если это для тебя слишком …

– Я в состоянии сдерживаться, – настаивала я.

Он позволил мне вернуться в свои объятия.

– Прости, ты не правильно поняла мои действия, – сказал он. – Я не хотел делать тебя несчастной. Это было некрасиво с моей стороны.

– Вообще-то это было очень-очень хорошо.

Он глубоко вздохнул.

– Разве ты не устала? Надо дать тебе выспаться.

– Нет, не устала. Я не возражаю, если снова пойму тебя не правильно.

– Возможно, это плохая идея. Ты не единственная, кто может увлечься.

– Нет, единственная, – проворчала я.

Он засмеялся:
– Белла, откуда тебе знать. Но это вовсе не означает, что твоя настойчивость может подорвать мой самоконтроль.

– Я не собираюсь извиняться за это.

– А я могу извиниться?

– За что?

– Ты сердилась на меня, помнишь?

– Ах, это.

– Извини, я был не прав. Мне намного легче, когда ты здесь, у меня, в безопасности, – его руки сжались вокруг меня. – Я схожу с ума, когда покидаю тебя. Не думаю, что снова уйду так далеко. Оно того не стоит.

Я улыбнулась.

– Ты не нашел парочки кугуаров?

– Вообще-то нашел. Не волнуйся. Прости меня, что я попросил Элис держать тебя пленницей. Это была плохая идея.

– Да, – подтвердила я.

– Я больше не буду.

– Хорошо, – просто сказала я. Он уже был прощен, – Но пижамные вечеринки действительно имеют свои плюсы… – я придвинулась ближе к нему. Крепче обвилась вокруг него, прижимая губы к его ключице. – Лично ты, можешь держать меня пленницей, сколько захочешь.

– Мм, – прошептал он, – ловлю тебя на слове.

– Ну что, теперь моя очередь?

– Твоя очередь? – спросил он удивленно.

– Извиняться.

– За что ты?

– Ты на меня не злишься? – спросила я моргая.

– Нет.

Звучало правдоподобно.

Я нахмурила брови.

– Ты видел Элис, когда пришел домой?

– Да – а что?

– Ты заберешь назад «Порше»?

– Конечно, нет. Это подарок.

Жаль, что я не видела выражение его лица. Но голос звучал так, будто он оскорбился.

– Ты не хочешь знать, что я сделала? – спросила я, начиная удивляться явному отсутствию интереса.

Я почувствовала, как он пожал плечами.

– Мне всегда интересно то, что ты делаешь, но ты можешь мне не рассказывать, если не хочешь.

– Но, я ездила в Ла Пуш.

– Знаю.

– И прогуляла школу.

– Я тоже.

Я смотрела в сторону его голоса, касаясь пальцами его лица, и пыталась понять его настроение.

– Откуда столько терпимости? – потребовала я объяснений.

Он вздохнул.

– Я решил, что ты права. Моя проблема была в… предрассудках по отношению к вервольфам. Я постараюсь быть более объективным и доверять твоим суждениям. Если ты говоришь, что там безопасно, значит так оно и есть.

– Ух-ты.

– И … самое важно… я не хочу, что бы это мешало нашим отношениям.

Я положила голову ему на грудь и закрыла глаза, чувствуя себя полностью удовлетворенной.

– Итак, – прошептал он будничным тоном. – Ты уже спланировала, когда снова вернешься в Ла Пуш?

Я не ответила. Его слова вернули воспоминания о Джейкобе, и мое горло непроизвольно сжалось.
Он не правильно истолковал мое молчание и напряжение.

– Это я к тому, чтобы успеть спланировать занятие и себе, – быстро объяснил он. – Не хочу, что бы ты чувствовала, что должна спешить обратно, потому что я сижу здесь и жду.

– Нет, – сказала я, и не узнала свой голос. – Я больше не собираюсь возвращаться туда.

– О, тебе не стоит этого делать ради меня.

– Не думаю, что меня там все ещё ждут, – прошептала я.

– Ты задавила чью-то кошку? – весело поинтересовался он.

Я знала, что он не хочет вытягивать из меня историю, но за его словами слышалось жгучее любопытство.

– Нет, – я тяжело вздохнула, и затем быстро прошептала, объясняя: – Я думала, Джейкоб должен был догадаться … Я не думала, что это удивит его.

Эдвард ждал, пока я соберусь с духом, чтобы продолжить.
– Он не ожидал … что это произойдет так скоро.

– А, – тихо сказал Эдвард.

– Он сказал, что предпочитает видеть меня мертвой, – мой голос сорвался на последнем слове.

Пытаясь скрыть от меня свою реакцию, Эдвард на время притих. Затем он нежно притянул меня к своей груди.

– Мне так жаль.

– Я думала, ты обрадуешься, – шепнула я.

– Радоваться тому, что тебе больно? – пробормотал он, зарываясь в мои волосы. – Не думаю, Белла.

Я вздохнула и расслабилась, устраиваясь поудобнее в объятьях его каменного тела. Но он снова напрягся и застыл.

– Что случилось? – спросила я.

– Ничего.

– Можешь мне сказать.

Он помолчал с минуту.

– Это может разозлить тебя.

– Я все равно хочу знать.

Он вздохнул.
– Я почти готов убить его за то, что он сказал. Я хочу его убить.

Я нерешительно засмеялась.

– Я думаю, это прекрасно, что ты так хорошо умеешь себя контролировать.

– Я могу не сдержаться, – задумчиво заметил он.

– Если ты собираешься потерять контроль, я могу найти более подходящий повод для этого, – я потянулась к его лицу, пытаясь поцеловать его. Его руки обняли меня сильнее.

Он вздохнул.
– Ну почему я всегда должен быть ответственным?

Я улыбнулась в темноте.

– Не должен, позволь мне взять твою ответственность на несколько минут … или часов.

– Спокойной ночи, Белла.

– Подожди. Я кое о чем хотела спросить тебя.

– О чем?

– Я разговаривала с Розали прошлой ночью…

Его тело снова напряглось.
– Да. Она думала об этом, когда я пришел. Она дала тебе много пищи для размышлений?

Его голос был взволнованным, и я поняла, что он думает о тех причинах остаться человеком, которые Розали назвала мне. Но я была заинтересована кое в чем более важном.

– Она немного рассказала мне… о том времени, когда твоя семья жила в Денали.

Возникла короткая пауза. Начало удивило его.

– Да?

– Она упомянула что-то о клане женщин вампиров… и о тебе.

Он не ответил, хотя я ждала долго.

– Не волнуйся, – сказала я, когда тишина стала давящей. – Она сказала, что ты никому не… выказал какого-либо предпочтения. Но мне просто любопытно, было ли что-то с их стороны. То есть, проявляли ли они к тебе интерес.
Он снова ничего не сказал.

– Которая их них? – спросила я, пытаясь заставить звучать мой голос буднично и равнодушно. Попытки не очень удались. – Или их было несколько?

Нет ответа. Мне бы хотелось видеть его лицо, тогда можно было угадать, что означает его молчание.

– Элис расскажет мне, – заявила я. – Я пойду и спрошу у нее прямо сейчас.

Его руки сжали меня так, что я не смогла сдвинуться с места.

– Уже поздно, – сказал он. – Его голос звучал немного резковато, нечто новенькое, немного нервно, может, немного смущенно. – Кроме того, думаю, Элис ушла…

– Плохо, – сказала я. – Это очень плохо, не так ли? – Я начала паниковать, мое сердце усиленно забилось, когда я представила прекрасную бессмертную соперницу, о которой никогда не подозревала.

– Успокойся, Белла, – сказал он, целуя кончик моего носа. – Твое поведение абсурдно.

– Неужели? Тогда почему ты не расскажешь мне?

– Потому что нечего рассказывать. Ты делаешь из мухи слона.

– Которая? – настаивала я.

Он вздохнул.

– У Тани был некоторый интерес. Я в очень вежливой, джентльменской форме дал ей понять, что не отвечаю ей взаимностью. Конец истории.

Я, как могла, пыталась придать голосу спокойствия:
– Расскажи мне – как она выглядит?

– Как все мы – белокожая, с золотыми глазами, – слишком поспешно ответил он.

– И, конечно, потрясающе красивая.

Я почувствовала, как он пожал плечами.
– Для человека, наверно, – сказал он равнодушно. – Хотя ты знаешь, что?

– Что? – спросила я нетерпеливо.

Он прошептал мне в ухо, его холодное дыхание щекотало меня: – Я предпочитаю брюнеток.

– А она блондинка. Вот тебе и причина.

– Рыжеватая блондинка – совсем не в моем вкусе.

Я обдумывала это некоторое время, пытаясь сконцентрироваться, пока его губы медленно двигались по моей щеке, потом вниз по горлу, и возвращались назад. Он успел проделать это три раза, прежде чем я заговорила.

– Хмм, – прошептал он, касаясь губами моей кожи. – Ты так прелестна, когда ревнуешь. Оказывается это приятно.
Я сердито уставилась в темноту.

– Уже поздно, – снова почти беззвучно прошептал он, его голос был нежнее шелка.

– Спи, моя Белла. Сладких снов. Ты единственная тронула мое сердце. Я всегда буду твоим. Спи, моя единственная любовь.

Он стал напевать мне колыбельную. Уступить ему было делом времени, поэтому я закрыла глаза и теснее прильнула к его груди.

Глава девятая.
Цель.
Для поддержания легенды о пижамной вечеринке, Элис утром подбросила меня домой. Эдвард должен был скоро появится, официально вернувшись из своего «турпохода». Все это притворство раздражало меня, став вампиром я точно не буду тосковать по человеческому вранью.

Чарли выглянул в окно, когда услышал, как я хлопнула дверью машины. Он помахал Элис и пошел открывать входную дверь.

– Хорошо провела время? – спросил Чарли.

– Конечно, всё было здорово. Очень…по девичьи.

Я занесла свои вещи внутрь, бросив их внизу у лестницы, и направилась в кухню перекусить.

– Тебе сообщение, – крикнул мне Чарли.

Блокнот для телефонных заметок стоял на кухонном столе, на видном месте, опираясь на соусник.

«Звонил Джейкоб», – было написано подчерком Чарли.

«Он велел передать, что на самом деле не думает так, что сожалеет. Просил перезвонить. Будь паинькой и дай ему шанс. Он был расстроен».

Я скривилась. Обычно Чарли не так детально записывает сообщения для меня.

Джейкоб может идти подальше, и расстраиваться сколько угодно. Не хочу с ним разговаривать. И вообще, из потустороннего мира звонки не разрешены. Если Джейкоб, предпочитает, чтоб я умерла, пусть привыкает к тишине.

Аппетит пропал. Я развернулась и отправилась разложить свои вещи.

– Ты не перезвонишь Джейкобу? – спросил Чарли. Он облокотился на стену в гостиной, наблюдая за мной.

– Нет.

Я начала подниматься по лестнице.

– Это не очень красиво, Белла, – сказал он. – Бог велел прощать.

– Займись своими делами, – пробурчала я, тихо, чтоб он не услышал.

Я знала, что стирки уже полно. Почистив зубы и кинув свою грязную одежду в корзину, я пошла поменять постельное бельё у Чарли. Оставив его простыни на верхней ступеньке лестницы, отправилась за своими.

Остановившись возле кровати, посмотрела по сторонам.

Где моя подушка? Я развернулась, осматривая комнату. Нет подушки. И вообще, моя комната выглядела непривычно убранной. Разве моя серая спортивная майка не висела на спинке кровати? И могу поклясться, что за кресло качалкой я оставила пару грязных носков, а где красная блузка, я примеряла ее два дня назад, но решила, что она слишком нарядная для школы, и оставила ее висеть на поручне кресла… я снова развернулась. Моя корзина для грязного белья не была заполнена и на половину, хотя я точно помню, что оставила ее битком.

Чарли затеял стирку? Не похоже на него.

– Пап, ты включил стирку? – крикнула я в дверь.

– Нет. А что? – отозвался он. – Надо?

– Да нет, я так... Ты искал что-то в моей комнате?

– Нет. Зачем?

– Я не могу найти…кофту…

– Даже не заходил к тебе.

А потом я вспомнила, что Элис заходила сюда забрать мою пижаму. Я не заметила, чтоб она позаимствовала мою подушку, но я ведь старательно избегала кровати. Все выглядело так, будто она пока выбирала то, что ей было нужно, раскладывала по местам все остальное. Мне стало стыдно за свою неряшливость.

Но красная блузка была чистая, так что я отправилась вызволять её из кучи грязного белья.

Я ожидала найти её на самом верху, но её не было. Перерыв всю кучу белья я так и не нашла блузки. У меня паранойя, мне казалось, что-то еще пропало, или даже много чего. Корзина была заполнена меньше чем на половину.

Я подхватив свои простыни и, забрав по пути бельё Чарли, пошла к стиральной машине. Она была пуста. Я проверила сушку, ожидая найти постиранное бельё там, любезность от Элис. Ничего. Я нахмурилась, просто мистика какая-то.

– Ты нашла что искала? – прокричал Чарли.

– Пока нет.

Я пошла обратно наверх, искать под кроватью. Одни только комья пыли. Начала искать в шкафу. Может, я положила красную блузку туда и забыла.

Я сдалась, когда раздался звонок в дверь. Это скорее всего Эдвард.

– Открой, – Чарли напутствовал меня, кода я проскочила мимо него.

– Папа, расслабься.

С улыбкой на лице, я открыла дверь.

Золотые глаза Эдварда были широко раскрыты, его ноздри раздувались, губы приподнялись, демонстрируя зубы.

– Эдвард? – мой голос был резким от испуга, когда я увидела его выражение. – Что…?

Он приложил палец к моим губам. – Всего две секунды, – прошептал он. – Не двигайся.

Я замерла на пороге, а он … просто исчез. Он двигался настолько быстро, что Чарли даже не заметил, когда он проскочил мимо него.

Прежде чем я сосчитала до двух, он уже вернулся. Он обнял меня за талию и быстро потянул меня в сторону кухни. Его глаза осмотрели помещение, он держал меня, словно заслоняя своим телом от чего-то. Я бросила взгляд на Чарли, лежащего на диване, но он старательно не замечал нас.

– Кто-то был здесь, – прошептал он мне на ухо, после того как подвёл меня в дальний конец кухни. Его голос был напряжен, я с трудом слышала его сквозь шум стиральной машины.

– Клянусь, что ни один вервольф… – начала я.

– Это не они, – он тут-же прервал меня, отрицательно качнув головой. – Это кто-то из нас.

Его тон ясно давал понять, что он не имел в виду свою семью.

Кровь отлила от моего лица.
– Виктория? – сдавлено выдохнула я.

– Это незнакомый запах.

– Кто-то из Волтури, – предположила я.

– Возможно.

– Когда?

– Вот почему я думаю, что это могут быть они, это произошло недавно, сегодня рано утром, пока Чарли спал. И кто бы это ни был, он его не тронул, значит у них была другая цель.

– Они искали меня.

Он не ответил, замер, словно превратился в статую.

– О чём вы тут двое шушукаетесь? – Спросил Чарли с подозрением, заходя в кухню с пустой миской из-под попкорна в руках.

Мне стало плохо. Пока Чарли спал, вампир был в нашем доме и искал меня. Дыхание перехватило от охватившей паники. Я не могла ответить, просто в ужасе уставилась на него.

Выражение лица Чарли изменилось. Неожиданно он ухмыльнулся. – Если вы тут ссоритесь…что ж, не смею вам мешать.

Всё ещё ухмыляясь, он поставил свою миску в раковину, и вышел из кухни.

– Пошли, – сказал Эдвард, низкий голос его был тверд.

– Но Чарли! – страх стиснул мне грудь, дыхание давалось с трудом.

Он обдумал всё за секунду, и потом телефон оказался у него в руке.

– Эммет, – сказал он в трубку, и начал так быстро говорить, что я не успевала разобрать слов. Он уложился в тридцать секунд. Затем, потянул меня в сторону двери.

– Эммет и Джаспер уже выехали, – прошептал он, и почувствовав моё сопротивление добавил. – Они обыщут лес, с Чарли будет всё в порядке.

Я позволила ему тянуть меня, слишком напуганная, чтоб ясно мыслить. Чарли встретил мои испуганный взгляд самодовольной усмешкой, но потом на его лице отобразилась растерянность. Эдвард вывел меня из дома раньше, чем Чарли успел что-то произнести.

– Куда мы едем? – я не могла перестать шептать, даже когда мы оказались в машине.

– Поговорить с Элис, – сказал он мне, уже не шепотом, а жестким тоном.

– Думаешь, она могла что-то видеть?

Сузив глаза, он смотрел на дорогу.

– Возможно.

Они уже ждали нас, встревоженные звонком Эдварда. Я словно вошла в музей, все замерли напряженными статуями.

– Что там произошло? – потребовал объяснений Эдвард, как только мы вошли. Я была потрясена увидев, как он сверлит взглядом Элис, руки сжаты в кулаки от охватившего его гнева.

Элис стояла, скрестив руки на груди. Двигались лишь её губы: – Понятия не имею. Я ничего не видела.

– Как такое возможно? – прошипел он.

– Эдвард, – сказала я с упрёком. Мне не нравилось, что он разговаривал с Элис в подобном тоне.

Карлайл вмешался успокаивая: – Это не точная наука, Эдвард.

– Он был в её комнате Элис. Он мог подстеречь ее там.

– Я бы увидела это.

Эдвард взмахнул руками в гневе.

– Действительно? Ты уверенна?

Голос Элис был холоден, когда она отвечала:
– Ты уже поручил мне наблюдать за решениями Волтури, наблюдать за возвращением Виктории, наблюдать за каждым шагом Беллы. Ты хочешь добавить ещё что-то? Мне нужно наблюдать за Чарли, или за комнатой Беллы, или за домом, или за всей улицей тоже? Эдвард, если я буду смотреть за всем, все просто смешается в моей голове.

– Похоже, что это уже произошло, – сухо сказал Эдвард.

– Она не была в опасности. Нечего было видеть.

– Если ты наблюдаешь за Италией, почему ты не видела, как они отправляли…

– Не думаю, что это они, – настаивала Элис. – Я бы увидела.

– Кто ещё мог бы оставить Чарли в живых?

Я вздрогнула.

– Не знаю, – сказала Элис.

– Ты очень помогла.

– Эдвард, прекрати, – прошептала я.

Он повернулся ко мне, его лицо было всё ещё злым, его зубы сжались. Посмотрев на меня пол секунды, он неожиданно выдохнул. Его глаза стали нормальными, ушло напряжение с лица.

– Ты права, Белла. Прошу прошения, – он посмотрел на нее. – прости меня Элис. Я не должен был вымещать злость на тебе. Это непростительно.

– Я все понимаю, – заверила его Элис. – и тоже переживаю.

Эдвард глубоко вдохнул.
– Хорошо, давайте подумаем логически. Какие есть варианты?

Все, кажется, оттаяли. Элис расслабилась и облокотилась на спинку дивана. Карлайл медленно прошел мимо неё, его глаза были задумчивыми. Эсме села на софу напротив Элис, подобрав под себя ноги. Только Розали всё ещё была неподвижна, стоя к нам спиной и смотря сквозь стеклянную стену.

Эдвард притянул меня на софу, и я села рядом с Эсме, она тут-же обняла меня. Он крепко держал мою руку.

– Виктория? – спросил Карлайл.

Эдвард отрицательно махнул головой. – Нет. Я знаю её запах. Это может быть кто-то из Волтури, кто-то кого я раньше не встречал…
Элис мотнула головой. – Аро никого не просил присматривать за ней пока. Я точно увижу это. Я жду этого.

Эдвард быстро повернул голову в её сторону. – Ты наблюдаешь за официальными приказами.

– Ты думаешь, кто-то из них действует сам по себе? Зачем?

– Идея Кая, – предположил Эдвард, его лицо опять напряглось.

– Или Джейн… – сказал Элис. – У них обоих есть возможности, чтоб послать кого-то незнакомого нам…

Эдвард нахмурился. – А с какой целью?

– Это бессмыслица какая-то, – сказал Эсме. – Если бы кто-то собирался подкараулить Беллу, Элис почувствовала бы это. Он, или она, не собирались причинять вреда Белле или Чарли.

Я поежилась, услышав имя отца.

– Всё будет хорошо, Белла, – прошептала Эсме, поглаживая мои волосы.

– Но зачем это им нужно? – задумался Карлайл.

– Проверяли, человек ли я до сих пор? – предположила я.

– Возможно, – сказал Карлайл.

Розали выдохнула, достаточно громко, чтоб я услышала. Она пошевелилась, и её лицо в ожидании повернулось в сторону кухни. Эдвард посмотрел туда удручённо

Из кухни появился Эммет, а за ним и Джаспер.

– Давно ушел, несколько часов назад, – разочарованно заявил Эммет. – След вёл нас на восток, потом на юг, а потом исчез возле дороги. Его ожидала машина.

– Не везёт, – пробурчал Эдвард. – Если б он пошел на запад…тогда можно было бы псов занять делом.

Я вздрогнула, и Эсме погладила мои плечи.

Джаспер посмотрел на Карлайла. – Никто из нас не узнал его. Но смотри, – он вытащит что-то зелёное и помятое. Карлайл взял это и поднёс к лицу. Я заметила, что это листок папоротника, когда Джаспер передавал это Карлайлу. – Может знаешь этот запах.

– Нет, – сказал Карлайл. – Не узнаю. Впервые ощущаю.

– Может, мы размышляем не в том направлении. Может это просто совпадение…, – начала Эсме, но остановилась когда увидела всеобщее скептическое выражение. – Я не хочу сказать, что незнакомец случайно зашел в дом Беллы. Может, кто-то зашел туда из любопытства. Наш запах там повсюду. Он мог заинтересоваться, что привело нас туда?

– Почему он тогда просто не пришел сюда? Если просто интересовался? – спросил Эммет.

– Ты бы пришел, – сказала Эсме с внезапной доброй улыбкой. – Но не все из нас мыслят так прямо. Наша семья очень большая – он или она могли просто испугаться. Но Чарли не тронули. Это не обязательно должен быть враг.

Просто любопытство. Как были любопытны Джеймс и Виктория, в самом начале? Мысль о Виктории заставила меня дрожать, хотя единственное в чём они были точно уверенны, что это была не она. Не в этот раз. Но она будет продолжать упорствовать в своей одержимости. На этот раз это был просто кто-то другой, незнакомец.

До меня медленно доходило, что вампиры в этом мире не такая редкость, как я привыкла думать. Сколько раз обычный человек пересекается с ними, и ничего не подозревает? Сколько смертей, которые считаются обычными преступлениями и несчастными случаями, на самом деле имеют отношение к их жажде? Насколько переполнен будет этот новый мир, когда я наконец присоединюсь к ним?

У меня прошел мороз по коже из-за своего неясного будущего.

Каллены обдумывали слова Эсме с разными выражениями на лицах. Я могла видеть, что Эдвард не поддержал ее теорию, а Карлайл очень хотел, чтобы все было именно так.

Элис поджала губы. – Я так не думаю. Время визита было подобрано слишком хорошо… Этот незнакомец был настолько осторожен, чтоб никого не встретить. Такое впечатление, что он или она знали, что я увижу…

– У него могли быть другие причины, чтоб не контактировать ни с кем, – напомнила ей Эсме.

– Неужели так важно, кто это был? – спросила я. – Неужели то, что кто-то искал меня… не является достаточным поводом? Мы не должны ждать выпускного.

– Нет, Белла, – сказал Эдвард быстро. – Не всё так плохо. Если бы ты была действительно в опасности, мы бы знали.

– Подумай о Чарли, – напомнил мне Карлайл. – Подумай, как будет ему больно, если ты просто исчезнешь.

– Я и думаю о Чарли! О нем я волнуюсь! А что если бы моего маленького гостя мучила жажда вчера вечером? Пока я возле Чарли, он тоже поставлен под удар. Если что-то случится с ним, это будет моя вина!

– Вряд ли, Белла, – сказала Эсме, поглаживая мои волосы. – С ним ничего не случится. Нам просто придётся быть более осторожными.

– Еще более осторожными? – повторила я недоверчиво.

– Всё будет в порядке, Белла, – пообещала Элис. Эдвард сжал мою руку.

И я понимала, посмотрев на все их прекрасные лица, посмотрев на каждого из них, что ничего из сказанного мной, не изменит их мнения.

В молчании мы подъезжали к моему дому. Я была разочарованна. Несмотря на свои ожидания, я всё ещё была человеком.

– Ты не останешься одна ни на секунду, – пообещал Эдвард, когда привёз меня к Чарли. – Кто-нибудь всегда будет рядом. Эммет, Элис, Джаспер…

Я вздохнула. – Это смешно. Им будет так скучно, что они сами меня убьют лишь бы занять себя чем-то.

Эдвард посмотрел на меня строго. – Очень смешно, Белла.

Чарли был в хорошем настроении, когда я вернулась. Он видел напряжение между мной и Эдвардом, и неправильно его истолковал. С самодовольной улыбкой он смотрел, как я накрываю для него ужин. Эдвард вышел на некоторое время, подозреваю для осмотра окрестностей, Чарли специально подождал, пока он вернётся, чтоб передать мне сообщения.

– Джейкоб снова звонил, – сказал Чарли, как только появился Эдвард. Моё лицо ничего не выражало, пока я ставила тарелку перед отцом.

– Ну и что?
Чарли нахмурился. – Не будь так мстительна, Белла. У него был несчастный голос.

– Джейкоб платит тебе за рекламу, или ты доброволец?

Чарли ворчал что-то бессвязно, пока не занялся едой.

Хотя он и не понял, но его слова попали у цель.

Моя жизнь сейчас походила на игру в кости – будет ли следующий бросок удачным? А если что-то действительно случится со мной? Слишком ужасная месть, оставить Джейкоба с чувством вины от его собственных слов.

Но я не хотела говорить с ним, пока Чарли, который будет слушать каждое моё слово, рядом. Не хочу случайно сказать лишнего. Думая об этом, я позавидовала отношениям Джейкоба и Билли. Как все просто, когда у тебя нет секретов от человека, с которым живёшь.

Лучше подожду утра. Похоже, что сегодня ночью я не умру, и в конце-концов, Джейкоб помучается от своей вины ещё двенадцать часов. Может это, даже, пойдет ему на пользу.

Когда Эдвард официально ушел вечером, мне стало интересно, кто был там на улице под проливным дождём, охраняя меня и Чарли. Мне было неловко из-за Элис, или другого кто там мог быть, но всё же спокойно. Должна признать – было хорошо, знать, что я не одна. И Эдвард вернулся очень быстро.

Он убаюкал меня снова, и даже во сне, я знала что он рядом, и никакие кошмары не беспокоили меня.

Утром, прежде чем я проснулась, Чарли со своим заместителем Марком ушел на рыбалку. Отсутствие надзора я решила использовать, чтобы совершить акт милосердия.

– Буду мириться с Джейкобом, – предупредила я Эдварда, когда доела завтрак.

– Я знал, что ты простишь его, – сказал он с лёгкой улыбкой. – Среди множества твоих талантов, злопамятность не значится.

Я закатила глаза. Казалось, что Эдвард действительно покончил со своей нелюбовью к вервольфам, это меня радовало.

