***
Миновало еще два дня. Предгорные влажные леса кончились; перед странниками вновь распахнулась бескрайняя степь, по которой бродили неисчислимые стада рогатых антилоп.
- Ну, куда путь держим? - сварливо осведомилась Тубала, когда они остановились на вершине сглаженного ветрами и водой холма.
- Отойди-ка шагов на полсотни и не мешай мне, - спокойно проговорил горбун, твердо глядя в глаза воительнице. - Нечего тебе на это смотреть.
- Это еще почему? - вскинулась было Тубала, но взгляд холодных глаз Санделло остался тверд, и воительница, бормоча под нос такие словечки, что вогнали бы в краску самого отъявленного забулдыгу-эльдринга, поплелась прочь.
Санделло достал Талисман Олмера.
Тубала дернулась, как от удара, едва тусклый ободок желтого металла (неровный, с царапинами, местами даже помятый) вынырнул из кожаной зепи на поясе горбуна.
Немного погодя Санделло выпрямился:
- Теперь нам строго на восток. Вдоль этих гор. Поехали...

***
Бывший сборщик податей Миллог и неотступно сопровождавший его пес шли и шли на восток. Они давно миновали Друвэйт Лаур, оставили позади Андраст, с горем пополам, едва не утонув, переправились через Лефнуи, прошли весь Анфалас, крадучись обогнули Дол-Амрот, на похищенной лодке одолели устье Андуина Великого и вступили в Южный Гондор. В приморских поселениях Миллога принимали за безумца, но в общем не гнали и не обижали, порой даже подкармливая. Толстяк исхудал и пообносился; у пса можно было пересчитать все ребра. Они обшаривали каждый фут берега; Миллог расспрашивал рыбаков - не попадался ли им утопленник? Над ним смеялись - откуда ж твой утопленник здесь возьмется, ежели потонул аж за устьем Исены! Миллог не слушал насмешек. Он просто поворачивался и шел дальше. К тому времени, как Санделло и Тубала добрались до Хлавийских Гор, Миллог и пес уже приближались к Поросу.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1732 ГОД. ОСЕНЬ

ПРОЛОГ
Узкая извилистая долина вела с севера на юг, насквозь пронизав Хлавийские Горы. Затененная черными телами отвесных скал, полная журчащих водопадов, что срывались с огромных откосов. Несмотря на крутизну и высоту горных стен, жаркое южное солнце все-таки заглядывало сюда, и долина пышно зеленела. По ней вилась малозаметная, но все же упрямо не поддающаяся натиску зарослей тропинка; протоптали ее явно люди, а не звери. И сейчас по этой тропинке с величайшим трудом двигались двое. Юная девушка с льющимися волной золотистыми волосами - щеки ввалились, глаза запали; она еле передвигала ноги, тяжело опираясь на плечо спутника - немолодого седовласого мужчины с худым обветренным лицом и глубоко посаженными горящими глазами. Одежду странникам заменяли обгорелые лохмотья. На плече мужчины висел наспех сработанный лук; за веревочный пояс заткнута тонкая изящная сабля с небольшой рукоятью. За спиной приторочен второй меч - куда длиннее и тяжелее. Оружие примотано намертво - из-за длины выхватить клинок все равно невозможно. Одной рукой мужчина крепко обнимал за талию свою спутницу, практически волоча девчонку на себе.
Девушка так обессилела, что выглядела совершенно безучастной и равнодушной к происходящему. Похоже, все силы ее души уходили на то, чтобы заставить перемещаться эти проклятые, не желающие повиноваться ноги.
Мужчина же, напротив, казался одержимым. Он ломил и ломил вперед, словно прорываясь сквозь вражьи ряды к одному ему ведомой цели. Темные глаза горели бешенством.
Серый и Эовин пробивались на юг. Каким-то чудом, едва не умерев от жажды, они одолели выжженную дотла, засыпанную пеплом равнину. Эовин ни за что не выдержала бы такой путь в одиночку. Когда сознание уже начинало мутиться, глаза ее видели склонившееся над ней перекошенное, искаженное лицо Серого; губы его шептали какие-то слова, и тогда странным образом прибавлялось сил и жажда отступала.
А потом на краю пепельной пустыни они нашли небольшой ручеек, сбегавший с гор к случайно уцелевшей от огня рощице... Как они пили!..
...Последнее, что помнила Эовин, - взметнувшиеся со всех сторон занавесы гудящего пламени. Нестерпимый жар опалил лицо и руки... от боли она тотчас повалилась в обморок, не успев даже испугаться или подумать о смерти. А когда пришла в себя, уже настал вечер. Огонь уступил в битве дождю, поле брани превратилось в покрытое засохшей грязью кладбище.
- Их... никого... нет... - раздельно, точно глухой, выговорил Серый, и Эовин внезапно поняла, что он сидит вот так, повторяя одно и то же, уже очень давно - быть может, сутки или даже больше.
Серый перетащил бесчувственную девушку к небольшому родничку, каким-то чудом вновь пробившемуся сквозь грязь и пепел. Все, что у них осталось, - это сабля Эовин и найденный Серым меч.