На часы я посмотрела только тогда, когда уже набрала номер. Было немного рановато для звонков, и я переживала, что разбужу Билли и Джейка, но кто-то сразу же поднял трубку, значит дежурил около телефона.

– Алло? – ответил вялый голос.

– Джейкоб?

– Белла! – воскликнул он. – О, Белла! Прости меня! – перескакивая через слова, он спешил их все высказать. – Клянусь, я не специально. Я дурак. Я был зол, но это не оправдание. Это были самые идиотские слова за всю мою жизнь, прости меня. Не злись на меня, пожалуйста? Пожалуйста. Согласен на пожизненное рабство – только прости меня.

– Не сержусь. Ты прощен.

– Спасибо тебе, – он пылко выдохнул. – Не верится, что был таким придурком.

– Не переживай, я привыкла к этому.

Он громко, с облегчением, рассмеялся.
– Приезжай ко мне – попросил он. – Хочу загладить свою вину.

Я нахмурилась. – Как?
– Всё что захочешь. Прыжки с утёса, – предложил он, вновь рассмеявшись.

– О, это чудесная идея.

– Я буду беречь тебя, не важно чем бы ты захотела заняться, – пообещал он.

Я мельком глянула на Эдварда. Его лицо было очень спокойным, но я была уверенна, сейчас не время развлекаться.

– Он не доверяет мне, правда? – в голосе Джейкоба слышались стыд и горечь.

– Не в этом дело. Есть…ну, есть другая проблема более серьезная, чем дурно воспитанный вервольф подросток… – мой шутливый тон не смог обмануть его.

– Что случилось? – потребовал он ответа.

– Э-э, – я не была уверенна, что должна говорить ему.

Эдвард протянул свою руку к телефону. Я внимательно посмотрела на его лицо. Он казался достаточно спокойным.

– Белла? – спросил Джейкоб.

Эдвард вздохнул, подвигая свою руку ближе.

– Ты не против поговорить с Эдвардом? – спросила я нерешительно. – Он хочет что-то сказать тебе.

Долгая пауза.
– Хорошо, – наконец согласился Джейкоб. – Это должно быть интересно.

Я отдала трубку Эдварду, надеюсь, он прочитал предупреждение в моих глазах.

– Привет, Джейкоб, – очень вежливо сказал Эдвард.

Потом была тишина. Закусив губу, я пыталась предположить, как ответил Джейкоб.

– Кто-то был в доме, кто-то – чей запах я не знаю, – объяснял Эдвард. – Сталкивалась ли ваша стая с чем-то новым?

Ещё одна пауза, пока Эдвард кивал сам себе, не удивляясь.

– Вот в чём загвоздка, Джейкоб. Я не отпущу Беллу из поля зрения, пока проблема не будет решена. Ничего личного…

Джейкоб прервал Эдварда, и я слышала гул его голоса в трубке. Что бы он ни говорил, но он был гораздо настойчивее, чем раньше. Я безуспешно попыталась разобрать слова.

– Может быть ты прав…, – начал Эдвард, но Джейкоб спорил снова. По крайней мере, никто из них не звучал зло.

– Это интересное предложение. Мы готовы на повторные переговоры. Если Сэм захочет.

Голос Джейкоба стал тише. Я даже начала грызть ноготь на большом пальце пытаясь понять, что означает выражение лица Эдварда.

– Спасибо, – ответил Эдвард.

Потом Джейкоб сказал что-то, что вызвало удивление Эдварда.

– Вообще-то, я собирался идти один, – сказал Эдвард, отвечая на неожиданный вопрос. – И оставить её с остальными.

Голос Джейкоба зазвучал выше, и казалось, что он пытается убедить в чём-то.

– Я попытаюсь решить это объективно, – пообещал Эдвард. – Настолько объективно, насколько смогу.

На этот раз пауза была короче.

– Это идея не так уж и плоха. Когда?.. Нет, подходит. В любом случае, я бы хотел иметь возможность идти по следу лично. Десять минут…Конечно, – сказал Эдвард. Он протянул трубку мне. – Белла?

Я взяла трубку медленно, чувствуя растерянность.

– Что это было? – немного раздраженно спросила я у Джейкоба. Понимала, что веду себя как ребенок, но чувствовала себя лишней.

– Перемирие, я думаю. Слушай, сделай мне одолжение, – предложил Джейкоб. – Попробуй убедить своего кровососа, что самое безопасное место для тебя, особенно когда он уедет, в нашей резервации. Мы способны справится со всем.

– В этом ты и пытался убедить его?

– Да. Это разумно. Похоже, что и Чарли тоже лучше будет побыть здесь. Как можно дольше.

– Пусть Билли займется этим, – согласилась я. Я не хотела подставлять Чарли под удар, который обычно предназначался мне. – Что ещё?

– Нужно заново разметить границу, чтоб мы смогли словить любого, кто подберётся слишком близко к Форкс. Я не уверен, что Сэм пойдёт на это, но пока он не согласится, я буду присматривать за всем, что происходит.

– Что значит «присматривать за всем»?

– Я хочу сказать, что если ты увидишь пробегающего рядом с твоим домом волка, не стреляй в него.

– Конечно не буду. Тебе совсем не нужно делать ничего… рискованного.

Он фыркнул. – Не глупи, я могу позаботиться о себе.

Я вздохнула.

– Ещё я пытался убедить его разрешить тебе навестить нас. Он такой подозрительный, так что не позволяй ему нести всякую фигню про безопасность. Он прекрасно знает, что в резервации ты будешь в безопасности.

– Я учту это.

– Скоро увидимся, – сказал Джейкоб.

– Ты приедешь?

– Ага. Мне нужно запомнить запах твоего визитёра, чтоб мы могли взять его след если он вернётся.

– Джейк, мне совсем не нравится что ты будешь преследовать…

– О, пожалуйста, Белла, – прервал он. Рассмеялся и повесил трубку.

Глава десятая.
ЗАПАХ.

Это было так по-детски. С какой стати Эдварду нужно было уходить, когда сюда придёт Джейкоб? Неужели они так и не повзрослели?

– Белла, не то чтобы я чувствовал личную неприязнь к нему, но так будет проще нам обоим, – уходя сказал Эдвард. – Я буду неподалеку. Ты будешь в безопасности.

– Я волнуюсь не из-за этого.

Он улыбнулся, и его глаза лукаво блеснули. Эдвард притянул меня к себе и спрятал лицо в моих волосах. Когда он вдохнул мой запах, я ощутила его прохладное дыхание в прядях волос; по моей шее побежали мурашки.

– Я скоро вернусь, – сказал он, а затем рассмеялся, будто я только что удачно пошутила.

– Что тут смешного?

Но Эдвард только усмехнулся и так и не ответив, направился к лесу.

Ворча себе под нос, я пошла наводить порядок на кухне. Я даже не успела наполнить раковину водой, как раздался звонок в дверь. Трудно было привыкнуть к тому, что без машины Джейкоб передвигался намного быстрее. И вообще, кажется, что все вокруг были гораздо быстрее меня…

– Входи, Джейк! – крикнула я.

Я сосредоточенно укладывала посуду в пенистую воду, и совсем забыла, что теперь Джейкоб умел двигаться бесшумно, словно призрак. Поэтому, когда его голос неожиданно раздался за моей спиной, я подскочила на месте.

– Тебе обязательно оставлять дверь открытой? О, прости.

Когда я подскочила, испугавшись его неожиданного появления, то умудрилась обрызгаться грязной водой.

– Я не боюсь тех, для кого запертые двери станут преградой, – сказала я, обтирая кухонным полотенцем майку.

– Ты права, – согласился он.

Я повернулась и окинула его критическим взглядом.

– Джейкоб, неужели, так сложно одеться? – спросила я.

Он снова был обнажен по пояс, а всю его одежду составляли только старые обрезанные джинсы. В тайне, я предполагала, что он просто гордится своими новоприобретенными мускулами, поэтому и не желает их ничем прикрывать. Должна признать, что его мышцы и правда сильно впечатляли, но я никогда раньше не замечала за Джейкобом склонности покрасоваться.

– Конечно, я знаю, что теперь тебе всегда будет тепло, но всё же.

Он провел рукой по своим влажным волосы, убрал их, чтобы не падали на глаза, и объяснил:
– Так удобнее.

– Удобнее?

Он снисходительно улыбнулся.
– Мне и так довольно неудобно повсюду с собой таскать шорты, не говоря уже о полном комплекте одежды. Я что похож на вьючного мула?

Я нахмурилась.

– О чем ты говоришь, Джейкоб?

Выражение его лица было таким, будто я не понимала чего-то вполне очевидного.

– Когда я изменяюсь, моя одежда не исчезает и не появляется потом из ниоткуда – приходиться носить её с собой. Простите, что моя ноша не слишком тяжела.

Я покраснела.

– Кажется, об этом я не подумала, – пробормотала я.

Он улыбнулся и показал на черный кожаный шнурок, тонкий, как нить, трижды обернутый на манер ножного браслета вокруг его левой икры. До этого момента я и не замечала, что он был еще и бос.

– Это не просто модная штучка, просто носить джинсы во рту – противно.

Я не знала, что и ответить.

Он усмехнулся.

– Тебя беспокоит то, что я полураздетый?

– Нет.

Джейкоб опять рассмеялся, и я отвернулась от него, пытаясь сосредоточиться на посуде. Я надеялась, он сообразит, что румянец на моих щеках возник от стыда за мою глупость и не имеет никакого отношения к его вопросу.

– Хорошо, думаю, пора приступить к делу, – вздохнул он. – Мне не хотелось бы дать ему повод сказать, что я увиливаю от работы.

– Джейкоб, это не твоя работа …

Он поднял руку, останавливая меня.

– Я доброволец. Теперь рассказывай, где запах незваного гостя сильнее всего?

– Думаю, в моей спальне.

Его глаза сузились. Это понравилось ему не больше, чем Эдварду.

– Я на минутку.

Я методично терла тарелку. Единственный звук издавала моя щетка, это был скрип пластиковой щетины отскабливающей керамику. Я пыталась уловить звуки наверху, например, скрип половицы или щелчок двери. Но ничего не было. До меня дошло, что я мою тарелку намного дольше, чем было необходимо, и попробовала сосредоточиться на своём деле.

– Уже! – сказал Джейкоб в нескольких сантиметрах позади, снова меня напугав.

– Ух, Джейк, прекрати!

– Извини. Вот... – он взял полотенце и вытер то, что я снова пролила. – Давай, я помогу тебе. Ты моешь, я споласкиваю и вытираю.

– Прекрасно. – я передала ему тарелку.

– Ну, почуять запах было достаточно легко. Между прочим, в твоей комнате такая вонища.

– Я куплю освежитель воздуха.

Он засмеялся.

В течение нескольких минут мы дружно молчали: я мыла посуду, а он ополаскивал её и старательно вытирал полотенцем.

– Можно спросить кое-что?

Я передала ему следующую тарелку. – Это зависит от того, что ты хочешь узнать?

– Не хочу показаться идиотом, или типа того, но мне правда, просто любопытно, – заверил меня Джейкоб.

– Хорошо. Спрашивай.

Он сделал короткую, всего на пол секунды паузу, и спросил: – Как это – иметь бой-френда вампира?

Я закатила глаза.

– Лучше всего.

– Я серьезно. Неужели тебя это не беспокоит – и ты никогда не содрогаешься от страха?

– Никогда.

Он молча взял миску из моих рук. Я посмотрела ему в лицо – он хмурился, его нижняя губа выступила вперед.

– Что-нибудь ещё? – спросила я.

Он снова сморщил нос.
– Ну… я размышлял… ты с ним… ну, в общем, ты целовалась с ним?

Я рассмеялась.
– Да.

Он вздрогнул от отвращения.
– Фу.

– Каждому своё, – пробормотала я.

– А ты клыков не боишься?

Я шлёпнула его по руке, обрызгав грязной водой.
– Заткнись, Джейкоб! Ты же знаешь, что у него нет клыков!

– Всё равно, – пробормотал он.

Я скрипнула зубами и стала драить большой нож с ненужным усердием.

– Можно ещё один вопрос? – мягко спросил он, когда я передавала ему нож. – Снова, просто любопытно.

– Хорошо, – резко бросила я.

Он снова и снова ополаскивал нож, подставляя его под струю воды. Когда он заговорил, это был лишь тихий шёпот: – Ты сказала, через пару недель… Когда именно…? – он не смог закончить фразу.

– После выпускного, – прошептала я в ответ, осторожно наблюдая за его лицом. Неужели это снова оттолкнет его?

– Так скоро, – выдохнул он, закрыв глаза.

Это прозвучало не как вопрос. Это походило на жалобный стон. Мускулы на его руках затвердели и плечи напряглись.

– Ой! – вскрикнул он; в кухне было так тихо, что от его крика я подскочила.

Его правая рука сжалась в кулак, обхватив лезвие ножа – он разжал руку, и нож загремел по столу. Ладонь Джейкоба пересекал глубокий длинный порез. Кровь стекала по его пальцам и капала на пол.

– Проклятие! Ай! – жаловался он.

Моя голова закружилась, а желудок подкатил к горлу. Одной рукой я ухватилась за край стойки, и, сделав глубокий вдох, попыталась взять себя в руки, чтобы помочь ему.

– О нет, Джейкоб! Вот фигня! На, оберни руку!
Я совала кухонное полотенце прямо ему в руки. Но он отодвинулся от меня.

– Это пустяки, Белла, не беспокойся.

У меня все поплыло перед глазами. Я снова сделала глубокий вдох.

– Не беспокоиться? У тебя открытая рана на ладони!

Он проигнорировал протянутое мной полотенце и сунул руку под кран, чтобы водой промыть рану. Вода в раковине стала красной. У меня снова закружилась голова.

– Белла, – сказал он.

Я перевела взгляд с раны на лицо Джейкоба. Он хмурился, но говорил спокойно.

– Что?

– Ты выглядишь так, будто собираешься упасть в обморок, и ты кусаешь губы. Перестань. Расслабься. Дыши. Я в порядке.

Я втянула ртом воздух и перестала кусать губы.
– Не храбрись.

Он закатил глаза.

– Поехали, отвезу тебя в больницу. – я была почти уверена, что смогу нормально вести машину. По крайней мере, стены больше не шатались, и комната перестала плыть перед глазами.

– Это лишнее.

Джейк выключил воду и, взяв полотенце у меня из рук, свободно обвязал его вокруг ладони.

– Подожди, – запротестовала я. – Позволь мне взглянуть.
Я посильнее вцепилась в столешницу, чтобы держаться вертикально на случай, если от вида раны мне снова сделается дурно.

– У тебя есть медицинское образование, про которое ты ничего мне не говорила?

– Просто позволь мне самой решить, стоит ли закатывать истерику, чтобы отвезти тебя в больницу.

Он изобразил на притворный ужас.
– Пожалуйста, только не истерику.

– Если ты не дашь мне взглянуть на руку, истерика гарантирована.

Он глубоко вздохнул, а затем бурно выдохнул.
– Прекрасно.

Он развязал полотенце, и когда я потянулась, чтобы забрать его, вложил свою руку в мою.

Мне потребовалось несколько секунд. Я даже перевернула его руку, хотя была абсолютно уверена, что он порезал именно ладонь. Я крутила его руку в разные стороны, пока, наконец, не поняла, что выступающая ярко розовая линия была единственным, что осталось от его раны.

– Но… ты истекал кровью… так сильно.

Он забрал свою руку и мрачно посмотрел на меня.

– На мне быстро заживает.

– Понятно, – промямлила я.

Я видела длинную глубокую рану, видела кровь, стекающую в раковину. От запаха крови меня чуть было не вывернуло наизнанку. На такую рану нужно было накладывать швы. Понадобились бы дни, чтобы образовалась корка, а затем недели, чтобы появился светло-розовый шрам, который уже сейчас слабо выделялся на его коже.

Он изогнул губы в легкой улыбке и ударил себя в грудь кулаком.

– Вервольф, помнишь?

На какое-то безмерное мгновение его глаза встретили мой взгляд и держали его.

– Действительно, – наконец, сказала я.

Он рассмеялся над моими словами.

– Я же рассказывал тебе об этом. Ты же видела шрам Пола.

Я потрясла головой, пытаясь привести свои мысли в порядок.
– Когда непосредственно наблюдаешь за процессом, всё немного иначе.

Я опустилась на колени и достала отбеливатель из шкафчика под раковиной. Вылив небольшое количество средства на тряпку, я начала тщательно отмывать пол. Резкий запах хлорки окончательно избавил меня от головокружения.

– Давай, я помою, – сказал Джейкоб.

– Я уже всё сделала. Не положишь полотенце в стиральную машину?

Убедившись, что пол пахнет только лишь хлоркой, я встала и промыла отбеливателем правую часть раковины. Затем я пошла в прачечную около кладовой, и прежде, чем запустить стиральную машину, вылила туда целый колпачок отбеливателя. Джейкоб наблюдал за мной с явным неодобрением на лице.

– У тебя что, приступ маниакальной одержимости порядком? – спросил он, когда я закончила.

Ха. Возможно. Но, по крайней мере, на этот раз у меня было хорошее оправдание.

– Мы тут немного чувствительны к крови. Уверена, ты понимаешь, о чем я.

– О. – произнес он и снова сморщил нос.

– Почему бы не сделать так, чтобы ему было немного полегче? Ведь то, что он делает, дается ему с большим трудом.

– Конечно, конечно. Почему бы и нет?

Я вынула заглушку, позволяя грязной воде стечь из раковины.

– Белла, можно тебя кое о чём спросить?

Я вздохнула.

– Как это – быть лучшими друзьями с вервольфом?

Вопрос застал меня врасплох, и я громко рассмеялась.

– Тебя это пугает? – надавил он, прежде, чем я успела ответить.

– Нет. Когда вервольф ведёт себя хорошо, – смягчилась я. – Это классно.

Он широко улыбнулся, его зубы сверкнули на фоне красновато-коричневой кожи.

– Спасибо, Белла, – сказал он, а затем схватил меня за руку и заключил в одно из своих ломающих кости объятий.

Прежде, чем я успела отреагировать, он отпустил меня и отступил назад.

– Фу, – сказал он, сморщив нос. – Твои волосы воняют ещё хуже, чем комната.

– Извини, – пробормотала я.

Внезапно я поняла, почему сегодня чуть раньше так веселился Эдвард, после того как дыхнул на меня.

– В сосуществовании с вампирами, есть много опасностей, – сказал Джейкоб, пожимая плечами. – В частности, ты начинаешь вонять. По сравнению с остальными опасностями, это самая мелкая.

Я одарила его свирепым взглядом.

– Воняю я только для тебя, Джейк.

Он ухмыльнулся.

– Скоро увидимся, Белла.

– Ты уходишь?

– Он ждет, когда я уйду. Я слышу его снаружи.

– О.

– Я выйду через заднюю дверь, – сказал он, а затем нерешительно замолчал. – Подожди-ка, ты сможешь сегодня вечером приехать в Ла Пуш. У нас будет вечеринка у костра. Там будет Эмили, и ты сможешь познакомиться с Ким… И Квил, я знаю, тоже будет рад тебя видеть. Хотя его и раздражает то, что ты все узнала раньше него.

Я усмехнулась, представив, как, должно быть, взбесился Квил, узнав, что обычная девчонка, подружка Джейка, месяцами находилась в компании вервольфов, в то время, как он сам ничего не знал. А потом вздохнула.

– Да, Джейк, даже не знаю, насчет этого. Видишь ли, сейчас всё немного напряженно…

– Давай же, решайся, неужели ты думаешь, кто-то станет нападать на нас всех… шестерых вервольфов разом? –
Запнувшись в конце своего вопроса, он странно замолчал. Я задумалась, было ли ему так же сложно произносить вслух слово «вервольфы», как и мне бывает трудно с «вампирами».
Его большие темные глаза бессовестно умоляли.

– Я спрошу, – с сомнением ответила я.

Из его горла вырвался раздраженный звук.

– Он что теперь, твой надсмотрщик? Знаешь, я видел ту историю в новостях на прошлой неделе про контроль, и про злоупотреблением властью в отношениях и …

– Хорошо! – перебила я и толкнула его в руку. – Вервольфу пора уходить!

Он выскользнул через черный ход прежде, чем я успела чем-нибудь в него запустить. Я бессвязно рычала в пустой комнате.

Через секунду после его ухода, в кухню медленно вошел Эдвард, капли дождя, как россыпь алмазов, сверкали в бронзе его волос. Его глаза были встревоженными.

– Вы что, подрались? – спросил он.

– Эдвард! – вскричала я, бросаясь к нему.

– Привет. – он засмеялся и обнял меня. – Ты пытаешься отвлечь меня? У тебя получается.

– Я не дралась с Джейкобом. Сильно. С чего ты взял?

– Мне просто интересно, почему ты его порезала? Не то, чтобы я возражал, – сказал он, указывая подбородком в сторону лежащего на столе ножа.

– Чёрт! Я думала, что всё убрала.

Я оторвалась от него и бросилась к раковине, чтобы сполоснуть нож, прежде, чем сунуть его в отбеливатель.

– Я вовсе не пыталась его зарезать, – объяснила я, не отрываясь от дела. – Он просто забыл, что у него в руке был нож.

Эдвард хохотнул.
– Это ещё забавнее, чем я себе представлял.

– Не вредничай.

Он вытащил из кармана большой конверт и бросил его на стол.
– Я получил твою почту.

– Что-нибудь хорошее?

– Думаю, да.

Я подозрительно сузила глаза, уловив его странный тон. И решила взглянуть. Он сложил большой конверт пополам. Я разгладила его и открыла, удивленная весом дорогой бумаги, потом прочла адрес отправителя.

– Дартмут? Это шутка?

– Я уверен, что это уведомление о поступлении. Оно выглядит в точности, как и моё.

– Бога ради, Эдвард – как ты это сделал?

– Я просто послал им твое заявление, только и всего.

– Возможно, я и не дотягиваю до уровня Дартмута, но я не настолько глупа, чтобы поверить этому.

– Дартмут, кажется, думает, что ты дотягиваешь до их уровня.

Я тихо вздохнула и мысленно сосчитала до десяти.

– Это очень благородно с их стороны, – наконец, произнесла я. – Однако, независимо от того, принята я или нет, это вовсе не означает, что я соглашусь там учиться. Я не могу себе этого позволить, и тебе не позволю выбрасывать огромную сумму денег – на них ты мог бы себе купить новую спортивную машину – чтобы я успешно смогла симулировать поездку в Дартмут в следующем году.

– Мне не нужна ещё одна спортивная машина. И ты не должна ничего симулировать, – пробормотал он. – Один год колледжа не убил бы тебя. Возможно, тебе бы это даже понравилось. Только подумай об этом, Белла. Представь, как обрадуются Чарли и Рене…

Его бархатный голос нарисовал картину в моей голове прежде, чем я смогла заблокировать её. Конечно, Чарли бы расперло от гордости – никто в городке Форкс не смог бы избежать всплесков его безудержной радости. А у Рене от известия о моем триумфе случилась бы истерика, хотя она и будет клясться, что ее это совершенно не удивляет…

Я постаралась выбросить эту картинку из головы.

– Эдвард. Я волнуюсь о том, как мне дожить до окончания школы, не говоря уже о лете и следующей осени.

Его руки снова обвились вокруг меня.

– Никто не собирается причинять тебе боль. У тебя ещё уйма времени.

Я вздохнула.

– Завтра, я переведу все содержимое своего банковского счета на Аляску. Для меня это будет самым лучшим алиби. Это достаточно далеко, чтобы заставить Чарли воздержаться от визитов до самого Рождества. Я уверена, что к тому времени смогу придумать какое-нибудь достойное оправдание. Ты знаешь, – поддразнила я без особого энтузиазма, – все эти тайны и обманы в некотором роде болезненны для меня.

Выражение лица Эдварда стало жестким.

– Потом будет легче. Через несколько Десятков лет все, кого ты знаешь, умрут. И проблема будет решена.

Я вздрогнула.

– Прости, я был излишне резок.

Я опустила взгляд на большой белый конверт, даже не видя его.
– Но всё равно, прав.

– Если я уже принял решение, независимо от того, с чем мы имеем дело, пожалуйста, ты согласишься подождать?

– Неа.

– Упрямая, как всегда.

– Ага.

Стиральная машина взбрыкнула и заикаясь остановилась.

– Дурацкий металлолом, – пробормотала я и отстранилась от него. Я убрала одно единственное маленькое полотенце, которое оказалось слишком тяжелым для практически пустой машины, и включила ее снова.

– Это напомнило мне кое о чем, – произнесла я. – Ты бы не мог спросить у Элис, что она сделала с моими вещами, когда убиралась в моей комнате? Я нигде не могу их найти.

Он растерянно посмотрел на меня.

– Элис убиралась у тебя комнате?

– Да, я думаю, что именно это она и сделала. Когда приходила сюда взять мою пижаму, подушку и вещи, чтобы держать меня пленницей. – бросила я на него короткий негодующий взгляд. – Она собрала всё, что было разбросано вокруг, и мои рубашки, и носки, и я не знаю, куда она их положила.

В течение одного короткого момента Эдвард все ещё продолжал выглядеть растерянным, а затем, вдруг, неожиданно застыл.

– Когда ты обнаружила пропажу вещей?

– Когда вернулась с якобы пижамной вечеринки. А что?

– Не думаю, что Элис брала что-нибудь. Ни твою одежду, ни подушку. Пропали те вещи, которые ты часто носила… которых часто касалась… и те на чём ты спала?

– Да. Что такое, Эдвард?

Он напряженно сказал:
– Вещи с твоим запахом.

– Ох!

Мы долго смотрели друг другу в глаза.

– Мой визитёр, – пробормотала я.

– Он собирал следы… трофеи. Доказать, что он нашел тебя?

– Зачем? – прошептала я.

– Я не знаю. Но Белла, клянусь, я узнаю. Узнаю.

– Узнаешь, – сказала я, склоняя голову ему на грудь. Прильнув к нему, я почувствовала, как завибрировал телефон в его кармане.

Он достал его и посмотрел на высветившийся номер.
– Это как раз тот, кто мне нужен, – пробормотал он, с легким щелчком открывая телефон. – Карлайл… – он замолчал и стал внимательно слушать; на несколько минут его лицо приобрело напряженно-сконцентрированное выражение. – Я проверю. Слушай…

Он стал рассказывать о моих пропавших вещах, но как мне показалось со стороны, все выглядело так, будто Карлайлу сейчас было не до нас.

– Может быть, я пойду… – произнес Эдвард, и, умолкнув, медленно перевел свой взгляд на меня. – Может быть, нет. Но не позволяй Эммету идти одному, ты знаешь, какой он. По крайней мере, попроси Элис проследить за всем происходящим. Позже мы обязательно со всем этим разберемся.

Он закрыл телефон.

– Где газета? – спросил он меня.

– Гм, я не уверена. Зачем?

– Я должен кое-что посмотреть. Чарли уже выбросил ее?

– Может быть…

Эдвард исчез, но уже через мгновение вернулся, держа в руках влажную газету, а новые капли дождя в его волосах снова сверкали россыпью бриллиантов. Разложив ее на столе, он быстро стал просматривать заголовки.

Перелистывая страницы, он вдумчиво вчитывался и проводил пальцем по особо заинтересовавшим его местам.

– Карлайл прав… да… очень небрежный. Молодой и сумасшедший? Или ищущий смерти? – бормотал он себе под нос.