- Их... никого... нет... - вновь повторил Серый, вставая. - А ведь я должен был их спасти. Я обещал им! - выкрикнул он, вдруг сжимая кулаки. - Обещал!
- Что... - пролепетала Эовин.
- Когда мы ворвались в пламя, - мрачно, но совершенно спокойно проговорил Серый, - я сказал ему: "Остановись!" Но оно не послушалось...
"Спятил!" - с ужасом подумала Эовин.
- Думаешь, я повредился рассудком? - словно прочитав ее мысли, усмехнулся Серый. - Отнюдь. Смотри!
Его кулак врезался в покрытую пеплом землю. Взвилось серо-черное облачко; и внезапно заалели пышущие жаром угли. Миг, другой... и вот уже поднялся первый язычок пламени. Что там горело? Неведомо... Прошедшая пламенная стена выжгла все, что могло гореть...
По лбу Серого обильно катился пот, оставляя грязно-черные разводы на покрытом копотью лице. Он тяжело, прерывисто дышал.
- Могу зажечь. А могу и погасить. Смотри!
Серый вновь вытянул руку - пальцы сжаты в кулак. Наставил его на новосотворенный огонь - и напрягся. Лицо свело судорогой.
Язычок пламени задрожал и исчез, угли злобно зашипели, окутавшись паром, словно кто-то плеснул на них водой.
- Ты волшебник! - вырвалось у Эовин. - Самый настоящий волшебник!
- Я? Волшебник? О нет! - Серый горько рассмеялся. - Если бы это было так! Я не отмерял бы тогда в цепях весь путь невольника! А здесь, на поле, нашел бы способ спасти всех, сражавшихся вместе со мной! Нет, Эовин, нет.
Больше я ничего не умею. Когда огонь пошел на нас и я понял, что спасения нет... то вдруг почувствовал себя в силах обуздать пламя... уберечь хотя бы тех, кого судьба поставила биться в этом бою со мной бок о бок... Но вытащил только тебя! Спросишь - почему? Не знаю! Кто-то остановил меня...
Кто-то словно подставил мне подножку... Хотелось бы знать - кто?.. Ладно, двинемся дальше - на юг. Какая-то Сила гонит меня туда... я чувствую, что там - все ответы, там - вся истина... Кто я? Каково мое настоящее имя? Где моя родина? И еще... смотри!
Серый взялся за меч. Длинный, почти в четыре фута, с широким лезвием, - таким оружием удобно и рубить, и колоть, можно биться, держа и одной, и двумя руками. На праздниках и турнирах в Хорнбуге Эовин видела могучих воинов с подобными клинками. Главным образом такой меч хорош в конном бою, но и в пешем тоже, - вспомнила Эовин слова учителя. В Рохане воинским искусствам учили всех - и мальчишек и девчонок...
Серый взялся за меч. Миг - и лезвие свистнуло, вспарывая воздух; клинок мгновенно превратился в туманное облако, окутавшее Серого. Эовин оторопела. Таким мечом не играют, как легкой тросточкой! Так можно крутить саблю - но не четырехфутовый клинок!
Серый резко повернулся вокруг себя. Левая рука подхватила рукоять пониже правой ладони, клинок взвизгнул; вспыхнула молния удара. Окажись там воин даже в полном доспехе - его разрубило бы надвое.
- Вот так. - Серый опустил оружие. - Там, где я жил раньше, меня даже в ополчение не взяли... не знал, с какого конца за меч берутся...
Путникам повезло - они наткнулись на ведущую вверх, в горы, малоприметную тропку. Она не подвела Правда, плохо было с едой. Серый смастерил лук, надергав нитей для тетивы прямо из их одежды. Стрелы у него - даром что без железных наконечников, а просто обожженные на костре - оказались отлично сбалансированы и летели куда надо, - но дичи попадалось очень мало, приходилось есть коренья и какие-то подозрительные травы, от которых потом шумело в голове, а мысли путались. Эовин еле-еле отлежалась после одного такого обеда...
Ущелье казалось мертвым - ни людей, ни зверья, лишь изредка взмывали к небу птицы. Дорога долго тянулась вверх, и каждый шаг давался Эовин труднее предыдущего; но наконец настал день, когда они миновали излом хребта и двинулись вниз.

Глава 1

СЕНТЯБРЬ, 28, ТРАВЕРЗ ЗАПАДНОЙ ОКОНЕЧНОСТИ ХЛАВИЙСКИХ ГОР
Левая рука медленно наливалась томительной, тянущей болью. Вскоре прибавится жжение. Все будет как обычно - Фолко уже привык к приступам.
Они повторялись с унылым, размеренным постоянством каждые четыре дня и длились по часу и более. Когда становилось совершенно невтерпеж, хоббит начинал скрипеть зубами. Друзья ничем не могли помочь - даже опытный в целительстве Вингетор. Оставалось только терпеть, надеясь, что рано или поздно им удастся добраться до источника этого проклятого Света - и погасить его.
На крошечной "Скопе" было совсем мало места. Пространство под палубой забили припасами; Фолко насилу смог приткнуться в уголке. Проклятая боль!
Близится берег, первая разведка, - а он валяется тут с чувством, словно его левая рука побывала в гнезде диких пчел!