Я подошла и взглянула через его плечо:
Заголовок «Сиэтл Таймс» гласил: «Эпидемия Убийств Продолжается – Полиция Не Располагает Новой Информацией»

Почти такая же статья как и та что возмутила Чарли несколько недель назад – жестокость большого города, занесла Сиэтл в национальный рейтинг самых опасных городов Америки по числу нераскрытых убийств. Но все же, это была не та статья. Число жертв выросло.

– Ситуация ухудшается, – пробормотала я.

Он нахмурился.
– Все вышло из-под контроля. Это не может быть работой только одного новорожденного вампира. Что происходит? Как будто они никогда не слышали о Волтури. Что я, впрочем, вполне допускаю. Никто не объяснил им правил…. Но кто же тогда создает их?

– Волтури? – содрогнувшись, повторила я.

– Это как раз их сфера деятельности, решать подобного рода проблемы – бессмертные, грозящие выдать факт нашего существования. Они просто устраняют причину возникших беспорядков, чтобы не допустить утечки информации, как было несколько лет назад в Атланте, хотя тогда они не стали дожидаться подобного беспредела. Скоро они вмешаются, очень скоро, конечно, если мы не найдем какой-нибудь другой способ решить эту проблему своими силами. Откровенно говоря, сейчас я бы предпочел, чтобы они держались как можно дальше от Сиэтла. Ведь, устранив проблему… они могут решить проведать тебя.

Я снова содрогнулась.

– Что мы можем сделать?

– Необходимо узнать больше, прежде чем что-то решать. Возможно, если мы поговорим с этими новорожденными, объясним им правила, то всё решиться мирно. – он нахмурился, считая что шанс разрешения проблемы мирным путем не велик.

– Мы будем ждать, пока Элис не поймет, что происходит… Мы не хотим вмешиваться без крайней необходимости. В конце концов, это не наша обязанность. Но хорошо, что у нас есть Джаспер, – добавил он тихо, будто обращаясь к самому себе. – Если придется разбираться с новорожденными, его помощь придется кстати.

– Джаспер? Почему?

Эдвард мрачно улыбнулся.
– Джаспер, своего рода специалист по молодым вампирам.

– Что значит – специалист?

– Сама у него спросишь – там целая история.

– Ну и кутерьма, – пробормотала я.

– Всё так запутано? Со всех сторон на нас проблемы навалились. – он вздохнул. – Тебе не кажется, что если бы ты не любила меня, твоя жизнь была бы легче?

– Может быть. Хотя, в таком случае это не была бы жизнь.

– Для меня, – спокойно поправил он. – Теперь, полагаю, – продолжил Эдвард с кривой улыбкой. – ты хочешь меня о чём то спросить?

Я безучастно уставилась на него.
– Спросить?

– Или, может быть, нет? – усмехнулся он. – Я был польщен, что ты пообещала спросить у меня разрешения пойти на какую-то вечеринку к вервольфам.

– Снова подслушивал?

Эдвард усмехнулся.
– Чуть-чуть, в самом-самом конце.

– Вообще то, я не собиралась спрашивать тебя об этом в любом случае. Кажется, что сейчас у тебя и так хватает поводов для беспокойства.

Он приподнял моё лицо за подбородок, пытаясь прочесть мысли по моим глазам.

– Ты бы хотела пойти?

– Мелочи. Не переживай.

– Ты не нужно спрашивать у меня разрешения, Белла. Слава небесам – я тебе не отец. Хотя, может тебе стоит спросить Чарли.

– Ты же прекрасно знаешь, что Чарли разрешит.

– Конечно, я больше, чем кто-либо другой понимаю, что вероятней всего может ответить Чарли.

Я уставилась на него, пытаясь понять, что он хочет, одновременно пытаясь успокоить сильное желание поехать в Ла Пуш, чтобы оно не отвлекло меня. Конечно, глупо было хотеть поехать тусоваться с компанией больших и глупых мальчишек-волчат, особенно сейчас, когда вокруг творилось столько страшного и необъяснимого. Но именно поэтому я и хотела туда пойти. Мне хотелось, хотя бы на несколько часов, забыть о смертельной опасности… побыть менее зрелой, более опрометчивой Беллой, посмеяться вместе с Джейкобом и забыть обо всём, хоть бы и не на долго. Но теперь это стало уже не важно.

– Белла, – сказал Эдвард. – Помнишь, я говорил тебе, что буду благоразумен и буду доверять твоим решениям. Я говорил серьезно. Если ты доверяешь вервольфам, то и я не стану волноваться о том, что ты с ними.

– Ух, ты! – то же самое я сказала и прошлой ночью.

– И в одном Джейкоб все-таки прав – один вечер стая вервольфов вполне может защитить даже тебя.

– Ты уверен?

– Конечно. Только…

Я напряглась.

– Я надеюсь, ты не станешь возражать против нескольких предосторожностей? Во-первых, позволь мне довести тебя до границы. А во-вторых, ты возьмешь сотовый телефон, чтобы я знал, когда забрать тебя?

– Звучит… очень благоразумно.

– Отлично.

Он улыбнулся мне, и я не увидела никаких следов беспокойства в его, похожих на драгоценные камни, глазах.

Естественно, у Чарли не возникло никаких проблем с моей поездкой в Ла Пуш на вечеринку у костра. Джейкоб ликующе закричал, когда я позвонила ему, чтобы поделиться новостями. Он горел таким нетерпением, что согласился со всеми мерами безопасности Эдварда. Он пообещал встретить нас на границе территорий в шесть часов.

После непродолжительного спора с самой собой, я решила, что не буду продавать свой мотоцикл. Я отвезу его назад в Ла Пуш, где ему и место, а когда он мне больше не будет нужен… ну, тогда я настою на том, чтобы Джейкоб забрал его как плату за свою работу. Он сможет продать его или подарить кому-нибудь из друзей. Мне это будет уже не важно.

Сегодня вечером у меня как раз будет возможность вернуть его в гараж Джейкоба. В последнее время я так мрачно стала смотреть на жизнь, что каждый день казался последней возможностью. У меня не было времени откладывать дела, пусть даже и незначительные.

Эдвард только кивнул, узнав, что я хочу сделать, но мне показалось, что на какой-то миг в его глазах промелькнул страх. Я знала, что он, как и Чарли был не в восторге от моего увлечения мотоциклами.

Нам пришлось заехать к нему домой в гараж, где я оставила свой байк. И только остановив пикап и выйдя наружу, я поняла, что на сей раз тревога, промелькнувшая в его глазах, касалась не только моей безопасности.

Рядом с моим маленьким антикварным мотоциклом, затмевая его, расположилось другое транспортное средство. Назвать этот механизм мотоциклом, было едва ли справедливо, так как казалось, что он вряд ли мог принадлежать к той же категории транспорта, что и мой, внезапно показавшийся мне обшарпанным, байк.

Это был большой, лоснящийся, серебряный – пусть даже и стоявший совершенно неподвижно, было и так ясно – быстрый мотоцикл.

– Что это?

– Ничего, – пробормотал Эдвард.

– Как-то не похоже на «ничего».

Эдвард говорил небрежно, пропуская мои слова мимо ушей:
– Что ж, конечно, я не знал, собираетесь ли вы с твоим другом мириться или нет, но я подумал, что рано или поздно, тебе захочется прокатиться. Мне показалось, что тебе это понравится. Вот я и подумал, что мог бы составить тебе компанию, если ты захочешь. – он пожал плечами.

Я уставилась на роскошную машину. На его фоне мой мотоцикл выглядел разбитым трехколесным велосипедом. Внезапно печаль охватила меня, когда я поняла, что примерно так же выгляжу рядом с Эдвардом.

– Я не смогу угнаться за тобой, – прошептала я.

Эдвард взял меня за подбородок и повернул мое лицо так, чтобы видеть его прямо перед собой. Одним пальцем он попытался приподнять вверх уголок моих губ.
– Я бы приноровился к твоей скорости, Белла.

– Не слишком тебе будет весело.

– Если будем вместе, мне будет весело.

Я прикусила губу и на мгновение представила это.

– Эдвард, если бы ты заметил, что я еду слишком быстро или теряю контроль над мотоциклом, ну, или что-то ещё, что бы ты сделал?

Он колебался, очевидно, пытаясь найти правильный ответ. Но я знала правду: он нашел бы какой-нибудь способ спасти меня до того, как я разобьюсь.

Затем он улыбнулся, вроде бы легко, напряжение лишь слегка было заметно в его глазах.

– Так вот чем ты занимаешься с Джейкобом. Теперь все ясно.

– Просто, понимаешь, я не прошу его ехать медленней. Думаю, я могу попробовать…

Я с сомнением посмотрела на серебряный мотоцикл.

– Не волнуйся об этом, – сказал Эдвард, а затем тихо рассмеялся. – Я заметил, как Джаспер восхищался им. Возможно, пора ему познать новый способ передвижения, в конце концов, ведь у Элис теперь есть «Порше».

– Эдвард, я …

Он прервал меня быстрым поцелуем.

– Я сказал, не волнуйся. Ты можешь кое-что для меня сделать?

– Все, что захочешь, – быстро пообещала я.

Он отпустил мое лицо и, склонившись над большим мотоциклом, достал оттуда нечто, что прятал там все это время.

Затем он повернулся ко мне, держа в руках два разных предмета, один их которых был черным и бесформенным, а второй красным, хорошо узнаваемым.

– Пожалуйста? – попросил он, улыбаясь моей любимой кривоватой улыбкой, перед которой я никогда не могла устоять.

Я взяла предложенный мне красный шлем и взвесила его в руках.
– Я буду выглядеть глупо.

– Нет, ты будешь выглядеть умно. Достаточно умно, чтобы не причинить себе вред. – он перекинул через руку ту бесформенную черную вещь, которую достал вместе со шлемом, и взял мое лицо в свои руки.
– Сейчас в моих руках находится то, без чего я не могу жить. Ты можешь об этом позаботиться.

– Окей, прекрасно. Что там ещё? – подозрительно спросила я.

Он засмеялся и встряхнул что-то, наподобие куртки.
– Это мотоциклетная куртка. Конечно, я не испытывал этого на личном опыте, но слышал, что дорожная насыпь не очень приятна на ощупь.

Он протянул ее мне. Глубоко вздохнув, я откинула назад свои волосы, и одела шлем. Потом просунула руки в рукава куртки. Он застегнул на мне молнию и с играющей в уголках его губ улыбкой, отступил назад.
Я чувствовала себя слишком громоздко.

– Скажи честно, я выгляжу ужасно?

Он сделал ещё шаг назад и поджал губы.

– Так плохо, да? – пробормотала я.

– Нет, нет, Белла. Вообще-то…

Казалось, он пытался подобрать правильное слово.
– Ты выглядишь… сексуально.

Я громко рассмеялась.
– Конечно.

– Очень сексуально, честно.

– Ты так говоришь только, лишь бы я это носила, – сказала я. – Но все в порядке. Ты прав, так безопаснее и умнее.

Он обвил меня своими руками и притянул к груди.
– Ты такая глупая. Я полагаю, что в этом часть твоего очарования. Хотя, допускаю, что у этого шлема есть свои недостатки.

Затем он снял шлем и поцеловал меня.

Позже, когда Эдвард вез меня в Ла Пуш, я почувствовала, что вся эта беспрецедентная ситуация казалась мне странно знакомой. Чтобы определить причину, вызвавшую дежа-вю, пришлось хорошенько подумать.

– Знаешь, что это мне напоминает? – спросила я. – Это очень похоже на то, как в детстве Рене привозила меня к Чарли на лето. Я снова чувствую себя семилетней.

Эдвард рассмеялся.

Я не стала вслух вспоминать об этом, но самое большое отличие было то, что Рене и Чарли относились к друг другу гораздо лучше чем Джейкоб и Эдвард.

Свернув с дороги, примерно на полпути до Ла Пуш, мы заметили Джейкоба. Он стоял облокотившись на дверцу собственного, собранного им из запчастей, красного «Фольксвагена». Тщательно сдерживаемое выражение безразличия на его лице мгновенно сменилось улыбкой, когда я помахала ему с переднего сидения.

Эдвард припарковал свой «Вольво» в тридцати метрах подальше.

– Позвони мне, когда соберешься домой, – сказал он. – И я буду здесь.

– Я не стану задерживаться, – пообещала я.

Эдвард вытащил из багажника мотоцикл и мой новый костюм – меня впечатлило, как легко он это проделал. Но что сложного удержать мотоцикл, если ты силен настолько, чтобы легко жонглировать целыми фургонами.

Джейкоб молча наблюдал, не делая никаких попыток приблизиться, улыбка исчезла с его лица, а выражение темных глаз невозможно было понять.

Я сунула свой шлем под мышку и бросила куртку поперек сидения.

– Ты все взяла? – спросил Эдвард.

– Никаких проблем, – заверила я его.

Он вздохнул и наклонился ко мне. Я подставила лицо для легкого прощального поцелуя, но Эдвард удивил меня, крепко обхватив руками, поцеловав совсем как тогда в гараже, так долго, что я начала задыхаться.

Эдвард тихо рассмеялся из-за чего-то, а затем отпустил меня.
– До свидания, – сказал он. – Мне действительно нравится куртка.

Когда я отворачивалась, мне показалось, что в его глазах промелькнула вспышка чего-то такого, чего я не должна была видеть. Я не могла сказать наверняка, что это было. Возможно, беспокойство. В течение секунды я склонялась к тому, что это была паника. Но, вероятно, я как обычно делала из мухи слона.

Толкая мотоцикл навстречу Джейкобу к невидимой установленной границе между территориями вампиров и вервольфов, я чувствовала его взгляд на своей спине.

– Что всё это значит? – подозрительно спросил Джейкоб, озадаченно рассматривая мотоцикл.

– Я думаю, что должна оставить его там, где он и должен быть, – заявила я.

На секунду он задумался, а затем широко улыбнулся.

Я уже точно знала, что оказалась на территории вервольфов, потому что Джейкоб, наконец, отошел от своей машины и быстро подскочил ко мне, в три длинных шага преодолев разделявшее нас расстояние. Он забрал у меня мотоцикл, закрепив его на подножке, и заключил меня в свои крепкие, как тиски объятия.

Услышав рычание двигателя «Вольво», я изо всех сил попыталась освободиться.

– Прекрати, Джейк!

Он засмеялся и отпустил меня. Я повернулась, чтобы помахать Эдварду на прощание, но серебристая машина уже исчезла за поворотом.

– Мило, – прокомментировала я, позволяя горечи просочиться в свой голос.

Джейкоб в притворной невинности распахнул глаза.
– Что?

– Он вел себя чертовски вежливо, тебе не стоит рисковать, испытывая свою удачу.

Он снова рассмеялся, ещё громче прежнего – вероятно, сказанное мной показалось ему действительно очень забавным. Пока я пыталась понять, что его так рассмешило, он обошел «Фольксваген», чтобы открыть для меня дверцу.
– Белла, – наконец, сказал он, открывая дверь и все ещё продолжая смеяться, – нельзя рисковать тем, чего не имеешь.

Глава одиннадцатая.
Легенды

– Ты собираешься сесть этот хот-дог? – Пол обратился к Джейкобу, и жадно посмотрел на последний кусочек от гигантского обеда вервольфов.

Джейкоб сидел, опираясь на мои колени и играл с хот-догом, нанизанным на выпрямленную проволочную вешалку для одежды. Пламя костра облизывало пузырчатую кожицу сосиски. Тяжело вздохнув, Джейкоб погладил свой живот. Непонятно почему, но тот всё ещё оставался плоским, я пыталась сосчитать, сколько он съел но, после десятого хот-дога, съеденного Джекобом, сбилась со счета. А до того был огромном пакет чипсов и двухлитровая бутылка рут-бира* (рут-бир, традиционный американский, газированный не алкогольный напиток из корнеплодов приправленный различными специями.)
.
– Наверно, – сказал Джейк медленно. – Хотя я так наелся что, кажется, меня сейчас стошнит, но думаю смогу перебороть себя и съесть еще. Хотя никакого удовольствия от еды не получу. – и он снова грустно вздохнул.

Несмотря на то, что Пол съел, по крайней мере, столько же, сколько и Джейкоб, он смотрел гневно сжимая кулаки.
– Тихо-тихо. – рассмеялся Джейкоб. – Шутка, Пол. Держи.
Он метнул самодельный шампур. Я ожидала, что горячий хот-дог сначала упадёт в песок, но Пол аккуратно, даже не напрягаясь, перехватил его.

Проводить время не с кем-нибудь, а с такими чрезвычайно ловкими людьми, заставит меня комплексовать.

– Спасибо, друг. – сказал Пол, уже забыв о вспышке гнева.
Костер потрескивал, догорая и стелясь все ниже к песку. Неожиданный порыв ветра раздул его, и огонь ярко-оранжево заискрился на фоне чёрного неба. Забавно, я даже не заметила, что солнце уже село. И только сейчас, я поняла, что уже поздно. Я совсем потеряла счёт времени.

С моими друзьями из племени Квильют проводить время было легче, чем я ожидала.

Пока мы с Джейкобом оставляли мой байк в гараже – он с сожалением признал, что шлем это отличная идея, и ему самому нужно было додуматься до этого раньше. Я волновалась, как появлюсь с ним возле костра, вдруг вервольфы решат, что я теперь предательница. А вдруг они будут недовольны тем, что Джейкоб пригласил меня? Может, я испорчу вечеринку?

Но когда мы с Джейкобом вышли из леса к вершине утёса, на место собраний – где огонь уже горел ярче, чем затенённое облаками солнце – все оказалось довольно легко и непринуждённо.

– Привет, вампирка! – громко поприветствовал меня Эмбри. Квил подскочил ко мне, пожал руку и поцеловал в щёку. Эмили пожала мою руку, когда мы садились на прохладную каменистую землю, рядом с ней и Сэмом.

Кроме нескольких шуточных жалоб, в основном от Пола, про доносящееся по ветру зловоние кровопийцы, меня приняли как свою.
Это не было просто собрание подростков. Билли был тут, его инвалидное кресло расположили на главном месте в кругу. Возле него, на складном, хрупком на вид, стульчике, сидел старый дед Квила – Старый Квил. Сью Клирвотер, вдова друга Чарли Гарри, сидела на стуле рядом с ним, двое её детей, Леа и Сэт, тоже присутствовали, они сидели прямо на земле, как и все остальные. Меня удивило, что все они трое были посвящены в тайну. Билли и Старый Квил разговаривали с Сью так, что я сразу поняла – она заняла место мужа на совете. Значит, и ее дети автоматически становились членами самого секретного общества в Ла Пуш?

Малыш Сэт Клирвотер уже не был малышом. Своей широкой счастливой усмешкой и долговязой фигурой он очень сильно напоминал мне Джейкоба, когда тот был помладше. Сходство заставило меня улыбнуться и, затем, вздохнуть. Был ли Сэт обречён также, радикально изменить свою жизнь, как и остальные эти парни? Это и было его будущее, поэтому ему и его семье было разрешено присутствовать здесь?

Вся стая собралась здесь: Сэм со своей Эмили, Пол, Эмбри, Квил и Джаред с своей Ким (девушку с которой у него произошло запечатление).

Ким с первого взгляда показалась мне милой девушкой, слегка застенчивой и немного простоватой. У неё было широкое скуластое лицо, с слишком маленькими глазами, чтоб визуально скрыть это. Её нос и рот были широковаты, для понятия о традиционной красоте. Ветер, никогда не прекращавшийся на вершине утеса, развевал ее прямые чёрные волосы легкой тонкой дымкой.

Такое было мое первое впечатление. Но несколько часов наблюдая, как Джаред смотрит на Ким, все простота девушки исчезла.

Как же он на нее смотрел! Словно слепой, первый раз увидевший солнце, как коллекционер нашедший неизвестные до сих пор картины Да Винчи, как мать смотрит на своё новорожденное дитя.

Его заинтересованный взгляд заставил меня по-новому посмотреть на неё – в отблесках костра её кожа казалась красновато-коричневым шёлком, идеальной формы губы, белые зубы, очень длинные ресницы – они касались щек, когда ее взгляд опускался вниз.

Кожа Ким иногда темнела, когда она встречала трепетный взгляд Джареда, и её глаза опускались, как будто в смущении, но долго избегать его взгляда она не могла.

Наблюдая за ними, я, кажется, поняла, что имел в виду Джейкоб, когда раньше объяснял мне, как происходит запечатление: «трудно сопротивляться той степени тяги и обожания».

Сейчас Ким дремала в объятиях Джареда. Представляю, как должно быть тепло ей рядом с ним.

– Уже вечер, – прошептала я Джейкобу.

– Потерпи пока, – прошептал Джейкоб в ответ. Хотя, у половины из присутствующих был очень тонкий слух, и нас все равно услышали. – Сейчас начнется самое интересное.

– И что же такое самое интересное? Ты слопаешь корову целиком?

Джейкоб издал низкий, горловой смешок. – Нет, это оставим на финал. Мы собрались здесь, не только для того чтобы проглотить недельный запас пищи.

Технически, это заседание совета. Квил здесь впервые, и он пока не слышал наших преданий. Ну, вообще-то он их слышал, но это будет первый раз, когда он знает, что они правдивы. Парень будет слушать внимательней. Ким и Сэт и Леа, для них это тоже первый раз.

– Предания?

Я сидела, облокотившись на невысокую скальную гряду, Джейкоб подскочил со своего места, и подсел ко мне. Положа руку мне на плечо, он тихо зашептал мне на ухо:
– Мы всегда думали, что это вымысел, легенды. – сказал он. – Предания о том, как мы стали такими как есть. Первая, это история о войнах духах.

Мягкий шёпот Джейкоба можно было назвать вступлением. Атмосфера вокруг потрескивающего костра изменилась молниеносно. Пол и Эмбри сели прямо. Джаред разбудил Ким, и бережно усадил её.

Эмили приготовила блокнот и ручку, она была похожа на студентку, готовящуюся к важной лекции. Сэм слегка развернулся возле неё, чтобы смотреть в том же направлении, что и Старый Квил, сидевший рядом с ним, и неожиданно я поняла, что старейшин совета здесь не три, а четыре.

Леа Клирвотер, лицо ее оставалось прекрасной и ничего не выражающей маской, прикрыла глаза – не от усталости, а для сосредоточения. Её брат нетерпеливо пододвинулся к старейшинам.

Огонь потрескивал, каждый раз выпуская сноп, сверкавших на ночном фоне, искр.

Билли откашлялся, прочищая горло, и без всяких вступлений, кроме того, что рассказал его сын, начал повествование своим насыщенным, глубоким голосом. Слова вылетали с такой уверенностью, как будто он заучил их наизусть, но в тоже время с чувством и особой ритмикой слога. Как стихи, декламируемые автором.

– В начале Квильюты были маленьким народом, – сказал Билли. – Мы и остались меленьким народом, но мы никогда не исчезали. Это потому, что в нашей крови всегда жила магия. Не всегда это была магия изменения формы – такая способность пришла позже. Сначала мы были, войнами духами.

Никогда раньше я не слышала такого царственного величия в голосе Билли Блэка, однако сейчас я поняла, что оно присутствовало всегда.

Ручка Эмили быстро порхала по бумаге, пытаясь не отставать от рассказа.

– Давным-давно племя обосновалось в этой гавани, наши предки стали искусными кораблестроителями и рыбаками. Но племя было мало, а гавань богата рыбой. Другие племена хотели заполучить нашу землю, а нас было слишком мало, чтоб защитить себя. Большое племя пошло войной на нас, и мы сели на наши корабли, чтоб спастись от них.

– Каэлеа не был первым воином духом, но мы уже не помним рассказов о тех, кто был до него. Мы не помним того, кто первым обнаружил эту силу, или как её использовали до войны. Каэлеа был первым великим Вождём Духов в нашей истории. В момент опасности он использовал магию, чтоб защитить нашу землю.

– Он и все его воины покинули корабль – не их тела, но их духи. Женщины следили за телами и волнами, мужчины повели своих духов обратно к гавани.

– Физически они не могли тронуть вражеское войско, но у них были и другие возможности. Предание рассказывает нам, что они могли нагнать свирепый ураган на вражеский лагерь, что они могли издать громоподобный крик, и ветер подхватывал и нес его, ужасая врагов. Еще предания рассказывают, что животные могли видеть и понимать войнов духов, а также выполнять их приказы.

– Каэлеа повел армию духов и принес страшнейшее опустошение в ряды захватчиков. Напавшее племя привело с собой своры огромных, покрытых густой шерстью собак, их они использовали в упряжках для своих саней, в которых они путешествовали по замерзшему северу. Духи воинов обратили собак против своих хозяев, потом вызвали полчища летучих мышей из скальных пещер. В помощь собакам, они использовали воющий ветер, пугавший людей.

Собаки и летучие мыши победили. Немногие уцелевшие враги, назвали нашу гавань проклятой. Когда войны духи освободили собак, те убежали и одичали. Квильюты вернулись победителями, в свои тела и к своим жёнам.

– Соседние племена, Хо и Мака, заключили договор с племенем Квильют. Они не хотели иметь дело с нашей магией. Мы жили в мире с ними. Когда враг приходил снова, войны духи прогоняли их.

– Сменялись поколения. Пришло время последнего великого Вождя Духов, Таха Аки. Он славился своей мудростью и миролюбивостью. Люди жили хорошо и были довольны его заботой.

– Но был один недовольный человек – Утлапа. Негромкое шипение пробежало вокруг костра. Я слишком медлительна, чтоб заметить, откуда оно появилось. Билли не обратил на это внимание, и продолжил свою легенду.

– Утлапа был одним из самых сильных воинов духов вождя Таха Аки – могущественный, но алчный человек. Он считал, что люди должны использовать магию для расширения своих земель, что они должны поработить племена Хо и Мака и создать империю.

– Сейчас, когда воины узнали все свои силы, они могли читать мысли друг друга. Таха Аки видел, о чём мечтает Утлапа. Ему приказали покинуть народ, и никогда больше не использовать силу своего духа. Утлапа был силён, но сила войнов вождя превосходила его. Ему пришлось уйти, другого выхода у него не было. Взбешенный изгнанник затаился в лесу неподалёку, ожидая шанс отомстить вождю.

– Даже в мирные времена, Вождь Духов был начеку и защищал свой народ. Часто он ходил в священное, тайное место в горах. Он покидал своё тело и прочёсывал лес и побережье – убедиться, что угрозы нет.

– Однажды, когда Таха Аки ушёл, чтобы исполнить свой долг, Утлапа проследил за ним. Сначала, он планировал просто убить вождя, но у этого плана были свои недостатки. Конечно же, воины духи будут разыскивать его, чтоб убить, а они могут преследовать его быстрее, чем он мог бежать от них. Он спрятался в скалах и наблюдал, как вождь готовиться покинуть своё тело, и тут у него созрел другой план.

– Таха Аки покинул своё тело в тайном месте, и парил вместе с ветром, охраняя свой народ. Утлапа выжидал, неуверенный, что дух вождя отлетел достаточно далеко.

– Вождь почувствовал мгновенно, когда Утлапа присоединился к нему в мире духов, тотчас он узнал и план убийства. Он помчался обратно в своё тайное место, но даже ветер не был достаточно быстр, чтоб помочь ему спастись.