Превозмогая себя, Фолко все же поднялся на палубу. "Скопа" из-за малой осадки легко могла подойти к самому берегу, но кормчий Вингетора, светловолосый гигант Освальд, осторожничал, не желая рисковать в незнакомом месте. На волны сбросили небольшую лодчонку.
Баюкая левую руку, Фолко с завистью смотрел, как Торин и Малыш устраиваются на поперечной банке. С ними отправлялись еще двое из команды Вингетора. "Крылатый Змей" Фарнака тоже высылал разведку.
Восемь воинов выбрались на берег. Открылась старая стена с башнями, сооруженная здесь Тхеремом в незапамятные времена; остроглазый Хьярриди, напросившийся таки в этот поход простым десятником, углядел дымок над одной из башен. Это показалось странным - укрепления, по словам Вингетора и Фарнака, давным-давно покинуты. Решили узнать, в чем дело; было строго-настрого ведено не ввязываться в драку. Поэтому лодки плыли открыто, ни от кого не прячась; другое дело, что на кораблях затаились, готовые в любой миг к бою, лучники и арбалетчики.

СЕНТЯБРЬ, 30, ИСТОКИ КАМЕНКИ, ЮЖНЫЙ СКЛОН ХЛАВИЙСКИХ ГОР
- Вот и все. - Серый осторожно опустил бесчувственную Эовин на мягкую траву. Последние два дня девушка оставалась в беспамятстве. Серый мог лишь поить ее, хотя после того, как они спустились с перевала дичи стало больше. - Дошли. - Он склонился над девушкой, осторожно коснувшись шершавой ладонью лба.
- Дошли, но она умирает, - вдруг четко и спокойно сказал он сам себе. - Духи гор выпили всю ее силу... А меня они отчего-то побоялись... Ты должен вспомнить, что теперь делать... Должен вспомнить!
Воин двигался медленно и как-то неуверенно словно во сне и будто бы сам удивляясь. Длинный четырехфутовый меч он воткнул возле головы лежащей Эовин, так чтобы тень от перекрестья падала на левую часть груди, там, где сердце. Легкую изогнутую саблю Серый воткнул у девушки в ногах; сам встал спиной к западу и лицом к востоку, широко раскинул руки и запел.
Это была древняя и страшная песнь, на забытом языке племен Востока; у поднимающегося Солнца и встающей Луны черпали они силы, влагая их в заклинательные песни; размеренным речитативом текли странные трехстишия, и тень креста на груди Эовин становилась все гуще и темнее...
Когда из-под этой тени внезапно хлынула черная кровь, девушка со вздохом открыла глаза:
- Что?.. Где?.. Кровь...
Серый обессиленно упал на колени.
- Поешь... - выдохнул он. - Поешь... я там... пару птиц сбил... зажарил. Ты... поешь...
К вечеру Эовин совсем приободрилась. Они уже совсем было собрались двигаться дальше, вниз, на равнину, вдоль берега неширокой быстрой речушки, когда Серый внезапно выпрямился и резким движением выдернул меч из земли. В отдалении показались всадники. Будто неведомым образом прознав о двух миновавших горы изгоях, они во весь опор летели прямо к ним.
Эовин потянулась за саблей; Серый поднял меч на изготовку. Позади густые, непролазные заросли (эх, жаль, от скал далеко отошли!) - дорого ж они им дадутся, если только у нападающих не окажется стрел!
Всадники быстро окружили Серого и Эовин. Высокие, сильные воины, в длинных кольчугах, с мощными, под стать хазгским, луками и недлинными кривыми саблями. Бойцов было десятка полтора - явно видавших виды.
Трое спешились и, разматывая арканы, осторожно полезли на холм.
Остальные держали на прицеле Серого.
Эовин сжалась, стискивая саблю. Будь что будет. Но живой она им не дастся! Хватит, побыла уже рабой!
Трое с арканами не торопились. Окруженным деться некуда. Пусть пришелец размахивает длинным мечом - никто под его удары не полезет... А дернется, сам вниз прыгнет - тут его стрелами и утыкают.
Никто даже не озаботился спросить чужаков - откуда они, зачем, куда идут... Вязать - а там разберемся.
Взлетел первый аркан, и сразу же, молнией, за ним - второй.
Серый взмахнул мечом. Тяжелым полуторным мечом не разрубить легкую летящую веревку, это под силу только лучшим из лучших бойцов - но клинок в руке Серого обернулся свистящим вихрем... арканы еще летели, но каждый был уже рассечен натрое. Петли бессильно упали под ноги Серому; а увесистый меч, точно влитой, замер в отнюдь не бугрящейся мускулами руке немолодого воина.
Горбоносые стражники переглянулись. Они явно понимали толк в мечах и видели, что столкнулись с чем-то из ряда вон выходящим. Самое разумное теперь - попытаться вступить в переговоры (продолжая держать подозрительных чужаков на прицеле), а уж потом...
Позади первой линии воинов в кольчугах на смирной лошадке сидел невысокий человечек в скромном коричневом одеянии, без оружия. Именно он, когда всадники начали с сомнением переглядываться, вдруг привстал в стременах и завопил, точнее, даже заверещал высоким надтреснутым голосом:
- Кул-ла! Кул-ла-а, Хенна, Хенна, Хенна-а!!!