– Когда он вернулся, его тела уже не было. Тело Утлапы лежало покинутое, он не оставил путей для спасения вождю, перерезав глотку своему собственному телу руками Таха Аки.

– Таха Аки проследовал за своим телом вниз с горы. Он кричал Утлапе, но тот его игнорировал, словно вождь был всего лишь ветром.

– Таха Аки наблюдал с отчаянием, как Утлапа занял его место вождя Квильютов. Несколько недель Утлапа выжидал, желая убедиться, что все поверили будто он Таха Аки. Потом и произошли перемены – первым его указом был запрет любому воину посещать мир духов. Он заявил, что ему было видение об опасности, но на самом деле он боялся. Он знал, что Таха Аки будет ждать возможности рассказать свою историю. Он боялся и сам входить в мир духов, зная, что тогда Таха Аки вернётся в своё тело. Таким образом, его планы по завоеванию стали неосуществимы, ему приходилось довольствоваться лишь правлением в племени. Он стал обузой для своего племени – обретая привилегии, которых никогда не требовал Таха Аки, отказался работать наравне со своими воинами, взял вторую молодую жену, а потом и третью, несмотря на то, что жена Таха Аки была жива, и это было неслыханным для племени. Таха Аки наблюдал за этим с бессильной яростью.

– В конце концов, Таха Аки решил убить своё тело, чтобы спасти племя от выходок Утлапы. Он призвал свирепого волка, но Утлапа спрятался за спинами своих воинов. Когда волк убил юношу, который защищал поддельного вождя, Таха Аки ужасно загоревал. Он приказал волку уйти.

– Истории говорят нам, что нелегко быть воином духом. Освобождение от своего тела страшно, хотя и захватывающе. Поэтому они использовали свою магию только в крайнем случае. Одинокое скитание вождя изматывало и, постепенно, убивало его дух. Пребывание вне своего тела дезориентировало, было пугающе и неудобно. Таха Аки существовал без тела уже очень давно и терпел страшные муки. Застряв в этом ужасном небытие навечно, он чувствовал, что обречен никогда не пересечь пределов дальних земель, где ждали его предки.

– Большой волк следовал за страдающим духом Таха Аки. Волк был огромен, даже для своего племени, и прекрасен. Таха Аки неожиданно позавидовал безмолвному животному. У него, по крайней мере, есть тело. Есть жизнь. Даже жизнь животного была бы намного лучше этого пустого, ужасного существования.

– Тогда его посетила идея, которая изменила всех нас. Он попросил великого волка поделиться с ним местом в себе. Волк подчинился. Таха Аки вошел в тело волка с облегчением и благодарностью. Это не было его тело, но находится в нем, все же лучше, чем в пустоте мира духов.

– Как одно целое, человек и волк вернулись к поселению у гавани. Люди разбегались в страхе, призывая на помощь воинов. Воины с копьями выбежали на встречу волку. Утлапа, конечно же, надежно укрылся.

– Таха Аки не напал на своих воинов. Он медленно пятился от них, выразительно смотрел и пытался подвывать песню своего народа. Воины начали понимать, что волк этот не обычное животное, что на него влиял дух. Один старый воин, которого звали Ут, решил нарушить запрет вождя-самозванца и попытаться поговорить с волком.

– Как только Ут пересёк порог мира духов, Таха Аки покинул волка, покорно ждавшего его возвращения, и поговорил с воином. Ут мгновенно узнал правду, и обрадовался возвращению истинного вождя.

– В это время, Утлапа пришёл посмотреть победили ли его войны волка. Когда он увидел безжизненно лежащего на земле Ута, окруженного защищающими его воинами, он понял, что произошло. Он выхватил свой нож и бросился вперед, убить Ута прежде, чем он вернётся в своё тело.

– Предатель, – закричал он. Воины были в замешательстве. Вождь наложил запрет на путешествия в мир духов. Привилегией вождя было решать, как наказывать тех, кто ослушался его приказа.

– Ут вернулся обратно в своё тело, но Утлапа приставил нож к его горлу и зажал рот рукой. Тело Таха Аки было сильным, а Ут уже слаб от старости. Ут не мог произнести ни слова предупреждения, прежде чем Утлапа заставил его умолкнуть навеки.

– Таха Аки видел, как дух Ута уносился вдаль, к последнему пристанищу, месту теперь навечно закрытому для Таха Аки. Он почувствовал великую ярость, такой силы он не чувствовал никогда раньше. Снова вернулся в тело большого волка, желая разорвать глотку Утлапе. Но как только он слился с волком, произошло великое волшебство.

– Гнев Таха Аки был гневом человека. Любовь которую он испытывал к своему народу и ненависть к их угнетателю, была чересчур велика для тела волка, слишком человеческое это было чувство. Тело волка задрожало, и прямо на глазах изумленных воинов и Утлапы он превратился в человека.

– Новый человек не был похож на тело Таха Аки. Он был намного величественней, был физическим воплощением духа вождя. Воины моментально его узнали, так как путешествовали раньше с духом Таха Аки.

– Утлапа попытался бежать, но у Таха Аки в новом теле была сила волка. Он поймал вора и сокрушил его дух и тело, прежде чем он смог выскочить из украденной телесной оболочки.

– Люди возликовали, когда поняли, что произошло. Таха Аки быстро всё наладил, начал опять работать наравне со своими людьми, отправил молодых жён назад к их семьям. Единственное, что он оставил как есть, это запрет на путешествия в мир духов. Он знал, что теперь, когда все знали о возможности украсть жизнь, это было очень опасно. Воинов духов больше не существовало.

– С этого момента, Таха Аки был больше чем просто волк или человек. Его называли Таха Аки Великий Волк, или Таха Аки Человек Дух. Он правил племенем много-много лет, и не старился. Когда угрожала опасность, он вызывал свою волчью сущность, чтобы сражаться или напугать врагов. Люди жили в мире. Таха Аки стал отцом многих сыновей, оказалось, что некоторые из них, достигая возраста зрелости, тоже могли превращаться в волков. Это были не обычные волки, потому что они были волками духами, и отражали внутреннюю суть человека.

– Вот почему Сэм полностью чёрный, – выдохнул Квил. – Чёрное сердце – черный мех.

Я была так увлечена историей, что возвращение в настоящее, сюда, в круг возле догорающего костра, стало почти шоком. И ещё, до меня дошло, что в этом кругу сидят праправнуки великого вождя Таха Аки.

Огонь вспыхнул, и тысячи искр поднялись в небо, дрожа и танцуя, создавая смутно знакомые образы.

– А твой мех, цвета шоколада, что отражает? – прошептал Сэм в ответ. – Какой ты «сладкий»?

Билли не обратил внимания на их перепалку.

– Некоторые из его сыновей стали такими же, как Таха Аки, и больше не старели. Другие, кому не нравилось превращаться, отказывались присоединиться к людям-волкам и со временем старели. Так племя обнаружило, что те, кто отказался от своего волчьего начала могут стареть, как и все остальные люди. Таха Аки прожил жизнь равную трем жизням. После смерти двух первых жен, он женился в третий раз, и в этот раз нашёл свою подлинную духовную жену. Первых жен он тоже любил, но то было что-то другое. Он решил отказаться от своего духа волка, состариться и умереть вместе с женой.

– Вот как магия пришла к нам, но это не конец истории…
Он посмотрел на Старого Квила Атеару, который заёрзал на своём стуле, распрямляя хрупкие плечи. Билли сделал глоток воды из бутылки и вытер лоб. Ручка Эмили не останавливалась, пока она быстро записывала в блокноте.
– То была история про воинов духов, – начал Старый Квил высоким тенором. – А эта про то, как третья жена принесла себя в жертву.

– Много лет спустя, после того как Таха Аки отказался от своего волчьего начала, он уже был стариком, беды начались на севере, с племенем Мака. Исчезли несколько молодых женщин их племени, и они обвинили в этом соседей волков, которых боялись, и не доверяли. Люди-волки до сих пор могли читать мысли друг друга, находясь в волчьем обличье, точно так же, как их предки, когда покидали свои тела, находясь в мире духов. И поэтому они знали, что никого из них нельзя было обвинить. Таха Аки попытался успокоить вождя племени Мака, но он был слишком испуган. Таха Аки не хотел взвалить войну на свои плечи. Он больше не был воином, чтоб вести свой народ. Он назначил своего старшего сына-волка, Таха Ви, найти настоящего виновника, пока не началась вражда.

– Таха Ви выбрал пять воинов из своей стаи для поисков в горах, чтобы найти любые следы пропавших Мака. Они наткнулись на нечто, чего никогда раньше не чувствовали – странный, сладкий запах в лесу, который больно обжёг их носы.

Я пододвинулась ближе к Джейкобу. Он чуть улыбнулся и приобнял меня.

– Они не знали, какое создание оставляет такой запах, но они продолжали следовать за ним, – продолжал Старый Квил. Его дрожащий голос не имел величия голоса Билли, но его странно-пылкий, настойчивый тон всё равно завораживал. Мой пульс ускорился, когда он начал говорить быстрее.

– Им удалось найти слабый запах человеческого присутствия и следы крови вдоль тропинки. Они были уверенны, что это был враг, которого они искали.

– Преследование увело их далеко на север, так что Таха Ви пришлось отослать половину стаи, тех, кто помладше, обратно в гавань, чтобы доложить вождю.

– Таха Ви и двое его братьев так и не вернулись.

– Младшие братья пытались искать их, но нашли только тишину. Таха Аки оплакивал своих сыновей. Он жаждал отомстить за их смерть, но он был стар. Он отправился к вождю Мака в своих траурных одеждах, и рассказал ему всё, что произошло. Вождь Мака поверил его горю, и разногласия между племенами прекратились.

– Год спустя, за одну ночь из своих домов пропали сразу две девушки племени Мака. Люди Мака позвали волков племени Квильют, те учуяли то самое сладковатое зловоние по всей деревне. Волки вышли на охоту снова.

– Только один вернулся. Это был Яха Ута, старший сын третьей жены Таха Аки, и самый младший в стае. Он притащил с собой нечто, чего до этого дня никто из Квильютов не видел. Странный, холодный, каменный труп, он принес его по кускам. Все кто был одной крови с Таха Аки, даже те, кто никогда не был волком, мог почувствовать пронзительную вонь, исходившую от мёртвого создания. Это и был враг племени Мака.

– Яха Ута описал всё, что произошло: он и его братья нашли существо, которое выглядело как человек, но было твёрдым как камень, с ним были дочери Мака. Одна девушка уже была мертва, лежала на земле белая и обескровленная. Другая была в руках существа, присосавшегося к её горлу. Возможно, когда они застали эту ужасающую сцену, она была ещё жива, но когда они приблизились, существо мгновенно свернуло ей шею, и бросило её безжизненное тело на землю. Его белые губы были покрыты её кровью, а глаза горели красным.

– Яха Ута описал, какой ужасной силой и скоростью обладало существо. Один из его братьев быстро погиб, недооценив эту силу. Существо разорвало его пополам словно куклу. Яха Ута и другой его брат были более осторожны. Они действовали совместно, подступая с двух сторон, пытаясь получить преимущество. Они должны были воспользоваться всеми возможностями, которые дала им волчья сила, которых раньше даже не пробовали. Существо было твёрдое как камень и холодное как лёд. Они обнаружили, что только их клыки могут наносить ему вред. И начали по кусочкам рвать его, пока он с ними дрался.

– Но существо быстро поняло их план, и стало препятствовать их манёврам. Оно схватило брата Яха Уты. Яха Ута заметил это и, рванул, вцепившись в глотку существу. Его клыки оторвали голову существа, но оно продолжало держать его брата.

– Яха Ута разорвал существо на куски, терзая его в отчаянной попытке спасти брата. К сожалению, было уже поздно, но существо всё-таки было уничтожено.

– Или так они полагали. Яха Ута разложил воняющие останки, чтобы продемонстрировать старейшинам. Оторванная кисть лежала рядом с каменной рукой существа. Два куска соприкоснулись, когда старейшины поворачивали их палками, чтобы рассмотреть, и ладонь потянулась к руке, пытаясь срастись с ней.

– Напуганные этим, старейшины сожгли всё, что осталось от существа. Загрязняя воздух, поднялось огромное облако ужасной вони. Когда остался только пепел, они собрали его во множество маленьких мешочков и рассеяли их далеко друг от друга – одни в океане, одни в лесу, другие в пещерах утёса. Таха Аки повесил один мешочек на шею, чтобы знать, если существо снова когда-нибудь попытается собрать себя.

Старый Квил замолчал и посмотрел на Билли. Билли вытянул тоненькую кожаную верёвочку, висящую на шее. На ней, был маленький мешочек, потемневший от времени. Несколько человек вздохнули от удивления. Возможно, я была одной из них.

– Они назвали это существо Холодным или Кровопийцей, и жили в страхе ожидая, что могут появится и другие. У них остался только один защитник волк, молодой Яха Ута.

– Им не пришлось долго ждать. Существо имело пару, ещё одну кровопийцу, она пришла к Квильютам, чтобы отмстить.

– Легенда гласит, что Холодная Женщина была самым прекрасным созданием, которое когда-либо видели люди. Когда она пришла утром в деревню, она выглядела как богиня, спустившаяся с небес, светило солнце и от этого её белая кожа была охвачена сиянием, а волосы, спускавшиеся до колен, мерцали золотом. Лицо ее завораживало своей красотой, а тёмные глаза выделялись на фоне белой кожи. Некоторые упали на колени, чтобы поклониться ей.

– Она спросила что-то, высоким пронзительным голосом, на языке которого никто ещё не слышал. Люди были в замешательстве, не зная как ей ответить. Среди них не было людей крови Таха Аки, кроме одного маленького мальчика. Он потянулся к маме крича, что от запаха заболел его носик. Один из старейшин стоял рядом и слышал мальчика, он понял, что пришло к ним. Он закричал людям, чтоб они разбегались. Его она убила первым.

– Было двадцать свидетелей явления Холодной Женщины. В живых остались только двое, потому, что обезумевшая от крови, она прервалась, чтобы утолить жажду. Они побежали к Таха Аки, который был на совете с другими старейшинами, сыновьями и своей третьей женой.

– Яха Ута превратился в волка, как только услышал новости. Он помчался один, чтобы сразится с кровопийцей. Таха Аки и его третья жена, сыновья и старейшины последовали за ним.

– Сначала они не увидели существа, только следы её ужасного нападения. Всюду, где она проходила, лежали безжизненные тела, несколько было обескровлено. Потом они услышали крики и поспешили к гавани.

– Горстка Квильютов пыталась спастись на корабле. Она поплыла за ними словно акула, и сломала днище с невероятной силой. Когда корабль затонул, она выловила пытающихся спастись и убила их тоже.

– Она заметила великого волка на берегу и забыла про оставшихся в воде. Поплыла к нему так быстро, что показалась размытым пятном, и вышла на берег мокрая и прекрасная, встав перед Яха Ута. Она указала на него белым пальцем и задала ещё один вопрос на своём непонятном языке. Яха Ута ждал.

– Это был короткий бой. Она не была таким сильным воином как её спутник. Но Яха Ута был один – не было никого, чтоб отвлёк её ярость на себя.

– Когда Яха Ута проиграл, Таха Аки взревел. Он упал на колени и превратился в древнего волка с белой головой. Волк был стар, но это был Таха Аки, Человек Дух, и ярость сделала его сильным. Бой начался снова.

– Третья жена Таха Аки только что видела гибель своего сына. Сейчас её муж дрался не на жизнь, а на смерть, и у неё не было надежды, что он сможет победить. Она слышала всё, что говорили на совете свидетели той бойни, она слышала историю Яха Уты, о первой победе над существом, и знала, что ложная атака его брата спасла его.

– Третья жена схватила нож, висевший на поясе у одного из ее, стоявших рядом, сыновей. Она знала, что её юные сыновья, которые ещё не стали мужчинами, не выживут после смерти отца.

– Третья жена бросилась к Холодной женщине с выставленным вперёд острием ножа. Холодная усмехнулась, лишь слегка отвлечённая борьбой со старым волком. У неё не было страха перед слабой человеческой женщиной или перед её ножом, который даже не сможет поцарапать её кожу, она собиралась нанести смертельный удар Таха Аки.

– И тут, третья жена сделал то, что Холодная женщина никак не могла ожидать. Она упала на колени к ногам кровопийцы и вонзила кинжал себе в сердце.

– Кровь полилась сквозь пальцы третьей жены, брызнула на Холодную женщину. Кровопийца не смогла устоять, перед соблазном свежей крови, вытекавшей из тела третьей жены. Инстинктивно повернувшись к умирающей женщине, лишь на одну секунду отвлечённая своей жаждой.

– И клыки Таха Аки сомкнулись на её шее.

– Это был не конец боя, но Таха Аки теперь был не один. Наблюдая, как умирала их мать, двое младших сыновей почувствовали такой гнев, что духи их волков пробудились раньше времени. Вместе со своим отцом они прикончили существо.

– Таха Аки больше не возвращался в племя.

– Оставшись навсегда в облике зверя, целый день он лежал возле тела своей третьей жены, и рычал на каждого, кто пытался притронуться к ней, а потом ушёл в лес и больше не возвращался.

– Неприятности с холодными с того дня стали редкостью. Сыновья Таха Аки охраняли племя, пока уже их сыновья не были достаточно взрослыми, чтобы занять их места. Никогда не было больше трёх волков в одно время. И этого было достаточно. Изредка кровопийцы попадали в эти земли, и они были застигнуты врасплох, не ожидая волков. Иногда волки погибали, но никогда в таком количестве, как в первый раз. Они научились бороться с холодными, они передавали эти знания мысленно от волка волку, от духа к духу, от отца к сыну.

– Прошли года, и отпрыски Таха Аки больше не становились волками, достигая зрелости. Только в случае опасности, когда холодные были рядом, волки возвращались. Холодные всегда приходили по одному или в паре, и волчья стая оставалась маленькой.

– Когда их появилось больше, целое семейство, ваш собственный, великий пра-прадед приготовился бороться с ними. Но их лидер, повел себя как человек, обратился к Эфраиму Блэку, и пообещал не причинять вреда Квильютам. Его необыкновенные жёлтые глаза свидетельствовали, что они не такие как все кровопийцы. Волков было гораздо меньше, чем холодных, и кровопийцы могли не предлагать соглашения, они и так могли победить их. Эфраим согласился. Они придерживались своих обещаний, но их присутствие заставляло число стаи расти.

– Число волков росло, их стало столько, сколько племя ещё никогда не видело. – Сказал Старый Квил, и на одно мгновение его чёрные глаза, спрятанные в морщинах, окружавших их, остановились на мне. – Кроме, конечно же, времён Таха Аки. – сказал он вздохнув. – И теперь сыновья нашего племени снова несут это бремя, как и их отцы, несли до них.

На какое-то время стало тихо. Живые потомки волшебства и легенд смотрели друг на друга сквозь костёр с грустью в глазах. Все, кроме одного.

– Бремя, – сказал он тихо. – А я думаю это круто. – полная нижняя губа Квила слегка выдвинулась.

Напротив тлеющего костра, Сэт Клирвотер смотрел с восторгом на защитников племени и кивал, соглашаясь с ним.

Билли захохотал низко и долго, и магия казалось, растворилась в тлеющих угольках. Неожиданно, это собрание опять стал просто кругом друзей. Джаред кинул маленький камешек в Квила и все засмеялись, когда тот подскочил. Все начали болтать, шутить и дурачится, все как обычно.

Леа Клирвотер так и не открыла глаза. И в один момент мне показалось, будто что-то сверкнуло у неё на щеке, возможно слеза, но когда я посмотрела ещё раз, ничего уже не было.

Ни я, ни Джейкоб, не разговаривали. Он сидел неподвижно возле меня и дышал глубоко и спокойно, мне показалось, что он почти заснул.

Мои мысли были далеко на тысячи лет назад. Я не думала про Яха Уту, или других волков, или о прекрасной Холодной женщине – я могла легко себе их представить. Нет, я думала о том, кто не был связан с магией. Я пыталась представить лицо женщины, имени которой я не знаю, которая спасла целое племя, третьей жены.

Просто человеческая женщина, без особых способностей и силы. Физически, самая слабая и медленная, по сравнению с любым из чудовищ в этой легенде. Но она была ключом, решением. Она спасла своего мужа, своих младших сыновей, своё племя.

Жаль, что они не помнили её имя…

Что-то тряхнуло меня за руку.

– Давай же, Беллс. – сказал Джейкоб мне в ухо. – Мы приехали.

Как я попала в машину Джейкоба?

– Вот фигня! – выдохнула я, понимая, что заснула. – Уже поздно? Черт побери, где этот проклятый телефон? – Я пошарила, выворачивая карманы, но там было пусто.

– Спокойно. Ещё даже не полночь. Я уже позвонил ему вместо тебя. – Смотри, он ждёт там.

– Полночь? – повторила я тупо, всё ещё дезориентированная. Я уставилась в темноту, и моё сердце чуть не выпрыгнуло, когда мои глаза заметили очертание Вольво, примерно в тридцати метрах от нас. Я потянулась к ручке дверцы, чтоб выйти из машины.

– Держи, – сказал Джейкоб, и положил маленький телефон в другую мою руку. – Телефон.

– Ты звонил Эдварду ради меня?

Мои глаза уже достаточно свыклись с темнотой, чтобы заметить блеснувшую улыбку Джейкоба. – Я понял, если я буду играть честно, смогу больше времени провести с тобой.

– Спасибо Джейк. – сказала я тронутая его словами. – Действительно, спасибо тебе. И спасибо, что пригласил меня сегодня вечером. Это было… – мне не хватало слов. – Вау. Это было нечто особенное.

– И ты даже не проснулась, чтоб посмотреть, как я проглотил корову. – засмеялся он.
– Нет, я рад, что тебе понравилось. Мне было… приятно. Что ты была там, со мной.

Я заметила какое-то движение в темноте – что-то призрачное маячило на фоне чёрных деревьев. Прогуливаясь?
– Мда, он не очень то терпелив, правда? – сказал Джейкоб заметив, что я отвлеклась. – Давай, иди к нему. Только возвращайся скорей, хорошо?

– Конечно, Джейк. Я обещаю, – сказала я, открывая дверцу. Холодный ветер подул в ноги, я задрожала.

– Спи крепко, Беллс. Ни о чём не волнуйся – я буду охранять тебя сегодня.

Я замерла, успев только одной ногой ступить на землю. – Нет, Джейк, отдохни, со мной всё будет в порядке.

– Конечно, конечно, – сказал он скорее для того, чтоб меня успокоить, чем соглашаясь.

– Спокойной ночи, Джейк. Спасибо.

– Спокойной ночи, Белла, – прошептал он, пока я спешно удалялась в темноту.

Эдвард встретил меня на границе.

– Белла, – сказал он с облегчением и обнял меня.

– Привет. Извини, что так поздно. Я заснула и…

– Я знаю. Джейкоб всё объяснил. – он направился к машине, я слегка покачнулась. – Ты устала? Я мог бы понести тебя.

– Все в порядке.

– Давай отвезём тебя домой, и уложим спать. Ты хорошо провела время?

– Да, это было потрясающе, Эдвард. Мне жаль, что ты не мог прийти. Я даже не могу описать тебе это. Отец Джейка рассказывал нам старые легенды, и это было так.... волшебно.

– Расскажешь, после того как поспишь.

– Все равно не смогу передать. – сказала я и широко зевнула.

Эдвард, по-доброму, усмехнулся. Открыл дверцу, впуская меня, и пристегнул ремень безопасности.

Рядом вспыхнул свет фар и пронесся мимо. Я помахала в след машины Джейкоба, но не поняла, заметил ли он.

Когда я приехала, Чарли не устроил мне сцену, как я ожидала, потому что Джейкоб позвонил ему и предупредил. Вместо того, чтобы сразу завалиться спать, я высунулась в открытое окно, ожидая появления Эдварда. Ночь была неожиданно холодной, почти зимней. Я этого совсем не заметила на ветреном утёсе, и думаю не потому, что горел костёр, а потому, что я сидела рядом с Джейкобом.

Ледяная капелька упала мне на лицо, и начался дождь.

Было слишком темно, чтобы рассмотреть, что-то кроме покачивающихся от ветра треугольных елок. Но я всё равно напрягала зрение, пытаясь разглядеть другие очертания. Бледный силуэт, движущийся в темноте, словно призрак, или, может быть, неясные абрис огромного волка… Мои глаза были слишком слабы, чтобы рассмотреть.

И тут какое-то движение, прямо рядом со мной. Эдвард проскользнул в открытое окно, его руки были холоднее дождя.

– Джейкоб там? – спросила я, задрожав, когда Эдвард обнял меня.

– Да, где-то. А Эсме как раз на пути домой.

Я вздохнула. – Сейчас так холодно и мокро. Это дурость.

Я задрожала снова.

Он усмехнулся. – Это только тебе холодно, Белла.

Сегодня мне было холодно и во сне, может быть потому, что я спала в объятиях Эдварда. Мне снилась гроза, я была на улице, ветер раздувал мои волосы, слепил мне глаза. Я стояла на каменистом берегу Первого Пляжа, пытаясь узнать, что там за быстро движущиеся силуэты вдали, но едва могла различить их. Сначала, ничего не было видно, кроме белых и чёрных вспышек, приближающихся, а потом отдаляющихся. Но вдруг, словно луна вышла из облаков, я смогла увидеть всё.

Розали, её мокрые золотые волосы ниспадали локонами до колен, ее атаковал огромный волк, морда в серебристых подпалинах, в животном я мгновенно узнала Билли Блэка.

Я бросилась бежать, но обнаружила, что с трудом могу пошевелиться, как обычно бывает во сне. Пыталась кричать им, сказать, чтоб они остановились, но мой голос улетел с ветром, я не могла произнести ни звука. Замахала руками, пытаясь привлечь их внимание. Что-то блеснуло у меня в руке, и тут я в первый раз обратила внимание, что моя правая рука не пуста.

Я держала длинный острый клинок, древний, серебренный, покрытый коркой почерневшей крови.

Отшвырнув нож, я резко открыла глаза в темноте своей спальни. Первое что до меня дошло, что я была не одна, я повернулась и уткнулась в грудь Эдварда, зная, что приятный аромат его кожи прогонит любой кошмар лучше другого средства.

– Я тебя разбудил? – прошептал он. В тишине был слышен только шелест страниц, и глухой звук – что-то упало на деревянный пол.

– Нет, – пробормотала я, вздохнув и тая в его объятьях. – Мне приснился плохой сон.

– Хочешь рассказать мне?

– Нет. – я покачала головой. – Слишком устала. Может завтра, если вспомню.

Он ответил легким смешком.

– Хорошо, утром.

– Что ты читал, – пробормотала я, не проснувшись до конца.

– «Грозовой перевал», – сказал он.

Я сонно нахмурилась. – Думала, ты не любишь эту книгу.

– Ты оставила её, – прошептал он своим бархатным, приводящим меня в бессознательное состояние, голосом.

– Кроме того…чем больше времени я провожу с тобой, тем больше человеческих эмоций у меня появляется. Я обнаружил, что симпатизирую Хитклифу, чего раньше не замечал за собой.

– Хм. – вздохнула я.

Он тихо сказал ещё что-то, но я уже спала.

Утро оказалось серое и спокойное. Эдвард спросил меня о моём сне, но я так и не смогла вспомнить ничего, кроме того, что мне было холодно ночью, и что я была рада найти его рядом, когда проснулась. Перед тем как отправился домой, переодеться и забрать машину, он целовал меня достаточно долго, чтобы мой пульс участился.

Я быстро оделась, проблемы выбора одежды у меня не было. Тот, кто рылся в моей корзине с грязным бельем, весьма урезал мой гардероб. Это меня не пугало, но зато жутко раздражало.

Уже собираясь спускаться завтракать, я заметила мое потёртое издание «Грозового перевала», книга лежала на полу открытой, на том же месте, где ее ночью бросил Эдвард, когда вернулся на своё место рядом со мной.

Я заинтересованно её подняла, пытаясь вспомнить, что он говорил. Что-то про симпатию к Хитклифу, больше чем к другим героям. Нет, наверно ошиблась, скорее всего, мне это приснилось.

Слова на открытой страничке привлекли моё внимание, и я прочла. Монолог Хитклифа, я хорошо помнила этот абзац:

“В этом видно различие между его любовью и моей: будь я на его месте, а он на моем, я, хоть сжигай меня самая лютая ненависть, никогда бы я не поднял на него руку. Ты смотришь недоверчиво? Да, никогда! Никогда не изгнал бы я его из ее общества, пока ей хочется быть близ него. В тот час, когда он стал бы ей безразличен, я вырвал бы сердце из его груди и пил бы его кровь! Но до тех пор – если не веришь, ты не знаешь меня – до тех пор я дал бы
разрезать себя на куски, но не тронул бы волоска на его голове!”
(перевод Н. Вольпин)

Слова, которые привлекли моё внимание, были – «пил бы его кровь».

Я вздрогнула.

Да, конечно же, мне скорее всего просто приснилось, что Эдвард сказал что-то позитивное о Хитклифе. И эта страница, скорее всего не та, которую он читал. А книга могла упасть и открыться на любом месте.

Глава двенадцатая.
Время

– Я предвижу… – зловеще начала Элис.

Эдвард попытался пихнуть её локтем под рёбра, но она ловко увернулась.

– Отлично, – прорычала она. – Эдвард заставил меня сделать это. Но я действительно предвидела, что тебе было бы гораздо сложнее, если бы я устроила тебе сюрприз.

Мы направлялись к машине после школы, и я не имела ни малейшего понятия, о чём она говорила.

– А можно яснее? – попросила я.

– Не воспринимай всё слишком остро и никаких истерик.

– Мне уже страшно.

– Что ж, у тебя – то есть у нас всех – будет вечеринка по случаю выпускного. Ничего особенного. Ничего такого, из-за чего следовало бы волноваться. Но я видела, что ты бы переживала, если бы я сделала эту вечеринку сюрпризом – она, пританцовывая, отклонилась от Эдварда, когда тот потянулся взъерошить её волосы. – И Эдвард сказал, что я должна буду рассказать тебе. Но я обещаю, что не будет ничего особенного.

Я тяжело вздохнула.

– Есть ли смысл спорить?

– Абсолютно никакого.

– Хорошо Элис, я приду. И обещаю, что мне будет ненавистна каждая минута вечеринки.

– Вот это настрой! Кстати, мне очень понравился твой подарок. Не стоило утруждаться.

– Элис, я и не утруждалась.

– О, я знаю, но будешь.

Я в панике напрягала мозг, пытаясь вспомнить, что же такое я решила подарить ей на выпускной, что она могла увидеть.

– Удивительно, – пробормотал Эдвард. – Как кто-то такой крошечный, может так раздражать?

Элис рассмеялась. – Это талант.

– Разве вы не могли подождать ещё несколько недель, прежде чем сказать мне об этом? – спросила я недовольно.

– Теперь я буду намного дольше переживать по этому поводу.

Элис мрачно уставилась на меня.

– Белла, – произнесла она медленно. – Ты знаешь, какой сегодня день?

– Понедельник?

Она закатила глаза. – Да. Понедельник… четвертое число. – схватив меня за локоть, Элис развернула меня на пол-оборота и указала на большой желтый плакат на двери спортивного зала. Там, чёткими чёрными буквами была написана дата выпускного. Ровно через неделю.

– Сегодня четвёртое? Июня? Вы уверены?

Они промолчали. Элис с грустью покачала головой, делая вид, что расстроена, а Эдвард приподнял брови.

– Не может быть! Как это случилось? – я пыталась мысленно отсчитать дни обратно, но так и не смогла выяснить, куда ушло время.

Я чувствовала себя так, словно земля ушла у меня из под ног. Недели стресса, переживаний… каким-то образом в середине всей моей зацикленности на времени, моё время исчезло. Время, отведённое мне для того, чтобы во всём разобраться, построить планы, просто растворилось. Моё время истекло.

И я не была готова.

Не знала, как сделать это. Как попрощаться с Чарли и Рене… с Джейкобом… с моим человеческим существованием.

Я точно знала, чего я хотела, но внезапно мне стало ужасно страшно получить это.

Теоретически, я сильно, даже с нетерпением, желала обменять смертность на бессмертие. В конце концов, это была единственная возможность остаться с Эдвардом навсегда. К тому же оставался факт того, что на меня охотились известные и неизвестные нам враги. Мне не следовало рассиживаться без дела, беспомощной и восхитительно аппетитной, ожидая пока кто-нибудь из этих врагом доберётся до меня.

Теоретически, всё было так понятно.

На практике… быть человеком единственное, что я знала. Будущее по ту сторону казалось большой, тёмной пропастью, которую я не могла познать, не прыгнув в неё.

Простое осознание сегодняшней даты, которая была настолько очевидной, что должно быть я подсознательно вытесняла её из своих мыслей, заставило меня воспринять истечение срока, до которого я с нетерпением считала дни, как дату расстрела.

Непонятно как, но я осознала, что Эдвард придерживает для меня открытую дверь машины, Элис болтает о чём-то с заднего сидения, и дождь барабанит по ветровому стеклу. Казалось, что Эдвард понял – я лишь телом присутствовала здесь; он не пытался вытащить меня из задумчивости. Или возможно он и пытался, но я не замечала.

В конце концов, мы оказались у моего дома, где Эдвард проводил меня до дивана, и уложил меня рядом с собой. Я уставилась в окно, в жидкую серую дымку и пыталась выяснить, куда ушла моя решимость. Почему теперь я паниковала? Я знала, что срок истекает. Почему же меня это пугало?

Я не знаю, сколько времени он позволил мне смотреть в окно в тишине. Но дождь уже растворялся в темноте, когда, в конечном счёте, даже для него это стало уже чересчур. Он взял моё лицо в свои холодные руки и посмотрел своими золотистыми глазами в мои.

– Может, соизволишь сказать, о чём ты думаешь? Прежде чем я сойду с ума.

Что я могла сказать ему? Что я струсила? Подходящих слов все никак не находилось.

– У тебя губы побелели. Говори, Белла.

Я глубоко выдохнула. Как же долго я задерживала дыхание?

– Дата застала меня врасплох, – прошептала я. – Вот и всё.

Он ждал, его лицо выражало беспокойство и скептицизм.

Я попыталась объяснить:
– Я не уверена, что мне делать… Что сказать Чарли… что сказать… как… – мой голос затих.

– Это не из-за вечеринки?

Я нахмурилась. – Нет, но спасибо, что напомнил.

Пока он пытался по моему лицу определить мои переживания, дождь становился громче.

– Ты не готова, – прошептал он.

– Я готова, – немедленно, по привычке солгала я. Он видел меня насквозь, поэтому я сделала глубокий вдох и выложила всю правду.

– Я должна быть готова.

– Ты ничего не должна.

Я знала, называя причины, что в моих глазах сейчас отражается мой страх. – Виктория, Джейн, Кай, неважно кто был в моей комнате…!

– Тем больше причин, чтобы подождать.

– Это бессмысленно, Эдвард!

Он теснее прижал свои ладони к моему лицо и начал объяснять, взвешивая и обдумывая каждое слово:
– Белла. Ни один из нас не имел выбора. Ты видишь, что из этого получилось… особенно с Розали. Мы все боролись, пытаясь смириться с тем, что нам неподвластно. Этого не должно случиться с тобой. У тебя будет выбор.

– Я уже сделала свой выбор.

– Но ты не должна проходить через это лишь потому, что над тобой нависла опасность. Мы решим все проблемы, и я позабочусь о тебе, – поклялся он. – Когда всё это закончится, и ничто не будет принуждать тебя, тогда ты сможешь присоединиться ко мне, если всё ещё будешь хотеть этого. Но не от страха. Никто тебя не заставит.

– Карлайл обещал, – пробормотала я, противореча по привычке. – После выпускного.

– Не раньше, чем ты будешь готова, – уверенно сказал Эдвард. – И уж конечно не тогда, когда тебе угрожают.

Я не ответила, не хотела спорить; Казалось, я не была уверена в своей правоте в этот момент.

– Вот видишь, – он поцеловал меня в лоб. – Не о чём волноваться.

Я выжала жалкий смешок: – Не о чём, только о грядущей гибели.

– Поверь мне.

– Я верю.

Он всё ещё смотрел на моё лицо, ожидая, когда я расслаблюсь.

– Могу я спросить тебя коё о чём? – сказала я.

– О чём угодно.

Я колебалась, кусая губу, и задала совсем не тот вопрос, который беспокоил меня:
– Что я дарю Элис на выпускной?

Он прыснул: – Ну, кажется, ты подаришь нам обоим билеты на концерт.

– Точно! – я испытала такое облегчение, что почти улыбнулась. – Концерт в Такоме. Я видела объявление в газете на прошлой неделе, и подумала, что вам понравится, судя по тому, что ты хвалил тот диск.

– Надеюсь, что билеты ещё не распроданы.

– Я бы уже знал об этом.

Я вздохнула.

– Есть ещё кое-что, о чём ты хотела меня спросить, – сказал он.

Я нахмурилась. – Всё-то ты знаешь.

– Я прекрасно читаю по твоему лицу, много практиковался. Спрашивай.

Я закрыла глаза, и прижалась к Эдварду, пряча лицо у него на груди. – Ты не хочешь, чтобы я стала вампиром.

– Нет, не хочу, – сказал он мягко, ожидая продолжения. – Это не вопрос, – подсказал он.

– Ну… я переживаю… почему ты не хочешь?

– Переживаешь? – он с удивлением произнес это слово.

– Ты скажешь мне почему? Всю правду, не боясь обидеть меня?

Минуту он раздумывал.
– Если я отвечу вопрос, ты объяснишь мне, почему ты его задала?

Я кивнула, всё ещё пряча лицо.

Он сделал глубокий вдох, прежде чем ответить. – У тебя всё могло бы быть гораздо лучше, Белла. Я знаю, что ты веришь в то, что у меня есть душа, но сам я не совсем убеждён в этом, и рисковать твоей… – он медленно покачал головой. – Для меня, позволить тебе это – позволить стать тебе той, кем являюсь я, лишь-бы не потерять тебя никогда – является самым эгоистичным поступком, который я только могу себе представить. Я хочу этого больше всего на свете, для себя. Для тебя же, я хочу гораздо большего. Поддаться своему эгоизму – кажется преступлением. Это будет самая эгоистичная вещь, которую я когда-либо сделаю, даже если буду жить вечно.

– Если бы существовал какой-либо способ для меня стать человеком, ради того чтобы быть с тобой – не важно, какова была бы цена – я бы заплатил её.

Я сидела неподвижно, переваривая сказанное.

Эдвард думал, что ведёт себя эгоистично.

Я почувствовала, как улыбка появляется на моём лице.

– Значит… ты не боишься, что ты не будешь… любить меня, так же сильно, когда я стану другой – когда я не буду мягкой и тёплой, и мой запах изменится? Ты действительно хочешь быть со мной, независимо от того, какой я стану?

Он резко выдохнул. – Ты переживала из-за того, что ты мне разонравишься? – возмутился он. Но, прежде чем я смогла ответить ему, он рассмеялся. – Белла, для человека с довольно сильной интуицией, ты иногда бываешь такая тупая!

Я знала, что ему покажется это глупым, но я испытала облегчение. Если он действительно хотел быть со мной, я смогла бы пройти через остальное… как-нибудь. Слово «эгоист» вдруг показалось таким красивым.

– Я не думаю, что ты представляешь, насколько легче мне станет, Белла, – сказал он, с ноткой юмора в голосе. – Когда мне не придётся концентрировать всё своё внимание на том, чтобы не убить тебя. Конечно, будут вещи, по которым я буду скучать. Например, это…

Он посмотрел в мои глаза и погладил мою щёку, и я почувствовала, как кровь прилила, чтобы подрумянить мою кожу. Он нежно засмеялся.

– И звук твоего сердца, – продолжил он серьёзно, но всё ещё слегка улыбаясь. – Это самый замечательный звук в моём мире. Мой слух настолько настроен на него, что готов поклясться, смогу различить его, даже находясь в километрах от тебя. Но все это не имеет значения. Вот это, – сказал он, беря моё лицо в свои руки. – Ты. Вот, что я хочу оставить. Ты всегда будешь моей Беллой, просто ты станешь немного долговечней.

Я вздохнула и позволила своим глазам закрыться от удовольствия, замирая в его руках.

– А теперь ты ответишь на мой вопрос? Всю правду, не боясь обидеть меня? – спросил он.

– Конечно, – сразу ответила я, широко открывая глаза от удивления. Что же он хочет узнать?

Он медленно проговорил: – Ты не хочешь стать моей женой.

Моё сердце остановилось, а затем бешено застучало. Холодный пот выступил на спине, а руки превратились в ледышки.

Он ждал, наблюдая за моей реакцией.

– Это не вопрос, – в итоге прошептала я.

Он посмотрел вниз, его ресницы отбрасывали тень на скулы, убрал руки с моего лица, и взял меня за ледяную руку. Говоря, он перебирал мои пальцы.

– Я переживаю по поводу того, почему ты так чувствуешь.

Я попыталась сглотнуть. – Это тоже не вопрос, – прошептала я.

– Пожалуйста, Белла?

– Правду? – одними губами спросила я.

– Конечно. Я смирюсь со всем, что бы это ни было.

Я глубоко вздохнула. – Ты будешь смеяться.

Он пораженно уставился мне в глаза.
– Смеяться? Не могу представить себе этого.

– Вот увидишь, – пробормотала я, а затем вздохнула. От досады, моё лицо превратилось из белого в красное.

– Ну, хорошо! Я уверена, что тебе это покажется шуткой, но это действительно так…так…так стыдно! – призналась я, и вновь спрятала своё лицо на его груди.

Возникла короткая пауза.

– Не понимаю.

Откинула голову назад, я сердито посмотрела на него, смущение заставило меня зло наброситься на него:
– Я не такая девушка, Эдвард. Не та, которая выходит замуж сразу после окончания средней школы, как какая-то деревенщина из маленького городишки, залетевшая от своего бой-френда! Что подумают люди? Ты осознаёшь, какой на дворе век? Люди не женятся просто так в восемнадцать лет! Умные, ответственные, зрелые люди так не делают! Я не мечтала об этом! Я не такая… – запал прошел и я замолчала.

Эдвард с непроницаемым видом обдумывал мой ответ.

– Это всё? – в конце концов, спросил он.

Я заморгала. – Разве этого не достаточно?

– То есть ты не… жаждешь бессмертия больше чем меня?

А потом, хоть предполагалось, что именно у него сказанное мной вызовет смех, истерика случилась со мной.
– Эдвард! – выдохнула я, между приступами смеха.
– Вообще-то… я всегда… думала, что… ты… намного… умнее меня!

Он прижал меня к себе, и я чувствовала, что он смеялся вместе со мной.

– Эдвард, – сказала я, с небольшим усилием пытаясь говорить более чётко. – Вечность без тебя бессмысленна. Я бы не пожелала и одного дня без тебя.

– Мне полегчало, – сказал он.

– Всё же… это ничего не меняет.

– Но, хорошо разобраться во всём. И я, правда, понимаю тебя. Но мне было бы очень приятно, если бы и ты попыталась понять меня.

К тому времени я посерьезнела, поэтому покачала головой и попыталась не хмуриться. Он гипнотизировал меня своим золотистым взглядом.

– Видишь ли, Белла, я всегда был именно таким парнем. В моём мире, я уже был мужчиной. Я не искал любви – нет, я гораздо сильнее желал стать солдатом; Я не думал ни о чём, кроме идеализированной военной славы, которую обещали будущим призывникам – но, если бы я нашёл… – он помолчал, склоняя голову на бок. – Я собирался сказать что, если бы я нашёл «кого-нибудь», но это не подходящее слово. Если бы я нашёл тебя, я не сомневаюсь и знаю, как бы я поступил. Я был тем парнем, который, сообразив, что ты именно та, кого он искал, опустился бы на одно колено и приложил бы все усилия, чтобы добиться твоей руки. И я хотел бы быть с тобой вечно, даже если бы тогда у этого слова и не было бы такого подтекста. – он грустно улыбнулся.

Я уставилась на него широко раскрыв глаза.

– Дыши, Белла, – улыбаясь, напомнил он мне.

Я вдохнула.

– Понимаешь меня, Белла, хотя бы немножко?

И на одну секунду, я действительно увидела всё его глазами. Я увидела себя в длинной юбке и кружевной блузке с высоким воротником, с убранными в высокую прическу волосами. Я увидела Эдварда, он выглядел потрясающе в светлом костюме с букетом диких цветов в руке, сидящего рядом со мной на качелях на веранде.

Я покачала головой и сглотнула. В моей памяти как раз всплывали эпизоды из книги «Энн из зелёных крыш».

– Дело в том, Эдвард, – сказала я дрожащим голосом, избегая вопроса. – В моём сознании, «брак» и «вечность» не исключают и не подразумевают друг друга. А поскольку сейчас мы живём в моём мире, то возможно нам нужно идти в ногу со временем, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Но с другой стороны, – возразил он. – Ты скоро оставишь время позади себя. Так почему же скоротечные традиции одной местной культуры должны так сильно влиять на твоё решение?

Я поджала губы. – В чужой монастырь…?

Он посмеялся надо мной. – Ты не обязана говорить да или нет сегодня, Белла. Просто хорошо выслушать мнения обоих сторон, не так ли?

– Значит, твоё условие…?

– Всё ещё в силе. Я понимаю тебя, Белла, но если ты хочешь, чтобы именно я изменил тебя…

– Дам, дам, да-дам, – напела я свадебный марш, но получилось больше похоже на похоронный.

Время продолжало двигаться слишком быстро.

В ту ночь я не видела снов, а потом наступило утро, и окончание школы было уже на носу. Мне предстояло выучить массу всего для выпускных экзаменов, и я знала, что не выучу и половину за оставшиеся несколько дней.

Когда я спустилась к завтраку, Чарли уже не было дома. Он оставил для меня газету на столе, и я вспомнила что нужно было кое-что купить. Я надеялась, что реклама концерта ещё не прошла; Мне нужен был телефонный номер, чтобы достать эти дурацкие билеты. Теперь это уже не выглядело как подарок, потому что это был уже не сюрприз. Конечно, начнём с того, что пытаться удивить Элис, не было самой удачной идеей.

Я хотела сразу перейти к разделу развлечений, но жирный чёрный заголовок привлёк моё внимание. Я почувствовала страх, когда наклонилась поближе, чтобы прочесть статью на первой странице:

«СИЭТЛ ИСПУГАН УБИЙСТВАМИ»

Прошло меньше десяти лет, с тех пор как Сиэтл был местом охоты самого активного серийного убийцы в истории Соединённых Штатов – Гери Риджвей, убийца с Грин-Ривер, был обвинён в убийстве сорока восьми женщин.

А сейчас осаждённый Сиэтл должен столкнуться с вероятностью того, что сейчас в городе скрывается чудовище пострашнее чем маньяк.

Полиция не считает, что новый всплеск убийств и исчезновений дело рук серийного убийцы. Во всяком случае, пока. Они не могут поверить, что резню такого масштаба мог устроить один человек. Только за последние три месяца этот убийца, если конечно он действовал один, совершил тридцать девять похищений и убийств. Для сравнения, Риджвей, совершил сорок восемь убийств за двадцать один год. Если во всех этих смертях виновен один человек, тогда это окажется самым жестоким буйством серийных убийств за всю историю США.

Полиция склоняется к версии, что здесь замешана целая банда. Эта теория подкрепляется большим количеством жертв и тем фактом, что между жертвами нет ничего общего.

Все жертвы маньяков от Джека Потрошителя до Теда Банди* (Теодор Роберт Банди – известный американский серийный убийца. 24 января 1989 года был казнён на электрическом стуле в тюрьме, во Флориде), обычно похожи возрастом, полом, расой или сочетанием нескольких этих признаков. Жертвы этой криминальной волны различаются по возрасту, начиная с пятнадцатилетней отличницы Аманды Рид и заканчивая шестидесяти семилетним почтальоном на пенсии Омаром Дженксом.
Цепочка смертей включает практически равное количество женщин и мужчин, восемнадцать женщин и двадцать один мужчина. Жертвы являются представителями различных рас: белые, афро-американцы, латиноамериканцы и азиаты.

Выбор происходит наобум. Кажется, мотив состоит в том, чтобы просто убивать.

Почему же не рассмотреть версию о серийном убийце?

Почерк убийств имеет достаточно сходств, для того, чтобы исключить несвязанные преступления. Все обнаруженные жертвы были сожжены дотла, а для опознания останков понадобились данные о зубах. Предположительно для сожжения тел использовались, некие катализаторы, бензин или алкоголь, хотя до сих пор не было обнаружено никаких следов горючих веществ. От всех тел избавлялись очень не аккуратно, даже не пытаясь скрыть следы преступления.

Но самое ужасное, что на большинстве останков были обнаружены признаки жестокого насилия. Кости жертв были раздавлены и переломаны какой-то огромной силой, по мнению медицинских экспертов травмы были нанесены до наступления смерти. Учитывая состояние улик, такие заявления трудно считать на сто процентов верными.

Другое сходство, которое указывает на серийных характер убийств, заключается в следующем – кроме самих останков, на месте преступления нет других улик. Ни единого отпечатка пальца, ни следа от протектора шин, ни одного оставленного волоса. И никто не видел преступников в момент похищения.

И сами похищения, очень сложные по уровню выполнения. Никто из жертв не был «лёгкой добычей», никто из них не был беглецом или бездомным, никто из них не был из тех, кто легко пропадет, и о ком редко заявляют, как о пропавших без вести. Жертвы исчезали из своих домов, из четырехэтажных апартаментов, из спортзалов, со свадебных торжеств. Исчезновение тридцатилетнего боксёра-любителя Роберта Уолша, возможно считать самым удивительным из всех похищений, он зашёл в кинотеатр с девушкой, через несколько минут девушка обнаружила, что его не было на своём месте. Его тело было найдено лишь через три часа в тридцати двух километрах от кинотеатра, останки нашли пожарные, которых вызвали потушить горящий мусорный контейнер.

Ещё одна закономерность присутствует в убийствах – все жертвы исчезали ночью.

И что же тревожит больше всего? Увеличение количества жертв. Шесть убийств было совершено в первый месяц, одиннадцать во второй. Двадцать два произошли только за последние десять дней. А полиция так и не подобралась ближе к тому, чтобы найти виновных, с того момента, как было найдено первое обуглившееся тело.

Улики противоречивы, детали шокирующие. Злобная новая банда или очень активный маньяк? Или что-то ещё, что полиция пока ещё даже не рассматривает как версию.

Только один вывод остаётся бесспорным: что-то ужасное разгуливает по Сиэтлу.

Я смогла прочитать последнее предложение только с третьего раза, так у меня затряслись руки.

– Белла?

Я пребывала в глубокой задумчивости, поэтому голос Эдварда, хотя тихий и не совсем неожиданный, заставил меня открыть рот от удивления и обернуться.

Он стоял, облокотившись на дверной косяк, его брови были сведены вместе. Затем он внезапно оказался возле меня и взял меня за руку.

– Я напугал тебя? Извини. Я стучал…
– Нет, нет, – сказала я быстро. – Ты уже видел это? – я указала на газету.

На его лбу появилась морщина.

– Я ещё не читал сегодняшние новости. Но я знал, что ситуация становится хуже. Нам придется что-нибудь предпринять… вскоре.

Мне не понравились его слова. Я ненавидела, когда кому-то из них приходилось рисковать, и что или кто бы то ни был в Сиэтле, начинал пугать меня. Но мысль о приходе Волтури казалась не менее пугающей.

– Что говорит Элис?

– В том то и проблема. – он нахмурился сильнее.

– Она ничего не видит… хотя мы меняли свои намерения полдюжины раз, чтобы проверить это. Она начинает терять уверенность. Она чувствует, что в эти дни ей чего-то недостаёт, что что-то не так. Что возможно её дар предвидения ускользает.

Мои глаза округлились. – Разве такое возможно?

– Кто знает? Никто никогда не занимался исследованиями… но я действительно сомневаюсь в этом. Такие вещи скорее усиливаются со временем. Вспомни Аро и Джейн.

– Тогда в чём дело?

– Самореализующееся предначертание, я думаю. Мы продолжаем ждать, пока Элис увидит что-нибудь, тогда мы сможем пойти… но она ничего не увидит, пока мы не захотим отправиться туда, а мы не хотим идти, пока она не увидит. Потому она и не видит нас там. Возможно, нам придётся идти вслепую.

Я задрожала. – Нет.

– Ты сильно хочешь пойти в школу сегодня? Осталась всего пара дней до экзаменов; не думаю, что мы будем проходить новый материал.

– Я думаю, что смогу прожить без школы один день. Чем займёмся?

– Хочу поговорить с Джаспером.

Снова Джаспер. Странно. В семье Калленов, Джаспер всегда был немного на периферии, он был частью, но никогда не в центре внимания. Моим невысказанным предположением было то, что он находился там, только ради Элис. У меня было такое чувство, что он последует за ней куда угодно, но образ жизни семьи Каллен ему не слишком нравиться. Факт, что он не испытывал сильную тягу к их стилю жизни, являлся причиной того, что ему было тяжелее придерживаться их правил.

В любом случае, я никогда не видела, чтобы Эдвард рассчитывал на Джаспера. Мне вновь стало интересно, что он имел в виду, говоря о опыте Джаспера. Действительно, я очень мало знала о Джаспере, только то, что он пришёл откуда-то с юга, прежде чем Элис нашла его. По какой-то причине, Эдвард всегда избегал вопросов о своём новом брате. И я всегда слишком боялась напрямую спросить высокого, светловолосого вампира, который выглядел, как задумчивая кинозвезда.

Когда мы добрались до дома, Карлайл, Эсме, и Джаспера внимательно смотрели новости, хотя звук был немыслимо тих для моих ушей. Элис уселась на нижней ступеньке огромной лестницы, она подпирала удрученное лицо руками. Когда мы вошли, Эммет лёгким шагом прошествовал через кухонную дверь, чувствуя себя непринуждённо. Ничто и никогда не заботило Эммета.

– Привет Эдвард. Прогуливаешь школу, Белла? – усмехнулся он.

– Мы вместе прогуливаем, – напомнил ему Эдвард.

Эммет засмеялся. – Да, но она первый раз в средней школе. Может пропустить что-нибудь.