Высокий, режущий визг был нестерпим. Эовин упала на колени и, выронив саблю, зажала уши ладонями.
Серый пошатнулся и схватился за грудь, словно получил удар незримым оружием.
Спокойных, опытных, выдержанных воинов, что явно не собирались даром класть свои жизни, в один миг сменили обезумевшие, жаждущие крови дикари, возомнившие себя бессмертными.
Подхватив клинок, Эовин вскочила на ноги. Серый, оправившись, размахнулся мечом. На них катилась Смерть - катилась, разорвав воплями рты и округлив безумные глаза. Эовин казалось - она видит на губах воинов проступившую пену, словно у больных падучей.
Они бежали со всех сторон - кто-то даже вломился в кусты, с яростью рубя их саблей, точно злейших врагов. Человек семь одновременно оказались возле Серого и Эовин.
Девушку учили сражаться. И потому первый нацеленный в нее выпад Эовин отвела, ловко отскочив в сторону. Кольчужная рубаха промахнувшегося воина спускалась до колен, но поножей он не носил. Эовин изо всей силы рубанула по ногам. Рубанула и повела клинок на себя, как учили... Враг истошно заорал от боли, падая навзничь.
А Серый уже вовсю крутил свой длинный меч. Клинок ломал тонкие сабли, точно бревно - тростинки. Но даже оставшись с бесполезными обрубками, воины Хенны не отступали, и тогда меч разил - безжалостно, беспощадно, насмерть, вспарывая кольчуги и снося головы... Пятеро нападавших погибли прежде, чем успели понять, что происходит.
Любого другого врага подобное бы заставило остановиться, отступить, взяться за луки и спокойно прикончить чересчур умелого мечника. Но не этих несчастных. Они нападали, пытаясь свалить Серого голыми руками.
Человечек в коричневом вновь встал в стременах. Теперь он вопил безостановочно, вернее, визжал, точно свинья под ножом. Лицо Серого, и без того залитое потом, исказилось от боли - но рубить он не перестал.
Эовин оказалась оттертой в сторону. О ней все забыли - только бился и грыз землю раненный девушкой враг. А смертоносное оружие Серого все разило и разило, прорубая шлемы, отсекая руки... Вся земля вокруг была залита кровью. Последнего из нападавших Серый развалил надвое страшным ударом сверху.
Уцелевший человечек в коричневом тотчас повернул коня и, хлестнув его, поскакал прочь.
- Уф-ф-ф... - Серый устало опустился на землю. - Ты цела?
- Цела...
- Испугалась?
- Ага... Ужасно... - Эовин покраснела от стыда.
- Разве ж правда постыдной бывает? - негромко заметил Серый, медленными движениями стирая кровь с клинка. - Вставай, пошли. Коней хорошо б поймать... да кольчуг целых поискать. Я там, кажется, кой-кому просто головы снес...
Некоторое время спустя двое облаченных в кольчужные рубахи странников отправились дальше. У Эовин полы кольчуги доходили мало что не до пят - но Серый настоял.
- От случайной стрелы защитит. Если же в упор - то и кованые латы не уберегут... Ладно, поедем Судьбе навстречу. Чувствую, недолго нам осталось странствовать... Едем!
- А что это за странные люди? И кто этот в коричневом?
- Кто здесь живет, я не знаю, - покачал головой Серый. - И клич "Хенна!" слышу впервые. Но... видать, в нем сильные чары! Меня едва надвое не разорвало, как его услыхал... И свет... по глазам... яркий-яркий, ослепительный... Ух! Насилу выдержал...
Эовин направила коня ближе.
- С-серый... скажи мне... скажи правду... Ты - колдун, я знаю... но... может... ты не нашего рода? Не людского?
- Не людского? Чушь! - вдруг рассердился Серый, глаза его полыхнули яростью. - А какого же еще? Эльфийского, что ли?
- Перворожденные владеют могучей магией, говорили в Рохане...
- Разве я на эльфа похож?
- Колдовством можно сменить облик...
- Ерунда! - Серый злился все сильнее и сильнее. - Нашла с кем сравнить!
Я человек! Понятно?
- Но ты владеешь Силой...
- Вот это я и хочу узнать - что это за такая Сила! - прорычал Серый. - Откуда взялась и чего хочет!.. А теперь хватит пустых разговоров! Надо убираться отсюда, и поживей!

ОКТЯБРЬ, 1, ЮЖНЫЕ ОТРОГИ ХЛАВИЙСКИХ ГОР
Это была славная погоня. Почти десять дней не менее трех сотен всадников преследовали Тубалу и Санделло по пятам. Здесь, во владениях загадочного Хенны, приказы выполнялись четко и без промедлений. Стражники с пограничного рубежа, верно, быстро доложили куда следует, и с юга подтянулись подкрепления. К конным отрядам присоединились пешие; кольцо неумолимо сжималось.
Местность тут была дика и необитаема. Горбуну и воительнице приходилось все туже и туже подтягивать пояса - преследователи висели на плечах. Тут не до охоты! Санделло лишь изредка удавалось подстрелить какую-нибудь съедобную тварь.