Эдвард закатил глаза, но проигнорировал своего любимого брата. Он бросил газету Карлайлу.

– Ты видел, сейчас выдвигаются предположения о том, что орудует маньяк? – спросил он.

Карлайл вздохнул. – Два специалиста дискутировали на эту тему по Си-Эн-Эн всё утро.

– Мы не можем позволить этому продолжаться.

– Давайте пойдём прямо сейчас, – сказал Эммет с энтузиазмом. – Мне до смерти скучно.

Шипение эхом донеслось сверху лестницы.

– Она такая пессимистка, – пробормотал Эммет себе под нос.

Эдвард согласился с Эмметом: – Рано или поздно нам придётся идти.

Розали появилась наверху лестницы и медленно спустилась. Её лицо было спокойным и не выражало никаких эмоций.

Карлайл качал головой. – Я озадачен. Мы раньше никогда не участвовали в такого рода делах. Это не наше дело. Мы не Волтури.

– Я не хочу, чтобы Волтури пришли сюда, – сказал Эдвард. – Поэтому, чтоб действовать, у нас не так уж много времени.

– И все эти невинные люди в Сиэтле, – пробормотала Эсме. – Нельзя позволить им умереть таким образом.

– Я знаю, – вздохнул Карлайл.

– О, – сказал резко Эдвард, слегка разворачивая голову, чтобы посмотреть на Джаспера. – Я не подумал об этом. Понятно. Ты прав, должно быть именно это. Что ж, тогда планы меняются.

Не только я одна уставилась на него, ничего не понимая, но я возможно, была единственной, не выглядящей слегка раздраженной.

– Я думаю, что тебе лучше объяснить всё остальным, – сказал Эдвард Джасперу. – Что могло послужит причиной? – Эдвард начал следовать за его мыслями, уставившись в пол и погрузившись в раздумья.

Я не видела, как Элис вставала, но она уже стояла возле меня. – Что он пытается разобрать в твоих мыслях? – спросила она Джаспера. – О чём ты думаешь?

Казалось, Джасперу не нравилось всеобщее внимание. Он колебался, пытаясь прочесть эмоции всех людей, находящихся в кругу – каждого, кто подошёл, чтобы послушать, о чём он будет говорить – затем его глаза остановились на моём лице.

– Ты в замешательстве, – сказал он мне тихим, низким голосом.

В его предложении не звучал вопрос. Джаспер знал, что чувствую я, что чувствуют все остальные.

– Мы все в замешательстве, – пробурчал Эммет.

– Ты можешь позволить себе быть терпеливым, – сказал ему Джаспер. – Белла тоже должна понять. Теперь она одна из нас.

Его слова удивили меня. Так как я мало общалась с Джаспером, особенно после моего дня рождения, когда он пытался убить меня, то я даже и не предполагала, что он так обо мне думает.

– Что ты обо мне знаешь, Белла? – спросил Джаспер.

Эммет театрально вздохнул, и плюхнулся на диван, с чрезмерным нетерпением.

– Не много, – признала я.

Джаспер уставился в глаза Эдварду.

– Нет, – ответил Эдвард на его мысленный вопрос. – Уверен, что ты понимаешь, почему я не рассказывал ей об этом. Но я полагаю, что ей необходимо услышать эту историю сейчас.

Джаспер задумчиво покачал головой, а затем начал закатывать рукав своего свитера, цвета слоновой кости.

С любопытством и смущением я наблюдала, пытаясь понять, что он делает. Он вытянул своё запястье к ближайшей лампе, поднёс руку близко к лампочке, и указал пальцем на шрам в форме полумесяца на бледной коже. Всего лишь минута ушла у меня на то, чтобы понять, почему его форма выглядела такой знакомой.

– О, – выдохнула я, когда до меня дошло. – Джаспер, твой шрам в точности, как у меня.

Я вытянула свою руку вперед, серебристый полумесяц был более отчётливо заметен на моей кремовой коже, нежели на его алебастровой.

Джаспер едва заметно улыбнулся. – У меня много таких шрамов, Белла.

Лицо Джаспера невозможно было прочесть, когда он закатал рукав своего тонкого свитера выше. Сначала мои глаза не могли понять, что за узор густо покрывает его кожу. Изогнутые пересекающиеся полумесяцы, словно узор из перышек, еле заметный, белый на белом, а яркий свет лампочки превращал слегка выпуклый узор в рельеф, мелкие тени которого подчеркивали форму. А потом до меня дошло, что этот узор состоял из отдельных полумесяцев, таких как на его запястье… или как на моей руке.

Я вновь посмотрела на свой собственный, одинокий шрам – и вспомнила, как я получила его. Я уставилась на отпечаток зубов Джеймса, навсегда увековеченный на моей коже.
И тут я открыла рот от удивления, уставилась на него и спросила: – Джаспер, что случилось с тобой?

Глава тринадцатая.
Новообращенный

– То же самое, что случилось и с твоей рукой, – тихо ответил Джаспер. – Только, повторялось тысячи раз.
Он немного печально усмехнулся и потер свою руку. – Наш яд – единственное, что оставляет шрамы на коже вампиров.

– Почему? – с ужасом выдохнула я, чувствуя, что веду себя грубо, но всё же не в силах оторвать взгляд от его изуродованной кожи.

– В отличие от моих приёмных братьев и сестёр, меня немного не так … воспитывали. Моё начало было совершенно другим. – его голос стал жестче.

Изумленно посмотрев на него, я побледнела.

– Прежде чем я расскажу тебе мою историю, – сказал Джаспер, – ты должна понимать, Белла, что есть места в нашем мире, где продолжительность жизни никогда-нестареющих измеряется неделями, а не столетиями.

Все остальные уже слышали это раньше. Карлайл и Эммет снова повернулись к телевизору. Элис тихонечко села у ног Эсме. Но Эдвард, как и я, был весь во внимании. Я чувствовала его взгляд на своём лице, он следил за моими переживаниями.

– Понимаешь, есть места на свете, более привлекательные для нас. Места, где мы можем меньше сдерживаться, и всё же избегать разоблачения.

– Представь себе, например, карту западного полушария. Представь, что человеческую жизнь там будет обозначать маленькая красная точка. Чем больше этих точек там легче нам, вернее, тем, кто так существует, питаться не привлекая внимания.

Я вздрогнула, представив себе эту картину, и от слова «питаться». Джаспера не волновало, что он испугает меня, он не был таким щепетильным как вечно оберегающий меня Эдвард. Он продолжал не останавливаясь.

– Не то, чтобы семьи на юге сильно переживают, привлекают они внимание людей или нет. Это Волтури сдерживают их. Они – единственные кого опасаются южные семьи. Если бы не Волтури, остальные уже были бы разоблачены.

Мне не понравилось, как он произносил их имя – с уважением, почти с благодарностью. Мне тяжело было воспринимать Волтури, как хороших парней.

– Север, по сравнению с югом, очень цивилизованный. Все мы здесь, в основном кочевники, радуемся и дню и ночи, мы позволяем людям взаимодействовать с нами не вызывая подозрительности – анонимность важна для нас всех.

– На юге совсем другой мир. Там, бессмертные выходят только по ночам. День они проводят планируя следующее действие, или ожидая какой шаг сделают их враги. Потому что на юге шла война, вечная война, длившаяся веками, война – без передышки.

Существование людей они замечали лишь, как солдаты замечают стадо коров у обочины – еда, которую можно взять. Они прятались от стада, только из-за Волтури.

– Но за что они сражались? – спросила я.

Джаспер улыбнулся, – помнишь карту с красными точками?

Он ждал моей реакции, я кивнула.

– Они сражались за контроль над местами, где больше всего красных точек.

– Понимаешь, кому-то когда-то пришло в голову что, если он будет единственным вампиром, ну например, в Мехико, то тогда он сможет кормиться каждую ночь, по два, по три раза и никто никогда не заметит. Он готовил способы, как избавиться от конкурентов.

– У других были те же мысли. Но у некоторых тактика была получше.

– Самую эффективную тактику изобрёл, довольно молодой, вампир по имени Бенито. Первый раз о нем услышали, когда он пришел откуда-то из земель севернее Далласа и уничтожил два небольших семейства владевших территорией возле Хьюстона. Спустя две ночи, он вызвал на бой более сильный клан, который властвовал в Монтеррее, на севере Мексики. И снова победил.

– Как же он победил? – поинтересовалась я.

– Бенито создал армию новообращённых вампиров. Он первый додумался до этого, и сначала он был непобедим. Очень молодые вампиры непостоянны, необузданны, и почти не поддаются контролю. Одного новообращенного вампира еще можно как-то урезонить, научить контролировать себя, но десять, пятнадцать вместе – это кошмар. Они бросались друг на друга так же легко, как и на врага которого ты им укажешь. Бенито приходилось продолжать создавать новых вампиров, так как они истребляли сами себя, а побежденные им семьи успели уничтожить половину его армии.

– Видишь, несмотря на то, что новообращенные очень опасны, их все равно можно победить, если знать, что делать. Они невероятно сильны физически в первый год или чуть дольше, и если суметь сплотить их они с легкостью могут уничтожить старшего вампира. Но они рабы своих инстинктов, и поэтому предсказуемы. Обычно у них не бывает навыков ведения боя, только сила и свирепость. При таком раскладе, важно превосходить противника числом.

– Вампиры южной Мексики поняли, что их ждет, и они сделали единственное, до чего смогли додуматься, чтоб противостоять Бенито – создали свои собственные армии…

– И тогда разверзся ад – я говорю это буквально, даже более чем ты можешь себе представить. Мы, бессмертные, тоже имеем свою историю, и именно эта война никогда не будет забыта. Конечно же, тогда в Мексике было не самое лучшее время, для того чтобы быть человеком.

Я вздрогнула.

– Когда количество умерших достигло масштабов эпидемии – кстати, ваша история винит болезнь в резкой смертности населения – Волтури, наконец, вмешались. Прибыла целая гвардия, они разыскали каждого новообращённого в нижней оконечности Северной Америки. Бенито обосновался в Пуэбло, создавая свою армию быстро, как только мог, чтобы заполучить главный приз – Мехико. Волтури начали с него, а потом двинулись на остальных.

– Любого, кого обнаруживали в компании с новообращёнными, немедленно казнили, а так, как все хотели защитить себя от Бенито, создавая собственные армии новообращенных, на какое то время Мексика была очищена от вампиров.

– Волтури занимались «уборкой» почти год. Это другая глава нашей истории, которая никогда не будет забыта, хотя осталось всего несколько свидетелей, которые могли рассказать, как все произошло. Однажды, я общался с тем, кто издали наблюдал за происходящим во время их визита в Кульякан.

Джаспер содрогнулся. Я поняла, что никогда раньше не видела его испуганным или шокированным. Такое было впервые.

– Этого хватило, чтоб лихорадка завоеваний не распространилась с юга. Остальная часть мира сохранила здравый рассудок. Мы обязаны Волтури за то, как живем сейчас.

– Но когда Волтури вернулись в Италию, выжившие вампиры, снова быстро поделили юг.

– Не прошло много времени, прежде чем между семьями снова начались разногласия. Было много плохой крови – прости мне это выражение. Вендетта была в разгаре. Идею о новообращённых никто не забыл, и некоторые не смогли удержаться. Хотя, о Волтури никто не забывал, и южные семьи на этот раз были более осторожны. Новообращённые отбирались из людской массы тщательней, и уделялось больше времени на их тренировку. Использовали их очень осторожно, а человечество склонно, в большинстве своем, к забвению. Создатели не давали Волтури повода возвращаться.

– Войны начались снова, но в меньшем масштабе. Раньше или позже, кто-нибудь зашёл бы слишком далеко, поползли бы слухи в человеческих газетах, и тогда пришли бы Волтури вычистить город. Но они позволили другим, тем, кто вел себя осторожнее, продолжить…

Джаспер уставился в пространство.

– Вот как произошло твоё изменение. – прошептала я свою догадку.

– Да, – согласился он. – Человеком я жил в Хьюстоне, штат Техас. Когда мне было семнадцать, в 1861 году, я присоединился к армии конфедерации. Соврал вербовщику, что мне уже двадцать. Я был достаточно высок, чтоб мне поверили.

– Моя военная карьера была короткой, но многообещающей. Люди всегда… любили меня, слушали, что я говорю. Мой отец говорил, что это называется – харизма. Конечно сейчас, я знаю, что это возможно было нечто большее. Но независимо от причин, меня повышали в званиях намного быстрее чем других мужчин старше и опытнее меня самого. Армия конфедерации была новой и ей нужны были люди с организаторскими способностями, это тоже предоставляло возможности. В первой битве при Галвестоне – ну, на самом деле это скорее походило на перестрелку – я был самым молодым майором в Техасе, даже не учитывая мой реальный возраст.

– Я был назначен главным по эвакуации женщин и детей из города, когда пушечные корабли Федерации вошли в гавань. Подготовить людей к эвакуации заняло день, и тогда я отправился с первой колонной гражданских, чтобы сопроводить их до Хьюстона.

– Ту ночь я запомнил очень чётко.

– Мы достигли города, когда стемнело. Я остался до тех пор, пока не убедится, что основная часть людей надёжно разместились. Как только всё было готово, я взял свежую лошадь и отправился обратно в Галвестон. Для отдыха не было времени.

– Всего в миле от города я обнаружил трёх женщин шедших пешком. Я предположил, что они отстали и слез с лошади, чтоб предложить им помощь. Но когда я смог разглядеть в лёгком свете луны их лица, я молча остолбенел. Они были, без сомнения, три самые прекрасные женщины, которых я когда-либо видел.

– У них была такая бледная кожа, я помню, как восхитился этим. Даже маленькая черноволосая девушка, чьи черты лица были явно мексиканские, казалась фарфоровой в лунном свете. Они все выглядели молодо, настолько молодо, чтобы все еще называться девушками. Я знал, что они не были потерянными из нашей колонны. Я запомнил бы их, если бы увидел.

– Он онемел, – сказала самая высокая девушка прекрасным тонким голосом – словно нежный перезвон колокольчиков на ветру. Её волосы были светлые, а кожа снежно белая.

– У другой, волосы были еще светлее, а кожа – белая словно мел. Ее лицо было лицом ангела. Она склонилась в мою сторону, и полу прикрыв глаза глубоко вдохнула.

– Ммм, – вздохнула она. – Мило.

– Та, что поменьше, маленькая брюнетка, положила свою ладонь на руку девушки и заговорила быстро. Её голос был слишком мягкий и мелодичный, чтобы казаться резким, но она заставила его звучать именно так.

– Сосредоточься, Нетти, – сказала она.

– Я всегда хорошо чувствовал, как люди связаны друг с другом, и было сразу ясно, что эта брюнетка каким то образом была среди них главной. Если бы они были военными, я бы сказал, что она выше их по званию.

– Он выглядит так, как надо – молодой, сильный, офицер… – брюнетка сделала паузу, и я безуспешно попытался заговорить. – И есть что-то больше … вы чувствуете это? – спросила она своих подруг. – Он…неотразимо притягателен.

– О, да. – Нетти быстро согласилась, опять наклоняясь в мою сторону.

– Терпение, – предупредила брюнетка. – Этого я хочу оставить.

– Лучше ты сама сделай это, Мария. – опять заговорила высокая блондинка. – Если он важен для тебя. Убивать их у меня получается в два раза чаще, чем оставлять.

– Да, я сделаю это. – согласилась Мария. – Мне действительно нравится этот. Уведи Нетти подальше, хорошо? Я не хочу отвлекаться на защиту, пока пытаюсь сосредоточиться.

– Волосы у меня на затылке стали дыбом, хотя я даже не понял значения того, о чём именно говорили эти прекрасные создания. Но мои инстинкты предупреждали об опасности, слова ангела об убийстве подразумевали ее, но мои убеждения подавили мои инстинкты. Меня учили не бояться женщин, а защищать их.

– Давай поохотимся, – с энтузиазмом согласилась Нети. – протягивая руку высокой девушке. Они развернулись – так грациозно! – и побежали в направлении города. Казалось, что они летят, так быстро они двигались, – их белые платья развевались за ними словно крылья. Я изумлённо моргнул, а их уже не было.

– Я повернулся посмотреть на Марию, которая с любопытством наблюдала за мной.

– Никогда в своей жизни я не был суеверным. До той секунды, я никогда не верил в призраков и в другую подобную ерунду. Неожиданно, я засомневался.

– Как твоё имя, солдат? – спросила меня Мария.

– Майор Джаспер Витлок, мэм. – я произнёс это заикаясь, не в состоянии нагрубить женщине, даже если она призрак.

– Я искренне надеюсь, что ты выживешь, Джаспер. – сказала она своим нежным голосом. – У меня хорошее предчувствие на твой счёт.

– Она приблизилась на шаг и наклонила голову, как будто собиралась поцеловать меня. Я замер на месте как вкопанный, но все мои инстинкты кричали, что я должен бежать.

Джаспер сделал паузу, выражение его лица стало задумчивым. – Несколько дней спустя, – наконец заговорил он снова, и я не была уверенна, пропустил ли он кусок своей истории ради меня, или он так отреагировал на, ощутимое даже мне, напряжение исходившее от Эдварда.

– Меня познакомили с моей новой жизнью.

– Их звали Мария, Нетти и Люси. Вместе они были недавно. Мария нашла двоих других, все они были выжившие после недавно проигранных сражений. У них было взаимовыгодное партнёрство. Мария хотела отомстить и вернуть свою территорию. Другие две страстно хотели увеличить свои… стадные земли, я полагаю можно так сказать. Они собирали армию, и делали это осторожнее чем раньше. Идея принадлежала Марии. Она хотела самую сильную армию, так что она разыскивала особенных людей, тех, кто имел потенциал. Она уделяла нам больше внимания, больше тренировала нас, чем кто-либо раньше. Она учила нас воевать, и быть невидимыми для людей. Когда мы хорошо справлялись, нас награждали…

Он опять замолчал, пропуская что-то.

– Мария торопилась. Она знала, что огромная сила новообращённых, через год шла на убыль, а она хотела действовать, пока мы были сильны.

– Их было шестеро, когда я присоединился к группе Марии. За две недели она привела ещё четверых. Все мы были мужчинами, Мария хотела солдат, хотя из-за этого было намного сложнее удержаться от борьбы между собой. Первые мои битвы происходили с новыми собратьями по оружию. Я был быстрее остальных, лучше в схватке. Мария была довольна мной, хотя ей пришлось заменять тех, кого я уничтожал. Она меня часто награждала, и от этого я становился все сильнее.

– Мария была хорошим психологом. Она решила поставить меня главным над остальными – я получил нечто типа повышения по службе. Я был в своей стихии. Наши потери стремительно сокращались, наше количество росло и дошло до двадцати.

– Это было значительно для того осторожного времени, в котором мы жили. Моя способность, тогда ещё необнаруженная, контролировать эмоциональную атмосферу вокруг меня была очень кстати. Скоро мы начали действовать сообща, таким образом, каким новообращённые вампиры ещё никогда не работали. Даже для Марии, Нетти и Люси стало проще работать вместе.

– Симпатия Марии ко мне росла, она начала от меня зависеть. И я, некоторым образом, благоговел перед ней. У меня не было мыслей, что можно жить по-другому. Мария говорила нам, что так всё и должно быть, и мы ей верили.

– Она попросила меня сказать ей, когда мои братья, и я будем готовы для сражения, и я страстно желал проявить себя. Я собрал вместе мою армию из двадцати трёх невероятно сильных вампиров, организованных и опытных, как никто раньше. Мария была в восторге.

– Мы подобрались к Монтеррею, когда-то её родному городу, и она спустила нас на своих врагов. У них тогда было, всего лишь, девять новообращённых вампиров и двое старших контролирующих их. Мы одолели их с такой лёгкостью, которой Мария даже не ожидала, потеряв всего четверых наших в процессе. Это была слишком низкая цена за победу.

– Мы были хорошо обучены. Сделали всё, не привлекая внимания. Власть в городе поменялась, и ни один человек не узнал об этом.

– Успех сделал Марию жадной. Не прошло много времени, и она стала заглядываться на другие города. За тот, первый год, она распространила свой контроль на большую часть Техаса и северную Мексику. Тогда другие пришли с юга, чтобы сместить её.

Он провёл двумя пальцами по тусклому узору шрамов на руке.

– Сражения были напряженными. Многие начали волноваться, что Волтури могут вернуться. Из первых двадцати трёх вампиров, я был единственным, кто прожил восемнадцать месяцев. Мы выиграли и проиграли одновременно. Нетти и Люси, в конечном счёте, отвернулись от Марии – но мы всё равно победили.

– Мы с Марией были в состоянии удержать Монтеррей. Всё утихло слегка, но войны все равно продолжались. Идея завоевания умирала, осталась в основном месть и кровная вражда. Многие из нас потеряли своих партнёров, а это то, что наша порода не прощает…

– Мария и я всегда держали готовыми около дюжины новообращённых вампиров. Они мало что значили для нас, они были разменной монетой, их пускали в расход. Когда они вырастали, становились бесполезными, мы избавлялись от них. Моя жизнь продолжалась все на тот же жестокий манер, а годы проходили. Перед тем как что-то изменилось, меня уже давно от всего этого тошнило …

– Несколько десятилетий спустя, я завёл дружбу с одним новообращённым, который оставался полезным и, вопреки обыкновению, выжил в течение первых трёх лет. Его звали Питер. Мне нравился Питер, он был … цивилизованным – я полагаю это подходящее слово. Ему не нравилось сражаться, хоть он и умел это делать.

– Его заданием было заниматься новообращёнными – он, можно сказать, нянчил их. Это была основная его работа.

– Потом пришло время заняться чисткой снова. Новообращённые уже переросли свою силу, и их нужно было заменить. Питер должен был помочь мне избавиться от них. Мы отводили их по одному в сторону, ты понимаешь, вот так – одного за другим … Это всегда была очень долгая ночь. На этот раз, он пытался убедить меня, что несколько из них имеют потенциал, но Мария дала чёткие инструкции, чтоб мы избавились от всех. Я ответил ему : – нет.

– Мы уже были на полпути, и я почувствовал, что это было слишком большое испытание для Питера. Пока я вызывал следующую жертву, я решал, отправить ли его назад, и закончить всё самому. К моему удивлению, он неожиданно разозлился, его охватил гнев. Я предвидел, к чему может привести его настроение – он был хорошим бойцом, но мне он был не соперник.

– Следующей была женщина, только недавно ее срок перевалил за год. Её звали Шарлота. Когда она вошла, его чувства изменились, и вырвались наружу. Он кричал ей, чтоб она бежала, и потом бросился вслед за ней. Я мог догнать их, но не сделал этого. Мне было отвратительно его убивать.

– Мария была очень зла на меня за это…

– Спустя пять лет, Питер пришел за мной. Он выбрал очень удачный день для прибытия.

– Марию озадачивало моё часто портящееся настроение. У неё никогда не было депрессий, и мне было интересно, почему я другой. Я начал замечать изменения в её эмоциях, когда она была рядом со мной – иногда это был страх… и злоба – то же самое, что дало мне возможность предугадать, когда Нетти и Люси ударили. Я готовил себя, к тому, что мне придётся убить моего единственного союзника, основу моего существования, как вдруг, вернулся Питер.

Питер рассказал мне про их новую жизнь с Шарлотой, рассказал мне про возможности, о которых я раньше не мечтал. За пять лет они ни с кем не сражались, встретили много других на севере. Тех, кто мог существовать вместе, без постоянных сражений.

– В одной из наших бесед, он меня убедил. Я был готов уходить, и это принесло мне облегчение, потому что мне не нужно было убивать Марию. Я был её компаньоном столько же лет, как и Карлайл с Эдвардом, но узы между нами не были сильны. Когда ты живёшь в постоянной борьбе, в крови, отношения складываются непрочные и их с лёгкостью можно разрушить. Я ушёл от неё, ни разу ни оглянувшись назад.

– Я путешествовал с Питером и Шарлотой несколько лет, чувствуя этот новый, более спокойный мир. Но депрессия не исчезла. Я не понимал что не так со мной, пока Питер не заметил, что мне всегда становится хуже, после охоты.

– Я задумался над этим. За столько лет кровопролития и резни, я почти растратил всю свою человечность. Я, несомненно, стал ночным кошмаром, самым ужасным чудовищем из всех чудовищ. Каждый раз, когда я находил следующую человеческую жертву, я чувствовал слабый укол той старой памяти, когда у меня была другая жизнь. Смотря в их глаза завороженные моей красотой, я мог представить Марию и других, какими они мне казались в ту последнюю ночь, когда я был Джаспером Витлоком. Для меня это было сильнее – эта позаимствованная память, чем для кого-то другого, потому что я мог чувствовать всё, что чувствовала моя добыча. И я чувствовал, что они переживают, когда я убивал их.

– Ты уже испытала, как я могу манипулировать эмоциями вокруг меня, Белла, но мне интересно понимаешь ли ты, как чувства в комнате влияют на меня. Каждый день я живу в климате из эмоций. Первое столетие своей жизни, я жил в мире кровожадной мести. Ненависть была моя постоянная спутница. Стало легче, когда я ушёл от Марии, но я всё равно чувствовал ужас и страх своих жертв.

– Это стало слишком.

– Депрессия становилась всё хуже, и я решил путешествовать без Питера и Шарлоты. Цивилизованные, по-своему, они не могли почувствовать то же отвращение, что начал чувствовать я. Они просто хотели отдохнуть от борьбы. Меня так утомили убийства – любые, даже убийства людей.

– Но мне приходилось продолжать убивать. Какой выбор был у меня? Я пытался убивать реже, но жажда одолевала меня, и я сдавался. После столетия, удовлетворения всех своих моментальных побуждений, я пришёл к самодисциплине… это было трудно. И я ещё не совершенен в этом.

Джаспер запутался в своей истории, так же как и я. И меня удивило, когда его грустное лицо озарилось мирной улыбкой.
– Я был в Филадельфии. Был шторм, и я мог выйти на улицу днем – меня, что-то тревожило. Я понимал, что буду привлекать внимание, стоя под дождём посреди дороги, и нырнул в полупустую закусочную. Мои глаза были достаточно тёмными, чтоб никто не обратил на них внимание, но это означало, что я голоден, и это слегка меня беспокоило.

– Она была там – естественно, ожидая меня. – он усмехнулся. – Она соскочила с высокой табуретки возле барной стойки, как только я вошёл, и подошла прямо ко мне.

– Это шокировало меня. Я не был уверен, собралась ли она нападать или нет. Это был единственное объяснение её действиям, до которого я додумался исходя из своего прошлого опыта. Но она улыбалась. И эмоции, которые исходили от неё, были ни на что не похожи.

– Ты заставил меня долго ждать, – сказала она.

Я даже не заметила, как Элис снова оказалась возле меня.

– И ты склонил голову, как добропорядочный джентльмен южанин и сказал: – Простите, мэм.

Элис засмеялась, вспоминая.

Джаспер улыбнулся ей в ответ. – Ты протянула мне руку, я взял её не осознавая, что я делаю. В первый раз, почти за целое столетие, я почувствовал надежду.

Пока Джаспер говорил, он взял Элис за руку.

Элис усмехнулась. – Я вздохнула с облегчением. Думала ты никогда не покажешься.