Первой не выдержала Тубала:
- Сколько можно бегать, как зайцы?! Устроим засаду. Покажем этим мерзавцам, как гоняться за нами! Если ты против - я сделаю это одна! Сила моя возросла...
Санделло внезапно прищурился.
- Так что теперь я могу куда больше, чем раньше! Я уложу их целую сотню!
- А сто первый уложит тебя, - невозмутимо заметил Санделло.
- Это вряд ли!
- Не беспокойся, уложит. И быстрее, чем ты думаешь. Ты ловко крутишь меч, не спорю, - но уложить сотню никому не под силу. Ты не справишься даже с тремя десятками. Разве я не видел, что к концу боя у тебя совсем не осталось сил? Еще немного, и ты бы не выдержала...
Покраснев до корней волос,Тубалапрошипелачто-то неопределенно-яростное.
- Поэтому слушай меня. - Санделло говорил спокойно и уверенно, словно за плечами его следовал целый конный отряд в добрую тысячу сабель. - И не спорь, если не хочешь раньше времени отправиться за Двери Ночи!
Солнце уже клонилось к закату. Путь Тубале и Санделло преградила очередная глубокая долина, пролегшая меж отрогами хребта. Предстояло спуститься по склону, поросшему редким кустарником. Горбун внезапно поднял руку.
- Стой! - еле слышно приказал он. - Они там.
- С чего ты взял? - тут же заспорила воительница.
- Говорю тебе, они там!
- Тебе это подсказывает Талисман, который ты носишь невесть по какому праву?
- Наверное, прав у меня побольше, чем у тебя! - отрезал горбун. - А если будешь спорить - он точно достанется тем, кто гонится за нами!
- Что ж ты предлагаешь? - подбоченилась Тубала.
- Сворачивать, - коротко бросил старый мечник.
- Куда?
- На юг. Другого выхода нет. Ты полезешь на ту сторону под стрелы?
- Отобью! - самоуверенно бросила Тубала.
- И коню предназначенные - тоже? - Санделло был очень терпелив.
Тубала промолчала.
- Тебя не остужать - давно бы голову потеряла, - наставительно заметил Санделло.
Горбун постоял, прищурившись, высматривая что-то в зарослях на противоположной стороне долины. Потом спокойно снял с плеча лук, наложил тяжелую стрелу с узким граненым наконечником, каким пробивают доспехи, вскинул оружие и, почти не целясь, отпустил тетиву.
То ли солнце блеснуло на броне кого-то из поимщиков, то ли шевельнулась некстати ветка, выдав неосторожное движение, - так или иначе, с треском ломая ветви, по склону покатилось пробитое навылет тело. С такого расстояния хазгский лук разил наповал.
- Теперь поняла? - Санделло резко повернул коня.
- Хен-на! Хен-на! Хен-на-а! - истошно завопил кто-то невидимый, и вниз по склону тотчас бросились десятки людей - и в том числе перьерукие.
Тубала, зловеще оскалив зубы, вырвала из чехла свое двуручное чудовище.
- Лучше побереги силы. - Кольца на мече Санделло коротко тренькнули.
Враги, пешие и конные, окружали их со всех сторон.
- Убедилась? - ледяным голосом проговорил Санделло.
Тубала только шипела.
Они не успели никуда уйти. Среди редких зарослей, на самом краю непролазного леса, вновь вспыхнула схватка. Горбун и воительница попытались прорваться сквозь ряды южан, люди и перьерукие умирали с предсмертным хрипом "Хенна!" - и даже несравненное мастерство Санделло и Тубалы не могло одолеть эту доблесть. Враги не щадили себя; на лицах умирающих лежала печать блаженства.
Горбуна и девушку отжимали все дальше и дальше к югу. Погоня длилась до самой темноты.
Когда настала ночь, из сил выбились и преследователи и преследуемые.

ОКТЯБРЬ, 2, УСТЬЕ КАМЕНКИ
После того как "Скопа" и "Крылатый Змей" миновали траверз Хлавийских Гор, погода внезапно и резко испортилась. Как назло, дул сильный встречный ветер; гребцы выбивались из сил. Поставив косой парус, "драконы" ломаными галсами упрямо продвигались на юг. Пять полных дней корабли боролись с непогодой - в то время как при попутном ветре прошли бы тот же путь самое большее за два.
За весла брались все, даже Фолко, хотя толстая рукоять сделана была явно не по хоббичьей мерке. Тяжелая работа выматывала; добровольцы начали роптать. Понятно отчего; но легче от подобного знания не становилось.
Фолко не повторял своих попыток пробиться внутренним зрением к источнику загадочного Света - не хватало сил. Вдобавок, появление на границе царства Хенны горбуна в компании Тубалы говорило очень о многом. Откуда эти двое могли знать друг друга? Или же встретились случайно и только потом стали соратниками?
Хенна, Хенна, Хенна... На него снизошло просветление...
"Вразуми меня Дьюрин, откуда оно могло взяться?"
Первое, что приходит на ум, - Милость Валар. Нет! Если это их дар, то... то вряд ли тогда сошли бы с ума и ринулись на харадские мечи целые орды несчастных перьеруких. Не растоптал бы собственные честь и достоинство мудрый и смелый Эодрейд. Не погряз бы в отраве взаимной ненависти Умбар. Разными бывают дары Сил, порой они горьки... но не настолько страшны. Нет!