Они смотрели друг на друга, улыбаясь, потом Джаспер повернулся ко мне, всё ещё улыбаясь.

– Элис рассказала мне о своих видениях про Карлайла и его семью. Я не мог даже поверить что такое существование возможно. Но Элис заставила меня в это поверить. И мы отправились на их поиски.

– Напугав их до чёртиков, тоже, – сказал Эдвард, задержав свой взгляд на Джаспере, прежде чем повернуться ко мне и объяснить. – Мы с Эмметом как раз были на охоте. Появляется Джаспер, весь покрытый боевыми шрамами, таща за собой эту маленькую чудачку, – Эдвард игриво подтолкнул Элис локтем. – Приветствующую их всех по именам, знающую всё о них, и интересующуюся в какую комнату она может вселиться.

Элис и Джаспер засмеялись одновременно, сопрано и бас.

– Когда я вернулся домой, все мои вещи были уже в гараже, – продолжал Эдвард.

Элис пожала плечами. – Из твоего окна был лучший вид.

Теперь они рассмеялись все вместе.

– Это хорошая история, – сказала я.

Три пары глаз уставились на меня вопросительно.

– Ну, я имею в виду последнюю часть. – сказала я защищаясь. – Хорошее окончание с Элис.

– Элис все изменила, – согласился Джаспер. – Этот климат мне приятен.

Момент спокойствия не мог длиться вечно.

– Армия, – прошептала Элис. – Почему ты мне не сказал?

Все остальные снова внимательно смотрела на Джаспера.

– Я думал, что понял знаки неверно. Потому что где мотив? Зачем кому-либо создавать армию в Сиэтле? Там не было предистории, не было мести. Не было смысла в завоевании города, никто не объявлял претензий на эту землю. Кочевники проходили через Сиэтл, но там нет никого, с кем нужно сражаться. Никого, чтоб защищать город от кого-то.

– Но я уже видел это раньше, и нет другого объяснения. В Сиэтле – армия новообращенных вампиров. Мне кажется, чуть меньше двадцати. Самое плохое то, что они не обучены. Кто бы ни создал их, он оставил их. Будет только хуже, и не придётся долго ждать вмешательства Волтури. Я вообще удивлён, почему они так долго тянули.

– Что мы можем сделать? – спросил Карлайл.

– Если мы хотим избежать вмешательства Волтури, мы должны уничтожить новообращённых вампиров, и нам придётся делать это уже очень скоро. – лицо Джаспера было жестким.
Зная теперь его историю, я могла предположить, как эта решение должно его волновать.

– Я могу научить вас. Это будет не просто осуществить в городе. Молодые не беспокоятся о безопасности, но нам придётся. Мы будем ограничены, они – нет. Может, мы сможем выманить их.

– Может нам и не придётся этого делать. – голос Эдварда был суров. – Разве никому не приходит мысль, что единственная возможная угроза в этой области, ради кого стоит созывать армию это… мы?

Глаза Джаспера сузились, а у Карлайла расширились от неожиданности.

– Семья Тани тоже рядом, – произнесла Эсме медленно, не желая соглашаться с утверждением Эдварда.

– Новообращенные не уничтожают население Анкориджа, Эсме. Я думаю, мы должны рассматривать тот факт, что их цель это мы.

– Что случилось? – сказал Эдвард заинтересованно, но настойчиво. – Что ты видела?

– Вспышки, – сказал Элис. – Я не могу увидеть чёткой картинки, когда пытаюсь разобраться, что происходит, ничего конкретного. Но я вижу эти странные вспышки. Не достаточно для того, чтобы понять суть. Это как будто, кто-то меняет их мысли, изменяя план действий от одного к другому, так быстро, что я не могу получить всю картину…

– Нерешительность? – спросил Джаспер недоверчиво.

– Я не знаю…

– Не нерешительность, – прорычал Эдвард. – Знание. Кто-то, кто знает, что ты ничего не сможешь увидеть, пока не будет принято окончательное решение. Кто-то, кто прячется от нас, он играет с дырами в твоих видениях.

– Кто может знать это? – прошептала Элис.

Глаза Эдварда были тверды как лёд. – Аро знает тебя так же хорошо, как ты сама.

– Но я же всё равно увижу, если они решат придти…

– Разве что, они не захотят запачкать руки.

– Услуга, – предположила Розали, заговорив в первый раз. – Кто-то с юга… у кого уже были проблемы с законом. Тот, кто должен быть казнен, и кому был предложен второй шанс – если они уладят одну маленькую проблемку … Это объясняет, почему Волтури тянули с ответом.

– Почему, – спросил Карлайл всё ещё шокированный происходящим. – Нет причин у Волтури чтобы…

– Есть причины. – спокойно не согласился Эдвард. – Я удивлён, что это случилось так быстро, потому что другие мысли были сильнее. В своих мечтах возле себя Аро видел меня с одной стороны, а Элис с другой. Настоящее и будущее, возможное всеведение. Сила этой идеи одурманила его. Я думал, у него уйдёт много времени, чтоб отказаться от этого плана – он слишком этого хотел. Но у него были мысли о тебе Карлайл, о нашей семье, растущей сильной и большой. Зависть и страх: у тебя есть … не больше чем у него, но всё же то, что хочет он. Он старался не думать об этом, но всё же не смог спрятать это от меня. Присутствовала мысль избавится от конкуренции. Наша семья самая большая, из тех, что довелось ему встретить, не считая их собственного клана...

Я уставилась на него в ужасе. Он никогда не рассказывал мне этого, но мне кажется, я знаю почему. Могу представить себе сейчас мечты Аро. Эдвард и Элис с холодными кроваво-красными глазами в чёрных, развевающихся мантиях, стоящих возле Аро …

Карлайл прервал моё кошмарное ведение. – Они слишком привязаны к своей миссии. Они сами никогда не нарушат правил. Это противоречит всему, для чего они работали.

– Они подчистят все, потом. Двойное предательство. – зловещим голосом сказал Эдвард. – Репутация не пострадает.

Джаспер наклонился вперёд, отрицательно качнув головой. – Нет, Карлайл прав. Волтури не нарушат правил. К тому же это слишком скользко. Эта … особа, эта угроза – они не понимают, что собираются делать. Новички – готов поклясться, что именно они. Не могу поверить, что Волтури замешаны во всем этом. Но они будут.

Они все смотрели друг на друга, замерев от напряжения.

– Тогда едем, – Эммет почти прорычал. – Чего мы ждём?

Карлайл и Эдвард обменялись долгими взглядами. Эдвард кивнул.

– Нам нужно, чтоб ты научил нас, Джаспер. – наконец сказал Карлайл. – Как их уничтожить.
Карлайл сжал челюсть, но я видела боль в его глазах, когда он это говорил. Как никто другой, он ненавидел насилие.

Что-то беспокоило меня, но я никак не могла понять что. Я оцепенела, шокированная и смертельно напуганная. И даже в таком состоянии я чувствовала, что упустила что-то важное. Что-то имеющее значение в этом хаосе. Что все прояснит.

– Нам понадобится помощь, – сказал Джаспер. – Ты думаешь, семья Тани готова…? Ещё пять взрослых вампиров это огромный перевес в нашу сторону. И тогда Кейт и Элеазар имели бы повод перейти на нашу сторону. С их помощью, все было бы почти легко.

– Мы спросим. – ответил Карлайл.

Джаспер протянул мобильный телефон. – Нужно спешить.

Я никогда не видела, по натуре спокойного, Карлайла таким потрясённым. Он взял телефон и подошёл к окну. Набрал номер, приложил телефон к уху, другой рукой облокотился на окно. Он всматривался в туманное утро со страдальческим и противоречивым выражением.

Эдвард взял мою руку и притянул меня на белое двухместное кресло. Сев рядом с ним, я не сводила глаз с лица Эдварда, пока он смотрел на лицо Карлайла.

Карлайл говорил тихо и быстро, трудно различимо. Я услышала, как он поприветствовал Таню, а потом быстро начал объяснять ситуацию, слишком быстро, чтоб я успела понять много, поняла только одно, что вампиры на Аляске знали о происходящем в Сиэтле.

Потом, что-то изменилось в голосе Карлайла.

– О, – резким от удивления голосом, сказал он. – Мы понятия не имели … о чувствах Ирины.

Рядом застонал и закрыл глаза Эдвард. – Проклятье. Проклятый Лоран, чтоб он провалился в глубины ада, где ему и место.

– Лоран? – прошептала я, и кровь отлила от моего лица, но Эдвард не ответил, сосредоточившись на мыслях Карлайла.

Моя короткая встреча с Лораном ранней весной в этом году, была не тем воспоминанием, что поблекло или посерело в моей памяти. Я всё ещё помню каждое слово, которое он сказал мне, перед тем как вмешался Джейкоб и его стая.

«На самом деле я пришел сюда, чтобы оказать ей услугу…»

Виктория. Лоран был её первым шагом – она отослала его понаблюдать, увидеть, насколько будет сложно добраться до меня. Он не выжил после нападения вервольфов, и не смог доложить ей.

Несмотря на то, что он поддерживал старые связи с Викторией после смерти Джеймса, он завязал новые связи и новые отношения. Он ушёл, чтоб жить с семьёй Тани, на Аляске. Таня, рыжеватая блондинка – самый близкий друг Калленов во всём вампирском мире, почти семья. До своей смерти Лоран почти год прожил с ними.

Карлайл продолжал говорить, он не оправдывался. Убедительный, но резкий. Потом внезапно резкость победила желание убеждать.

– Об этом не может быть и речи. – сурово сказал Карлайл – У нас перемирие. Они не нарушали его, и мы тоже не будем. Мне жаль слышать это … Конечно. – Мы сделаем всё, что от нас зависит, одни.

Карлайл выключил телефон, не дождавшись ответа. Он продолжал всматриваться в туман.

– В чем проблема? – Эммет шепотом спросил у Эдварда.

– Ирина была больше увлечена нашим другом Лораном, чем мы знали. Она затаила злобу на вервольфов, за его убийство, когда они спасали Беллу. Она хочет... – он замолчал, посмотрев на меня.

– Продолжай, – сказала я, как можно спокойнее.

Он нахмурился. – Она хочет отомстить. Уничтожить стаю. Они готовы обменять свою помощь, на наше разрешение.

– Нет! – выдохнула я.

– Не волнуйся, – сказал он ровным голосом. – Карлайл никогда не пойдёт на это. – он замолчал в нерешительности, потом вздохнул. – И я тоже, никогда. Лоран получил то, что заслужил, – он почти прорычал – И я всё ещё в долгу перед волками.

– Это не хорошо. – сказал Джаспер. – Слишком мало для боя. У нас больше опыта, но не хватает количества. Мы победим, но какой ценой? – его напряженный взгляд мелькнул по лицу Элис и дальше.

Мне хотелось орать во всё горло, я поняла, что подразумевает Джаспер.

Мы выиграем, но и проиграем одновременно. Кто-то не выживет.

Я посмотрела вокруг, на их лица – Джаспер, Элис, Эммет, Роуз, Эсме, Карлайл…Эдвард – лица моей семьи.

Глава четырнадцатая.
Признание

– Ты шутишь, – возмутилась я. – Ты совсем спятила!

– Называй меня, как хочешь, – ответила Элис. – Вечеринка все равно состоится.

Такой обмен репликами случился в среду, после обеда.
Все еще не веря, я просто смотрела на нее, мои глаза так широко раскрылись, что, казалось, еще чуть-чуть, и выпадут из орбит прямо на поднос с едой.

– Да успокойся, ты, Белла! Нет причин отказываться от веселья. К тому же, приглашения уже разосланы.

– Но ... ты ... я... это безумие! – бессвязно лепетала я.

– Ты все равно уже купила мне подарок, – напомнила она. – Тебе ничего не придется делать, просто придешь и все.

Я попыталась успокоиться.

– Учитывая последние события, не очень то разумно устраивать вечеринку.

– Последнее событие – это окончание школы, и вечеринка просто обязательна, считай её свершившимся фактом.

– Элис!

Она вздохнула, и стала серьезней.

– Есть кое-что, что нам нужно уладить, и это займет некоторое время. И пока мы сидим и ждем, можно отпраздновать приятное событие. Ты просто впервые заканчиваешь школу. Белла, но человеком ты больше не будешь. Такое событие происходит раз в жизни.

Эдвард молчал, пока мы спорили, но тут бросил на нее предостерегающий взгляд. Элис показала ему язык. Она была права – ее мягкий голос никогда не перекроет шума столовой, и даже если кто и услышит, все равно ничего не поймет.

– Что это за «кое-что», которое нужно уладить? – спросила я, отказываясь менять тему.

Эдвард тихо ответил:
– Джаспер думает, что нам помогут. Кроме семьи Тани, есть еще варианты. Карлайл пытается найти нескольких старых друзей, и Джаспер ищет Питера и Шарлотту. Он раздумывает, стоит ли обратиться за помощью к Марии ... но никто не хочет привлекать к этому делу южан.

Элис слегка вздрогнула.

– Убедить их помочь не составит труда, – продолжал он. – Никто не хочет гостей из Италии.

– Но, эти друзья, они ведь .... не вегетарианцы? – запротестовала я, используя словечко Калленов, так они себя называли.

– Нет, – ответил Эдвард.

– Здесь? В Форкс?

– Они друзья, – успокоила меня Элис. – Все будет хорошо. Не волнуйся. И потом, Джаспер даст нам пару уроков, как уничтожить новообращенных...

Глаза Эдварда загорелись от этой задумки, и улыбка промелькнула на его лице. Казалось, мой желудок наполнился кусочками льда.

– Когда вы идете? – замогильным голосом спросила я. Смириться с мыслью, что кто-то может не вернуться, я не могла. Что если это будет Эммет, такой храбрый и безрассудный, ведь он никогда не осторожничает? Или Эсме, такая милая и заботливая, я даже не могу представить ее в сражении? Или Элис, такая маленькая, такая хрупкая на вид? Или... я даже не смогла мысленно произнести это имя.

– Через неделю, – сказал Эдвард, будто речь шла о чем-то обыкновенном. – У нас достаточно времени, чтобы подготовиться.

Кусочки льда заставили мой желудок неприятно скрутиться.

Меня замутило.

– Белла, ты вроде как позеленела, – прокомментировала Элис.

Эдвард обнял меня и притянул к себе. – Все будет хорошо, Белла. Верь мне.

«Конечно, – подумала я. – Поверить ему. Ему ведь не придется сидеть и теряться в догадках, вернется смысл его жизни домой или нет».

И потом все стало ясно и понятно. Может, мне и не нужно будет сидеть и ждать. Неделя – это больше, чем достаточно.

– Да. – Элис склонила голову на бок, заметив изменение в моем тоне.

Я посмотрела на нее. Мой голос был лишь чуть слышнее шепота:
– Я могу помочь.
Тело Эдварда резко напряглось, его руки слишком тесно сжали меня. Он выдохнул, и звук был больше похож на шипение.

Но Элис совершенно спокойно ответила:
– Это не поможет.

– Почему? – заспорила я. В моем голосе слышалось отчаяние:
– Восемь, лучше, чем семь. И времени хватит.

– Этого времени не достаточно, чтобы обучить тебя, Белла, – холодно, не согласилась она. – Ты помнишь, как Джаспер описывает молодых вампиров? Толку в сражении от тебя не будет никакого. Ты не сможешь контролировать инстинкты, и станешь легкой добычей. А, защищая тебя, Эдвард может пострадать. – она сложила руки на груди, довольная своей непотопляемой логикой.

И я знала, что она права. Меня убили, внезапная надежда – развеяна в прах. Я почувствовала, как рядом со мной расслабился Эдвард.

Он прошептал мне на ухо:
– Только не в тот момент, когда ты боишься.

– О, – произнесла Элис, на секунду её лицо стало пустой ничего не выражающей маской. Затем она помрачнела.

– Ненавижу, когда в последнюю минуту отказываются придти. Теперь список сократился до шестидесяти пяти человек...

– Шестьдесят пять! – я выпучила глаза от изумления. «У меня нет столько друзей. Неужели я знакома с таким количеством человек? – подумала я».

– Кто отказался? – Эдварду было интересно, мое удивление он проигнорировал.

– Рене.

– Что? – выдохнула я.

– Она собиралась сделать тебе сюрприз в день окончания школы, но что-то пошло не так. Когда вернешься домой, тебе придет сообщение.

Какое-то время, я просто наслаждалась чувством облегчения. Не важно что там, у матери, пошло не так, я была этому нечто очень благодарна. Если бы она именно сейчас приехала в Форкс ... Даже думать об этом не хочу. Моя голова готова взорваться от мыслей.

Когда я добралась домой, на автоответчике мигал огонек, пришло новое сообщение. Мое чувство облегчения, снова вернулось, когда я слушала, как моя мама рассказывала о несчастном случае с Филом на бейсбольном поле, когда он демонстрировал прием скольжения. Фил столкнулся с принимающим игроком, и сломал себе бедренную кость, теперь он полностью зависел от Рене, и она никак не могла его оставить. Моя мама все продолжала извиняться, но сообщение уже прервалось.

– Ну, хоть одна, – вздохнула я.

– Одна, что? – спросил Эдвард.

– Хотя бы за нее одну я могу не переживать, и на этой неделе ее никто не убьет.

Он закатил глаза.

– Почему ни ты, ни Элис не принимаете ситуацию всерьез? – потребовала я. – Все на самом деле очень серьезно.

Он улыбнулся:
– Доверься, нам.

Я просто слушала ее, и успокаивала и уверяла ее, как только смогла вставить словечко: «Нет, я не расстроилась, я не злюсь, мне не обидно». И она, конечно же, должна приложить все усилия, чтобы помочь Филу выздороветь. Я передала ему свои пожелания поскорее поправиться, и обещала маме перезвонить и рассказать, в мельчайших подробностях, как прошел выпускной в школе. Наконец-то удалось закончить разговор, правда, пришлось напомнить, что мне нужно подготовиться к выпускным экзаменам.

Терпение Эдварда было безгранично. Он вежливо ждал, пока я закончу болтать с Рене. Играл с моими волосами и улыбался, когда я смотрела на него. Наверно, это показатель моей поверхностной и неглубокой натуры, замечать такое, когда нужно было обдумать столько всего важного, но его улыбка, действовала на меня все так же ошеломляюще. Он был так прекрасен, что трудно было думать о чем-то другом, когда он рядом, трудно сконцентрироваться на бедах Фила, или извинениях Рене, или на приближающейся вражеской армии вампиров. Я была всего лишь слабым человеком.

Стоило повесить трубку, я поднялась на цыпочки и поцеловала его. Своими руками он обвил мою талию, усадил на кухонный стол, так чтобы мне не нужно было высоко тянуться. Отлично, то, что нужно. Я обхватила его за шею и растаяла, прижавшись к его холодной груди.

Он отстранился от меня, как обычно, слишком быстро.

Я обижено надулась. Он посмеялся над моей гримасой, высвобождаясь из захвата моих рук и ног. Облокотился на стол рядом, и легонько, одной рукой, обнял меня за плечи.

– Знаю, ты думаешь, будто у меня отлично получается контролировать себя, но на самом деле это не так.

– Хотелось бы, – вздохнула я.

И он тоже вздохнул.

– Завтра, после школы, – сказал он, меняя тему, – я собираюсь пойти на охоту с Карлайлом, Эсме и Розали. Всего на пару часов – мы будем неподалеку. Элис, Джаспер и Эммет должны оберегать тебя.

– Уф, – проворчала я. Завтра первый день выпускных экзаменов, и займут они всего пол дня. Математика и история, всего два экзамена в моем расписании, так что, почти целый день я проведу без него, и единственным моим занятием будет – переживать.

– Ненавижу, когда ты оставляешь меня «нянькам».

– Это временно, – пообещал он

– Джасперу будет скучно. Эммет начнет прикалываться надо мной.

– Они будут паиньками.

– Конечно, – буркнула я.

И только тут сообразила, что кроме «нянек», у меня есть другой вариант.

– Знаешь... Я не была в Ла Пуш с того самого вечера у костра.

Внимательно следя за сменой его настроения, я заметила, что его глаза лишь на долю секунды сузились.

– Там я буду в безопасности, – напомнила я.
Несколько секунд он обдумывал это предложение.

– Наверное, ты права.

Лицо его оставалось спокойным, я бы сказала, даже слишком спокойным. И уже почти решилась спросить, не хочет ли он, чтобы я осталась дома, но потом вспомнила подколы Эммета, от которых он, без сомнения, не удержится, и сменила тему.

– У тебя уже жажда? – спросила я, протягивая руку и касаясь легкой тени под глазами. Радужная оболочка его глаз все еще была насыщенного золотого цвета.

– Не совсем. – я удивилась, как неохотно он отвечал, и ждала объяснений.

– Нам нужно быть сильнее, – объяснил он, все также нехотя. – Перед большой дракой нам, наверно, снова придется охотиться.

– Это сделает тебя сильнее?

Он что-то искал в моем лице, но ничего не нашел, кроме чистого любопытства.

– Да, – сказал он, в конце концов. – Человеческая кровь увеличивает наши силы лучше всего, правда не надолго.

Джаспер уже думал о том, чтобы отойти от нашей диеты – но это, всего лишь, из практических соображений, сама мысль ему неприятна – и открыто он такой вариант не предложит. Потому что знает, Карлайл не будет в восторге.

– А это может помочь? – тихо поинтересовалась я.

– Не важно. Мы не изменим своим принципам.

Я нахмурилась. Если что-то может помочь уровнять шансы ... и тут я задрожала, осознав, что спокойно относилась к чужой смерти, лишь бы защитить его. Я испугалась своих помыслов, но и полностью их отогнать от себя не смогла.

Он снова сменил тему:
– Вот почему новообращенные такие сильные. Их переполняет человеческая кровь – и их собственная кровь, реагирует на изменения, задерживается в тканях и придает им сил. Их тела расходуют запас медленно, как Джаспер и сказал, сила начинает исчезать через год.

– А я буду сильной?

– Ты будешь, сильнее меня. – усмехнулся он.

– Даже сильнее Эммета?

Ухмылка расплылась еще шире: – Да. Ты сделаешь мне одолжение, вызовешь его побороться на руках. Ему пригодится такой опыт.

Я рассмеялась. Все звучало так глупо.

Затем вздохнула и спрыгнула со стола, потому что дольше откладывать нельзя. Мне нужно зубрить, и зубрить тяжело. Счастье, что у меня есть такой помощник как Эдвард, он прекрасный репетитор – ведь он знал абсолютно все. Получается, что самая трудная задача будет, сосредоточиться на тестах. Если я не буду держать себя в руках, закончу тем, что напишу сочинение по истории на тему – «Войны вампиров юга».
Сделав перерыв, я позвонила Джейкобу. Как и во время разговора с Рене, Эдвард, казалось, не чувствовал никакого дискомфорта, снова играл с моими волосами.

Была уже середина дня, но мой звонок разбудил Джейкоба, и он сначала немного поворчал. Стоило мне спросить, могу ли завтра приехать, как он тут же развеселился. Квильютская школа уже закрылась на лето, так что я могла придти с самого утра. Я была довольна, уж лучше Ла Пуш, чем компания «нянек». Провести день с Джейкобом, было чуточку более достойно.

Правда, пришлось потерять немного того достоинства, когда Эдвард снова настоял на том, чтобы доставить меня к границе, будто два опекуна, один сдавал ребенка на руки другому.

– Ну, как ты думаешь, сдала экзамены? – спросил Эдвард по пути, очевидно, просто чтоб поболтать.

– С историей было просто, насчет математики – сомневаюсь. Вроде бы, все правильно решила, а если я так уверенна, то, скорее всего – провалилась.

Он рассмеялся.

– Я уверен, ты все хорошо написала. Ну, если ты и, правда, так сильно переживаешь, я могу дать взятку мистеру Варнеру, чтоб он поставил тебе «Отлично».

– Спасибо, нет.

Он снова рассмеялся, и вдруг резко замолчал, после того как мы повернули последний раз и увидели красную машину впереди. Нас уже ждали. Он нахмурился, сосредоточился, и потом, остановив машину, вздохнул.

– Что случилось? – спросила я, собираясь открыть дверь.

Он покачал головой: – Ничего.

Глаза превратились в узкие щелки, пока он внимательно смотрела сквозь лобовое стекло на другую машину. Этот взгляд, мне уже приходилось видеть.

– Ты ведь не подслушиваешь мысли Джейкоба, а? – обвинила я его.

– Достаточно трудно игнорировать того, кто так громко кричит.

– О, – я подумала секунду. – А что именно он кричит? – прошептала я.

– Я абсолютно уверен, что он сообщит тебе это лично, – сдержанно заявил Эдвард.

Конечно, я бы настояла и узнала в чем там дело, но Джейкоб уже сигналил – дал два резких нетерпеливых гудка.

– Это невежливо, – рыкнул Эдвард.

– Это Джейкоб, – вздохнув, сказала я, и поспешила выйти, пока Джейкоб не натворил чего-нибудь действительно способное разозлить Эдварда.

Прежде чем сесть в машину Джейкоба, я помахала рукой Эдварду, и с этого расстояния, он показался мне расстроенным. То ли этими гудками... то ли тем, о чем Джейкоб думал. Но зрение у меня не ахти, и я частенько ошибаюсь.

Я хотела, чтобы Эдвард подошел ко мне, хотела, чтобы они оба вышли из своих машин, пожали друг другу руки, и стали бы друзьями, стали бы просто Эдвардом и Джейкобом, а не вампиром и вервольфом.

Словно у меня в руках по упрямому магниту, и я пыталась их соединить вместе, вопреки природе...

Вздохнув еще раз, я села в машину.

– Привет, Беллс. – Джейк был весел, но голос какой-то вялый. Я изучала его лицо, пока он внимательно смотрел на дорогу. По пути назад в Ла Пуш, он вел машину быстрее, чем я, но медленней чем Эдвард.

Джейкоб выглядел иначе, скорее даже нездорово. Веки опухшие, лицо уставшее. Косматые волосы торчали в разные стороны, кое-где длина волос достигала подбородка.

– Джейк, с тобой все в порядке?

– Просто устал, – сумел он выдавить, прежде чем широко зевнуть.

Отзевавшись, он спросил: – Чем ты хочешь сегодня заняться?

Я посмотрела на него.

– Давай просто у тебя дома посидим, – предложила я. Все равно у него такой вид, что ничего другого он и не сможет. – Покататься на байках сможем попозже.

– Точно, точно, – подтвердил он, снова зевая.

Дома у Джейкоба было пусто, и это было странно. Я уже привыкла к тому, что Билли вечно присутствовал здесь.

– А где твой отец?

– У Клирвотеров. После того как умер Генри, отец у них постоянно ошивается. Сью чувствует себя одиноко.

Джейкоб сел на старую кушетку, размером не больше двухместного кресла, подвинулся, освобождая место мне.

– О. Как мило. Бедная Сью.

– Да уж... у нее возникли кое-какие проблемы... – он раздумывал сказать или нет. – С ее детьми.

– Понятно, Сету и Леа тяжело, они потеряли отца...

– Угу, – согласился Джейкоб, потеряв нить разговора. Он взял пульт и бездумно переключал каналы. Зевнул.

– Да что с тобой, Джейк? Ты прямо как зомби.