Второе - Наследство Саурона. Фолко крепко помнил рассказы Теофраста о Черной Скале Харада! Быть может, этот самый Хенна - некто вроде Олмера, прокладывающий себе путь ко власти благодаря гибельному магическому талисману из прошлого? Нет, не похоже. Свет! Вот главная загвоздка. Ни Саурон, ни былой его повелитель, Мелкор, никогда не пользовались Светом.
Боялись они его и ненавидели - так, по крайней мере, утверждают эльфы.
Оружие Саурона - Тьма... Не мог Хенна позаимствовать нечто из арсеналов Барад-Дура. Конечно, если этот загадочный Свет и есть плоды "просветления"
Хенны...
Третье - нечто совершенно неожиданное. Придумать можно все что угодно - от Синих Магов до вмешательства Великого Орлангура. Нет, не то. Орлангур не вмешивается в людские дела, они для него - как игра мельтешащих бликов на поверхности воды. Синие Маги... Наугрим... который то ли выжил, то ли нет после страшного удара Олмера под стенами Серой Гавани... А еще?
Появление кого-то из Майяр... Возвращение Гэндальфа...
"Тьфу, пропасть!" - Хоббит досадливо поморщился. Полезет же такое в голову... Пала Серая Гавань, пал Прямой Путь! Может статься, что и Авари, Невозжелавшие, не сумеют найти дорогу на Заокраинный Запад, задайся они подобной целью...
Фолко повернул эльфийский перстень камнем вверх.
...И тут же едва не ослеп. Чувство было такое, словно он оказался в самом сердце ярящегося океана белого, снежно-чистого пламени. Оно не жгло, оно разъедало, словно кислота, и разъедало не тело - саму душу. Даже радужного мотылька Фолко не видел.
Он был один в этом белом пламени, где верх сливался с низом, правая сторона - с левой. Ни ориентиров, ни направления - одна только боль. Фолко внезапно почувствовал себя маленьким, напуганным, неопытным хоббитом, вдруг оказавшимся в пригорянском трактире один на один с бывалым мечником.
Умом Фолко понимал - точнее, пока еще помнил, - что никуда не делся ни океан, ни береговая полоса; над миром по-прежнему светит солнце, пусть жаркое, но совсем не убийственное; под ногами - старое, крепкое тело "дракона". Он помнил это - но именно помнил. Мир, представший внутреннему взору, разительно отличался от видимого глазами. Собственно говоря, мира, как такового, тут вообще не было.
Однако было кое-что иное. Где-то в яростном белом огне пряталось НЕЧТО; боль обжигала вдвойне, когда Фолко пытался углядеть это незримое средоточие Силы. Но именно боль стала поводырем. Усилием воли хоббит погнал мотылька (а на самом деле - собственную свою мысль) - туда, вперед, неважно, вверх или вниз, на восток или на запад, - главное, что вперед.
Он помнил, что там, в недрах огненной круговерти, его подстерегают те самые таинственные "заклинатели". Однако с торжеством неофита, окунувшегося с головой в недоступный прочим смертным миг волшебства, Фолко шел напролом. Его воля обрывала боль, заставляя умолкнуть терзаемую плоть "тонкого" тела, что обрел он, прибегнув к эльфийскому чародейству.
Прошлый раз он видел залитый Тьмой мир - мир, пронзенный узкой солнечной шпагой; теперь место Тьмы занял Свет, с не меньшим успехом застилая глаза. Тогда сияла крошечная точка на лоне залитой мраком земли; сейчас же открылось незримое сердце огня, тайное сердце в бьющемся и ярящемся от нерастраченной мощи океане неземного пламени. И теперь Фолко сумел, одолев палящую боль, прорваться сквозь все завесы - прямиком к потайной сердцевине.
Воображение, разбуженное запомнившимися с прошлого раза "повелителем" и возможными "честивыми чародеями", рисовало хоббиту мрачный замок, высоченные своды, теряющиеся во тьме, исполинские залы и - венец всего - вознесшийся черный трон...
Однако все оказалось совершенно не так.
Фолко видел внутренности просторного шатра-яркого солнечно-золотистого цвета. Не было ни черных тронов, ни дымящихся отравными испарениями курильниц. Пол в шатре оказался застелен яркими, разноцветными коврами, их покрывал причудливый орнамент.
Ничего темного, зловещего, страшного; впрочем, Фолко давно уже привык - жизнь не любит унылого однообразия черно-белой раскраски. Враг далеко не всегда - жуткое страшилище, нелюдь, каковое должно с молодецким хаканьем развалить клинком надвое (неважно, кто это - безмозглое чудище или же наделенный разумом и речью орк), он ведь тоже - случается - верит в нечто высокое...
В шатре расположились пятеро людей. Четверо сидели в рад, поджав ноги; пятый устроился на возвышении из цветастых подушек, высокий, с чеканным орлиным профилем, с иссиня-черными волосами до плеч. Лицо окаймляла аккуратная бородка. Глаза - темные, большие, чуть вытянутые, со странным мерцанием в глубине. На плечах - просторная, ниспадавшая волнистыми складками накидка драгоценного сверкающего шелка. Пальцы унизаны перстнями, на роскошном, явно подгорной работы поясе - кинжал в золотых ножнах. Рубины, изумруды, крупные ограненные алмазы, синие сапфиры - все сокровища земных недр теснились на ножнах и гарде, свидетельствуя при этом о полном отсутствии вкуса у владельца роскошного оружия.
Собравшиеся говорили на странном языке - отрывистом, резком. Фолко напрягся, стараясь уловить хотя бы намеки на знакомые слова. Ведь хоббит худо-бедно изъяснялся на каспийском и на синдаринском, на языке всадников Рохана и на суровом хазгском, на скудном дунландском и на прямом, как стрела, языке истерлингов! Но на сей раз не преуспел. Не слышалось даже харадских слов.
Однако стоило напрячь волю, обратить ее в слух - и говор чужаков волшебным образом превращался в понятные фразы, словно в сознании Фолко кто-то повторял вслед за беседующими незнакомцами.
- ...Таким образом, избавились мы от докучливых толп этих ни на что не годных перьеруких. На нет сведена сила Тхерема. Теперь станет он легкой добычей, - нараспев говорил один из четверых, сидевший с правого края, спиной к незримому Фолко.
- Благодаря мудрости несравненного Хенны, дарованной ему благими Богами... - тотчас же подхватил сидевший по левую руку от говорившего.
- Хватит! - неожиданно резко вмешался чернобородый человек в шелковой накидке, восседавший на возвышении, - судя по всему, как раз тот самый загадочный Хенна. - Хватит лести, Боабдил! Ты знаешь: мы все, и я в том числе, ничто перед мудростью и силой Богов. Им благоугодно было избрать меня, оделить меня силой и мудростью, - но это лишь благодаря им. Я есть лишь их ничтожный служитель - как и вы все.
Голос у Хенны силен и низок, настоящий бас, почти что рык. Глаза горели волей и решимостью. Чем-то он очень-очень напоминал Олмера...
- Мне ведомо, что в пределы владений Наших, - продолжал тем временем Хенна, - вступил отряд богомерзких эльфов. Почему я до сих пор не вижу их голов? Каждый миг, пока их нечестивые сапоги топчут осиянную благодатью землю, дарованную мне Богами, являет собой тягчайшее святотатство и оскорбление тех же всемилостивейших к Нам Богов. Саладин! Я хочу видеть их головы!
- Желание всемилостивейшего повелителя, под чьей стопой дрожит твердь земная, есть закон для смиренного его слуги. Я, Саладин, принесу головы отвратительных чудищ или расстанусь с жизнью.
- Не так цветасто... - поморщился Хенна.
- Виноват... - Саладин не то всхлипнул, не то поперхнулся, но Хенна даже и не смотрел на него.
- Ты хотел что-то сказать, наш верный Боабдил?
- Дозволительно ли будет спросить всепокорнейшему слуге Божественного Хенну...
- Сколько раз повторять, чтобы ты не смел именовать меня так! Оставьте лесть для моих жен!
- Виноват. - Боабдил тоже задрожал, но не столь выразительно, как Саладин - уже пятившийся тем временем к выходу из шатра. Лица его хоббит по-прежнему не видел. - Позволительно ли узнать будет, как провидел повелитель явление на земли наши богомерзких эльфов? Будучи главным чародеем, не смог узреть я их путей! А значит это, что служба моя верная стала не нужна более Хенне Божественному и может он немедленно отсечь мне голову или же сварить в масле кипящем!..
К концу прочувствованной речи голос Боабдила дрожал от слез, и он, точно безумный, с изрядной ловкостью бился лбом о расстеленный по шатру ковер.
- Успокойся, мой верный Боабдил. - Хенна снисходительно усмехнулся. - Дарованная мне Богами власть, оказывается, в силах открыть пути осквернителей Божьего Замысла. Доселе не имел я случая понять сию сторону силы моей; но когда они появились. Свет Адаманта указал мне их. От северной границы, от башен на рубеже с Тхеремом идут они, направляясь прямо к ставке Нашей, и, без сомнения, злоумышляют против Нашей Персоны!..
- Смерть им! - воспламененные, вскричали разом остальные три советника.
- Смерть им, - кивнул Хенна. Глаза его пылали, точно угли. - Но только сперва поведают они Нам, кем были посланы сюда, где обиталища врагов Наших и каковы к ним пути... А когда падет в руки Наши Тхерем - тогда соединенные Наши рати двинутся дальше и покончат с гнездилищами богомерзких племен и отвратных ересей!
- Да умрут все потомки змеи и шакала! - вновь возопили советники.
- Умрут, умрут... Ну, вершите речи ваши дальше!
- Пришли на двух кораблях именующие себя Морским Народом в числе малом, не более двунадесяти десятков. Испрашивают позволения предстать ко взорам Божественного. - Боабдил вновь низко поклонился, для верности стукнувшись еще раз лбом. - По речам их - взыскуют Его благости...
- Морской Народ? Хм-м-м... Сие интересно суть. - Хенна приложил ко лбу указательный палец, всем видом своим являя крайнюю степень задумчивости. - Ну что ж. Мы даруем им Свою благость... Сотня и два десятка не опасны воинству Нашему - так что пусть идут. Разумеется, в сопровождении усиленного конвоя. Я думаю... - он вновь сделал паузу, - тысячи панцирников будет достаточно.