– Вчера ночью я спал всего два часа, и четыре часа позавчера, – объяснил он. Медленно расправил свои длинные руки, я слышала, как затрещали его суставы. Левую руку он уложила на спинку софы за мной, и откинулся назад, опершись головой о стену. – Я просто истощен.

– Так почему не ляжешь спать, – спросила я.

Он недовольно скривился: – С Сэмом трудности. Он не доверяет твоим кровососам. Я бегаю двойные смены, уже вторую неделю, и никто меня не тронул до сих пор, но он все равно уперся. Так что я пока работаю один.

– Двойные смены? Это потому что ты меня охраняешь? Джейк, так нельзя! Тебе нужно выспаться. Со мной ничего не случится.

– Да, ерунда. – внезапно он встревожился. – Слушай, а ты узнала, кто был в твоей комнате? Новости есть?

Второй вопрос я проигнорировала.

– Нет, мы ничего не узнали о моем... хм... визитере.

– Тогда я буду продолжать дежурить, – сказал он и его веки закрылись.

– Джейк ..., – заныла я.

– Белла, это самое малое, что я могу сделать – я предложил вечное рабство, помнишь? Я твой раб на всю жизнь.

– Да не хочу я раба!

Его глаза не открылись: – А что же ты хочешь, Белла?

– Я хочу своего друга Джейкоба – и я не хочу видеть его полудохлым, истязающим самого себя, ради каких-то непонятных целей...

Он прервал меня: – Посмотри на это иначе, я надеюсь отыскать след вампира, которого мне позволено будет убить, ок?

Я не стала отвечать. Он посмотрел на меня, пытаясь понять мою реакцию.

– Да шучу я, Белла.

Я уставилась в телевизор.

– Ну, так, будет что-нибудь особенное на следующие выходные? Ты ведь школу заканчиваешь. Вау. Это важное событие. – голос его стал бесстрастным, лицо и без того усталое, превратилось просто в измученную маску, и его глаза закрылись снова, не от усталости, просто из протеста. Я понимала, окончание школы, имело для него самое ужасное значение, хотя моим планам и не суждено было сбыться.

– Никаких особых планов, – осторожно заметила я, надеясь, что мои слова успокоят его, и он не потребует более детального объяснения. Сейчас, я ничего не желала объяснять. Во-первых, потому что он не выглядел готовым к сложным разборкам, во-вторых, он слишком серьезно воспримет моё приступ растерянности.

– Хотя, мне придется пойти на вечеринку. На мою вечеринку. – я издала звук отвращения. – Элис обожает вечеринки, и она пригласила весь город к себе домой на ночь. Это будет ужасно.
Его глаза открылись, пока я говорила, и улыбка облегчения осветила его настороженное лицо.

– Я обиделся. Мне не дали приглашения, – подразнил он меня.

– Считай, что ты уже приглашен. Это будет моя вечеринка, так что, кого хочу – того и приглашаю.

– Спасибо, – сказал он с сарказмом, и снова закрыл глаза.

– Я хотела бы, чтобы ты пришел, – сказала я без всякой надежды. – Будет веселее. Для меня, то есть.

– Конечно, конечно, – пробормотал он. – Это будет очень... мудро.

Устроившись на кушетке, я стала ждать, пока он проснется, надеясь, что проспит он достаточно, чтобы отдохнуть. Я переключала каналы, но смотреть было нечего. Включила кулинарное шоу, зная заранее, что никогда столько усилий не потрачу на обед для Чарли. Джейкоб продолжал храпеть, все громче и громче. Я выключила телевизор.

Странное спокойствие охватило меня, начало клонить в сон. Этот дом был безопаснее, чем мой собственный, наверно потому что никто сюда не приходил меня искать. Я свернулась на софе, и подумала: – а не заснуть ли и мне тоже. Может, мне и удалось бы уснуть, но храп Джейкоба было невозможно выключить. Так что, вместо сна, я позволила себе немного помечтать.

Экзамены позади, и большинство из них оказались сущим пустяком. Пугала только математика, сдам или нет. Мое школьное образование закончилось. И я не знала, что чувствую по этому поводу. Смотреть на все объективно я не могла, потому что к этому времени планировала закончить человеческую жизнь.

Интересно, сколько еще раз Эдвард будет использовать отмазку – «только не сейчас, когда ты испугана». Когда-нибудь я топну ногой и потребую исполнения моего требования.

Если бы я думала практично, я знала, больше толку было бы попросить Карлайла изменить меня в ту секунду, как только я закончу школу. Форкс становился опасным, прямо как военная зона. Нет, Форкс на самом деле и был военной зоной. И как я забыла ... изменение – это же отличная отмазка от вечеринки. Я улыбнулась сама себе, когда подумала о такой мелкой причине, чтобы стать вампиром. Глупо... и все равно имеет смысл. Но Эдвард был прав – я еще не была готова.

И я не хотела быть практичной. Я хотела, чтобы Эдвард изменил меня. Это было бессмысленное желание. Я точно знала – через две секунды после укуса, яд начнет жечь мне вены изнутри – и мне станет все равно, кто это со мной сделал. Так что, особой разницы не было.

Я не могла толком определить, почему для меня это важно. Просто хотелось, чтобы именно он принял такое решение – пожелал оставить меня. Чтобы он захотел удержать меня настолько сильно, что не просто позволить кому-то меня изменить, но и самому это сделать. Детство, но мне нравилась мысль, что его губы будет последнее, что я почувствую.
Стыдно признаться, и я никогда не скажу это вслух, но я хотела, чтобы именно его яд отравил меня. Тогда бы я буквально принадлежала ему.

Но я знала, что он будет дотошно придерживаться этого своего плана с замужеством – он хотел выиграть время, отсрочку, и пока у него все прекрасно получалось.

Я попыталась представить, как рассказываю родителям, что этим летом выхожу замуж. Представила, как рассказываю Анжеле, и Бену и Майку. Я не могла. Даже подумать о таких словах не могла. Проще признаться им, что стану вампиром. И я уверена, что, по крайней мере, моя мама – если бы я ей рассказала всю правду – была бы против брака, но не против того, что я стану вампиром. Я скривилась, представив ее ужас от моего замужества.

Затем, на секунду, снова увидела – Эдвард и я на веранде, на качелях, на нас одежда из другого мира. Там, никто бы не удивился, что я ношу его кольцо на пальце. В том мире все было проще и любить тоже. Один плюс один ровняется двум...

Джейкоб всхрапнул и перекатился на другой бок. Его рука соскользнула со спинки кушетки и прижала меня к его телу.
Боже мой, ну и тяжелый же он! И какой горячий. Уже через пару секунд я вспотела от жара исходящего от него.

Я попыталась выскользнуть из-под его ручищи, и не разбудить Джейкоба. Но так не получилось, пришлось растолкать его, и когда рука слетела с меня, он мгновенно открыл глаза и вскочил на ноги, тревожно осматриваясь вокруг.

– Что? Что? – спросил он, ничего не соображая.

Он обернулся посмотреть на меня, и смущенно заморгал.

– Белла?

– Привет, соня.

– Вот засада! Я вырубился? Прости, пожалуйста. Сколько я был в отключке?

– Парочку кулинарных шоу. Я потеряла им счет.

Он бухнулся назад на кушетку, рядом со мной.

– Вау. Правда, извини.

Я погладила его по волосам, пытаясь рассеять его смущение.

– Не переживай. Я рада, что ты немножко поспал.

Он зевнул и потянулся.

– В последние дни, толку от меня никакого. Не удивительно, что Билли постоянно пропадает. Со мной скучно.

– С тобой хорошо. – успокоила я его.

– Угу, давай выйдем. Мне надо прогуляться, или я снова усну.

– Джейк, иди спать. Насчет меня не переживай. Я позвоню Эдварду, и он заберет меня. – я пошарила в кармане, и поняла, что он пуст.

– Блин, придется воспользоваться твоим телефоном. Наверно я оставила свой, в машине у Эдварда. – начала я объясняться.

– Нет! – воскликнул Джейк, хватая меня за руку. – Нет, останься. Ты вряд ли снова выберешься сюда. Не могу поверить, что столько времени ушло впустую.

Он стянул меня с кушетки, и вывел наружу. Джейкобу пришлось наклонить голову, чтобы не задеть дверной проем. Пока он спал, на улице посвежело. Воздух был необычно холоден – наверно надвигалась буря. Казалось, что сейчас февраль, а не май месяц.

Зимний воздух заставил Джейкоба насторожиться. Он начал расхаживать перед домом туда-сюда, это продолжалось примерно минуту, все это время он таскал меня за собой.

– Я идиот, – бормотал он себе под нос.

– Джейк, что такого особенного случилось? Ты всего лишь уснул.
– я пожала плечами.

– Я хотел поговорить с тобой. Не могу поверить.

– Так поговори со мной сейчас.

На секунду, Джейкоб встретился со мной взглядом, и быстро отвел глаза в сторону деревьев. Мне показалось, он покраснел, но у него такая темная кожа, что не поймешь толком. Тут я вспомнила что Эдвард, когда подвозил меня, предупредил – Джейкоб скажет мне что-то, что мысленно кричал.

Я начала покусывать губы.

– Понимаешь, – сказал Джейкоб. – Планировалось все немного иначе.

Он рассмеялся, потешаясь над собой.

– Я хотел, чтобы все прошло гладко, – добавил он. – Все распланировал, но... – он взглянул вверх на тускнеющее небо.

– У меня нет времени, чтобы все сделать правильно.

Он снова засмеялся, на этот раз нервно. Мы все еще продолжали медленно идти.

– О чем ты говоришь? – потребовала я объяснений.

Прежде чем ответить, он глубоко вздохнул.

– Я хочу, кое-что тебе сказать. Ты и так это уже знаешь ... но, думаю, я должен сказать это вслух. Просто, чтобы не было никаких сомнений, насчет всего.

Мои ноги словно вросли в землю, и ему пришлось остановиться. Освободив свою руку из его хватки, я скрестила руки на груди. Внезапно, я поняла, что совсем не желаю знать, что он хочет сказать.

Брови Джейкоба сошлись, накрыв тенью его темные глаза.
Когда он сверлил меня взглядом, его глаза были непроницаемо черными.

– Я люблю тебя, Белла, – громко и уверенно произнес Джейк. – Белла, я люблю тебя. И я хочу, чтобы ты выбрала меня, а не его. Я знаю, ты придерживаешься совсем другого мнения, но мне нужно высказаться, чтобы ты все знала. Я не хочу, чтобы между нами была какая-то недосказанность.

Глава пятнадцатая.
Пари

Я долго смотрела на него, потеряв дар речи, не зная, что ответить, в голову просто ничего не приходило.

Увидев мою ошарашенную физиономию, вся его серьезность испарилась.

– Ладно, – усмехнулся он. – Это все, что я хотел сказать.

– Джейк..., – в горле, будто что-то застряло. Я попыталась прокашляться. – Я не могу... то есть, я не ... Мне нужно идти.

Я собралась уходить, но он схватил меня за плечи и развернул к себе.

– Нет, погоди. Я знаю все это, Белла. Но, просто ответь мне на вопрос, ладно? Ты хочешь, чтобы я ушел, и больше никогда не попадался тебе на глаза? Только честно.

Трудно было сосредоточиться на его вопросе, и я обдумывала целую минуту, прежде чем ответить ему.

– Нет, я не хочу, чтобы ты ушел. – в итоге признала я.
Джейкоб снова усмехнулся:
– Видишь.

– Но я не хочу, чтобы ты был рядом со мной, именно так, как ты этого хочешь. – возразила я.

– Тогда скажи, почему ты хочешь, чтобы я был рядом?

Я тщательно обдумала ответ:
– Когда тебя нет рядом, я скучаю по тебе. Когда ты счастлив... – мне приходилось осторожно подбирать слова, – я тоже счастлива. Но, Джейкоб, то же самое, я могу сказать про Чарли. Ты, как моя семья. Я люблю тебя, но я не влюблена в тебя.

Он кивнул, мои слова ни грамма, не смутили его:
– Но ты, все равно, хочешь, чтобы я был рядом.

– Да, – вздохнула я. Его просто невозможно обескуражить.

– Тогда я буду рядом.

– Ты сам себя не щадишь, – проворчала я.

– Аха. – он провел кончиками пальцев по моей правой щеке. Я отбросила его руку.

– Ты можешь, по крайней мере, вести себя в рамках приличия? – раздраженно спросила я.

– Нет, не могу. Тебе решать, Белла. Я буду с тобой, такой, какой я есть, без рамок приличия – или меня не будет вообще.

Я посмотрела на него. – А ты жесток.

– Ты тоже.

Своими словами он быстро привел меня в чувства, и я невольно отступила на шаг назад. Джейкоб был прав. Если бы я не была жестокой, и жадной, я просто сказала бы ему, что не нужно нам быть друзьями, и ушла. Нельзя держать друга при себе, если это заставляет его страдать. Я не знала что творю но теперь, внезапно поняла, что поступала плохо.

– Ты прав, – прошептала я.

Он рассмеялся. – Прощаю тебя. Просто постарайся не слишком злиться на меня. Потому что, я решил не сдаваться. Есть что-то притягательное в недостижимой цели.

– Джейкоб. – я смотрела в его темные глаза, пытаясь заставить его вести себя серьезнее. – Я люблю его, Джейкоб. Он – вся моя жизнь.

– Меня ты тоже любишь, – напомнил он. Он поднял вверх руку, когда я попыталась протестовать. – Не так же, я понял. Но он, это не вся твоя жизнь. Это уже не так. Возможно, когда-то так и было, но он оставил тебя. И сейчас, ему придется иметь дело с последствиями его поступка – то есть, со мной.

Я потрясла головой.

– Ты просто невозможен.

Он говорил серьезно. Взял пальцами мой подбородок, и удерживал меня так, что я не могла отвести взгляд от его глаз.

– Пока бьется твое сердце, Белла, – сказал он. – Я буду ждать тебя – я буду сражаться за тебя. Не забудь, у тебя всегда есть выбор.

– Нет у меня выбора, – не согласилась я, безуспешно пытаясь высвободить подбородок. – И, Джейкоб, каждый удар моего сердца, может оказаться последним. Время почти вышло.

Он сузил глаза. – Значит, у меня прибавилось причин бороться, пока еще есть смысл, – прошептал он.
Его рука все еще сжимала мой подбородок – его пальцы держали слишком крепко, почти до боли – и в его глазах, я разглядела, что он собирается сделать.

– Не..., – запротестовала я, но было слишком поздно.

Несмотря на все мои протесты, его губы впились в меня. Он целовал меня яростно и грубо, правой рукой придерживая мой затылок и, сбежать было невозможно. Изо всех сил я отталкивалась от него, пихала его в грудь, но он, казалось, даже не замечал этого. Его рот был мягок, несмотря на злость, его губы прижимались к моим губам тепло и непривычно.

Я вцепилась ему в лицо, пытаясь отпихнуть его, но бесполезно. В этот раз он, кажется, заметил мои попытки, хотя, мои действия лишь подогрели его. Его губы силой раскрыли мои, и я почувствовала во рту, его горячее дыхание.

Действуя инстинктивно, я опустила руки, и перестала сопротивляться. Я открыла глаза и не боролась с ним, не чувствовала ничего... просто ждала пока он успокоится.
Это сработало. Злость испарилась, и он отпрянул, чтобы взглянуть на меня. Он прижался губами ко мне еще раз, и еще, и еще ... Я превратилась в статую и ждала.
Наконец-то он отпустил меня и отодвинулся.

– Да, – выдохнул он. Он начал было улыбаться, прикрыв глаза.

Я отвела руку назад и ударила ему в челюсть, изо всех своих сил.

Послышался треск.

– Ой! Ой! – кричала я, безумно прыгая от боли, прижимая руку к груди. Она была сломана. Я чувствовала это.

Джейкоб застыл в недоумении.
– С тобой все в порядке?

– Нет, черт побери! Ты сломал мне руку!

– Белла, ты сама сломала себе руку. Перестань плясать и дай мне взглянуть.

– Не прикасайся ко мне! Я еду домой сейчас же!

– Пойду, подгоню машину, – невозмутимо сказал он. Он даже не потер свою челюсть, как делали в кино после удара. Как трогательно.

– Спасибо, не нужно, – прошипела я. – Лучше пешком пройдусь.

Я повернулась в сторону дороги. Всего пара километров до границы. Как только я отойду от него, Элис сразу увидит меня. Она пошлет кого-нибудь мне на встречу.

Джейкоб продолжал настаивать:
– Позволь мне, просто, довезти тебя домой.

Невероятно, но у него хватило нахальства обнять меня за талию.

Я увернулась от него.

– Отлично! – рявкнула я. – Вези! Жду – не дождусь посмотреть, что Эдвард сделает с тобой! Надеюсь, он свернет тебе шею. Ты – наглый, противный, слабоумный пес!

Джейкоб закатил глаза.

Он довел меня до машины и помог залезть внутрь. За руль он сел насвистывая какую-то мелодию.

– Я тебе нисколько не сделала больно? – зло спросила я.

– Шутишь? Если бы ты не стала орать, я бы вообще не понял, что ты пыталась мне двинуть. Я, конечно, не каменный, но и не рохля.
– Ненавижу тебя, Джейкоб Блэк. – с досадой произнесла я.

– Это хорошо. Ненависть – страстное чувство.

– Я тебе устрою страстное чувство, убийство – в состоянии аффекта, – бормотала я себе под нос.

– Да, перестань, – сказал он. Настроение у него было, явно, хорошее, казалось еще чуть-чуть и снова начнет насвистывать. – Со мной целоваться, наверно, было лучше, чем с камнем.

– Ни в какое сравнение не идет, – холодно отрезала я.

Он поджал губы.

– Это ты, просто так говоришь.

– Ничего подобного.

Сказанное мной, недолго беспокоило его, вскоре он снова воспрянул духом. – Ты просто бесишься. У меня нет опыта по этой части, но мне понравилось.

Я застонала от возмущения.

– Сегодня ночью, ты будешь это вспоминать. Он будет думать, что ты спишь, но ты будешь выбирать.

– Если сегодня я и вспомню о тебе, то только потому, что увижу тебя в кошмарном сне.

Он сбросил скорость, перешел почти на черепаший ход, обернулся и посмотрел на меня своими темными, большими и серьезными глазами.

– Белла, просто подумай о том, как все могло бы повернуться, – убеждал он мягко, но настойчиво. – Для меня не нужно меняться. Знаешь, Чарли будет только рад, если ты выберешь меня. Я могу защитить тебя, так же как и твой вампир, может даже лучше чем он. И я сделаю тебя счастливой, Белла. Есть столько всего, что я могу тебе предложить, и чего нет у него. Спорим, он даже поцеловать тебя так не смеет – потому что может сделать тебе больно. Белла, я никогда-никогда не сделал бы тебе больно.

Я показала ему раненую руку.

Он вздохнул.

– Тут я не виноват. Ты должна была знать.

– Джейкоб, я не могу быть счастлива без него.

– Ты никогда не пробовала, – возразил он. – Когда он оставил тебя, ты все свои силы потратила, стараясь удержать его. Если бы ты отпустила его, ты была бы счастлива. Ты могла быть счастлива со мной.

– Я не желаю быть счастлива ни с кем другим, кроме него, – продолжала упорствовать я.

– Ты никогда не сможешь доверять ему так, как доверяешь мне. Он бросил тебя однажды, и может сделать это снова.

– Нет, он не уйдет, – сказала я сквозь зубы. Болезненные воспоминания ударили меня словно хлыст. Мне захотелось ударить Джейкоба в ответ.

– Однажды, ты тоже бросил меня, – холодно напомнила я, подразумевая те недели, когда он прятался от меня, и, напоминая ему те слова, что он сказал мне в лесу, за домом...

– Я никогда не бросал тебя, – горячо возразил он.

– Они сказали мне, чтобы я ничего не говорил тебе, что быть вместе – опасно для тебя. Но я никогда не уходил, никогда. Я бегал вокруг твоего дома, так же как и сейчас бегаю. Просто чтобы быть спокойным и, что ты в целости и сохранности.

Я не собиралась позволять ему давить на жалость.

– Вези меня домой. Мне болит рука.

Вздохнув, он увеличил скорость, и уставился на дорогу.

– Просто подумай об этом, Белла.

– Нет, – упрямо ответила я.

– Будешь. Ночью. И я буду думать о тебе, пока ты будешь думать обо мне.

– В моем кошмаре.

Он усмехнулся: – А на поцелуй ты все-таки ответила.

– Я не отвечала на твой поцелуй.

– Мне виднее.

– Очевидно, что нет, это был не ответ на поцелуй, идиот. Я просто пыталась вырваться, черт подери.

Он издал низкий горловой смешок.

– Ты такая обидчивая. Я бы сказал, даже слишком.

Глубоко вздохнув, я постаралась не обращать на него внимания. Бессмысленно спорить с ним, он все перевернет, как ему удобно. Я сосредоточилась на руке, постаралась выпрямить пальцы, чтобы определить, где перелом. Острая боль вспыхнула в костяшках пальцев. Я застонала.

– Мне, правда, очень жаль, что так вышло с твоей рукой, – сказал Джейкоб, у него получилось почти искренне. – В следующий раз, если захочешь меня ударить, возьми бейсбольную биту или лом, хорошо?

– Не думай, что я забуду, – пробормотала я.

Пока мы не оказались на дороге у моего дома, я не соображала, куда мы едем.

– Почему ты привез меня сюда? – возмутилась я.

Он тупо посмотрел на меня.

– Мне показалось, ты попросила отвезти тебя домой.

– У, блин! Не мог бы ты подвезти меня к дому Эдварда? – я зло скрипнула зубами.

Его лицо перекосило от боли, и я поняла, что эти слова ударили его гораздо жестче, чем все остальное сказанное мной.

– Вот – твой дом, Белла, – тихо сказал он.

– Да, но может тут живет хотя бы один врач? – спросила я, снова демонстрируя ему руку.

– Ох. – минуту подумав, он решил: – Я отвезу тебя в больницу. Или Чарли отвезет.

– Я не хочу в больницу. Это стыдно и не обязательно.
Он не выключал мотор своего «раббита», стоял перед домом, раздумывая. На дороге у дома стояла патрульная машина Чарли.

Вздохнув, я сказала:
– Поезжай домой, Джейкоб.

Осторожно вылезла из машины, и направилась к дому. Мотор позади меня заглох, и я больше удивилась, чем взбесилась, что Джейкоб снова оказался рядом со мной.

– Что ты собираешься делать? – спросил он.

– Собираюсь приложить к руке лед, затем позвоню Эдварду, чтобы он отвез меня к Карлайлу разобраться с моей рукой. Позже, если ты все еще будешь здесь, я найду большущий лом.

Он не ответил. Открыл дверь и придержал ее для меня.
Мы молча вошли, Чарли лежал на софе в гостиной.

– Привет, ребята, – сказал он, усаживаясь. – Приятно видеть тебя здесь, Джейк.

– Привет, Чарли, – буднично ответил Джейкоб, останавливаясь.

Я направилась в кухню.

– Что с ней? – удивился Чарли.

– Она думает, что сломала руку, – до меня донеслись пояснения Джейкоба.

Я подошла к холодильнику и вытащила поднос со льдом.

– Как ей это удалось? – предполагалось, что Чарли, как мой отец, должен меньше удивляться и больше волноваться.

Джейкоб рассмеялся.

– Она ударила меня.

Теперь засмеялся и Чарли, а я нахмурилась, пока выбивала о край раковины лед из формы. Лед высыпался в раковину, здоровой рукой я взяла целую пригоршню и завернула лед в кухонное полотенце.
– А почему она тебя ударила?
– Я ее поцеловал, – ни капельки, не стыдясь, объяснил Джейкоб.

– Молодец, – Чарли поздравил его.

Я скрипнула зубами и пошла звонить. Набрала мобильный Эдварда.

– Белла? – сразу же ответил он. Он звучал не просто спокойно, он был доволен. В трубке слышался шум мотора «вольво», он в машине – это хорошо.

– Ты забыла телефон ... Извини, Джейкоб довез тебя домой?

– Да, – проворчала я. – Ты, сможешь приехать и забрать меня, пожалуйста?

– Уже еду, – тут же отозвался он. – Что случилось?

– Хочу, чтоб Карлайл осмотрел мою руку. Думаю, я ее сломала.

В гостиной стало тихо, интересно, когда Джейкоб сбежал. Я мрачно усмехнулась, представив как ему неуютно.

– Что произошло? – бесцветным тоном поинтересовался Эдвард.

– Я ударила Джейкоба, – призналась я.

– Хорошо, – холодно ответил Эдвард. – Хотя, мне жаль, что ты повредила руку.

Я коротко рассмеялась, он был такой же довольный, как и Чарли.

– Хотела б я ему что-нибудь повредить, – расстроено вздохнула я. – Я ему ничего не сделала.

– Это я могу исправить, – предложил он.

– Надеялась, что ты так и скажешь.

Возникла небольшая пауза.

– Ты странно говоришь, – насторожился он. – Что он сделал?

– Он меня поцеловал, – прорычала я.

Я слышала, как на другом конце, Эдвард прибавил скорости.

В другой комнате, Чарли снова заговорил:
– Джейк, может тебе лучше уйти, – предложил он.

– Я лучше побуду здесь, если ты не возражаешь.

– Это будут твои похороны. – пробормотал Чарли.

– Пес все еще там? – наконец произнес Эдвард.

– Да.

– Я уже за углом, – мрачно сказал он и отключился.

Улыбаясь, я положила трубку. На улице уже был слышен звук его машины, он гнал прямо к дому. Громко взвизгнули тормоза, когда он резко остановился. Я пошла открывать дверь.

– Как твоя рука? – спросил Чарли, когда я проходила мимо. Отец выглядел смущенным. Джейкоб, совершенно спокойно, развалился рядом с ним на софе.

Я приподняла ледяную примочку, продемонстрировать им руку. – Опухает.

– Может, чтобы подраться, стоит выбирать кого-нибудь равного по силе, – предложил Чарли.

– Может, – согласилась я. И прошла мимо, к входной двери. Эдвард уже ждал там.

– Дай посмотрю, – пробормотал он.

Он осторожно осмотрел мою руку, так нежно, что не причинил ни капельки боли. Его руки были почти такие же холодные, как лед, их было приятно чувствовать на своей коже.

– Думаю, ты права насчет перелома. – сообщил он после осмотра. – Я горжусь тобой. Ты ударила со всей силы.

– Сколько было, – вздохнула я. – Как оказалось, недостаточно.

Он мягко поцеловал мою руку.

– Я об этом позабочусь, – пообещал он. И затем позвал: – Джейкоб, – голос его был тихий и ровный.

– Сейчас, сейчас – предупредил Чарли.

Я слышала, как Чарли тяжело встал с софы. Джейкоб оказался в прихожей первым, и появился он там гораздо тише, но Чарли не намного отстал от него. Выражение лица у Джейкоба было настороженное и нетерпеливое.

– Никаких драк, вы поняли? – Чарли говорил, обращаясь только к Эдварду. – Я могу прицепить свой значок, чтобы моя просьбы звучала более официально.

– Это лишнее, – сдержанно ответил Эдвард.

– Почему бы тебе не арестовать меня, папа? – предложила я. – Это я подралась.

Чарли поднял бровь.

– Джейк, хочешь написать на нее заявление?