- Бож-ш-ш-е-с-с-с-твенный... - сидящий с самого края советник внезапно издал нечто, одновременно похожее и на шипение и на свист. - Нас-с подс-с-лушивают!
- Что?! - Хенна в один миг оказался на ногах. Шелковая накидка слетела с плеч, обнажив мощный, мускулистый торс истинного воина. С шеи свисала толстая золотая цепь, на ней красовался крупный камень, серый и невзрачный, - заостренный, сужающийся книзу обломок.
"Ну и украшение же у тебя", - успел отрешенно подумать хоббит, и тотчас же то ли сам Хенна, то ли его чародеи, то ли они вместе - нанесли ответный удар. Нет, это был не ураганный шквал всеиспепеляющего пламени, гораздо хуже - крылья радужного мотылька затрепетали, опутанные незримой паутиной.
Перед глазами все померкло - одна сплошная шевелящаяся масса чего-то бесформенно-серого, какие-то вспухающие и опадающие клубы - и бьющийся в цепких тенетах радужный мотылек.
В сознание вбуравливалась новая, незнакомая, давящая боль - Фолко словно бы очутился в громадных тисках. Он закричал, тщетно пытаясь освободиться; перед глазами все вспыхнуло фейерверком красок... и он почувствовал под лопатками крепкие доски палубы. Его тряс Торин. Тряс что было сил.
- Фолко, Фолко, да очнись же, очнись наконец!.. Ох, вот беда-то какая!..
Хоббит застонал. В голове дружно стучали многопудовыми кувалдами добрая сотня молотобойцев.
- Приди в себя! Кажется, опять драка. Мы встретили Скиллудра!
- О-ох!.. Что ж ему от нас надо?
- Накормить нами здешних рыбок! Вставай! Сейчас будет жарко!
Хоббит сейчас никак не годился для боя. В глазах все плыло, руки дрожали; даже поднятый Торином, он едва удерживался на ногах. Гном с отчаянием махнул рукой:
- Бахтерец-то хоть надень! И подкольчужницу! И сиди здесь! А то не ровен час...
Однако хоббит выбрался-таки на палубу - когда "драконы" Скиллудра оказались уже совсем близко.
Их было много - почти два десятка кораблей, огромная сила по меркам Морского Народа. Скиллудру помогал попутный ветер, в то время как командам "Крылатого Змея" и "Скопы" приходилось еще до начала схватки налегать на весла.
Флот Скиллудра надвигался строем серпа, охватывая корабли Фарнака и Вингетора с боков, отрезая и путь достойного отступления в открытое море, и путь позорного бегства на берег. Щиты были уже подняты, на носах стояли лучники; кормчим "Скопы" и "Змея" оставалось только одно - развернуться и во весь опор уходить на север, надеясь на быстроту своих корабликов.
Скиллудр, похоже, и это предусмотрел; его левое крыло вытягивалось все дальше и дальше с явным намерением отрезать врагу последнюю возможность для бегства.
- Эй!.. Что они хотят? - страшно озабоченный Малыш, тащивший тяжеленный щит на нос "Скопы", оказался рядом с Фолко.
- А! - Маленький Гном безнадежно махнул рукой. - Вызывали, кричали им - не отвечают. Фарнак самого Скиллудра выкликивал - тоже ничего. Они, глянь-ка, не шутят!
- Так ведь Скиллудр вроде бы ушел с перьерукими воевать...
- Вернулся, верно.
На носу "Скопы" внезапно появился Вингетор - в парадных, черных с золотой насечкой доспехах, но без шлема, с непокрытой головой и без оружия.
- Э-гей! Скиллудр! Тан Скиллудр! Если ты здесь и хочешь напасть на нас, так и знай - мы отправим на дно всю твою армаду!
- Что он такое несет? - пробормотал себе под нос хоббит.
Ни один из кораблей Скиллудра не замедлил ход. Ни на одном не опустились щиты и не отошли от бортов лучники.
- Плевал он на все слова, - так же еле слышно сказал Фолко. - Я не я буду, если все это - не дело рук просветленного Хенны!
"Тогда зачем говорить своим ближайшим советникам, что желающие приобщиться его благости да не встретят на своем пути препятствий?"
Назревала кровавая схватка. Еще чуть-чуть - и сорвутся первые стрелы.
Над кораблями Скиллудра кое-где вился дымок - там готовили зажигательный снаряд. Брать "Скопу" и "Змея" в плен здесь никто не собирался.
Скиллудр же ничего не делает просто так! Значит, ему должен быть выгоден этот бой, значит, он ему зачем-то нужен...
Сражаться означало верную смерть. Фолко увидел, как гигант Освальд пытается поймать взгляд своего тана - не отдаст ли команду к повороту?
Гребцы бросили весла; по "дракону" прошла мгновенная шелестящая железом судорога - эльдринги вооружались.
"Скиллудр тоже наверняка безумен, как и все в этом царстве Хенны, - мелькнула у хоббита мысль. - А безумие порой смывается... кровью!"
Десять лет назад, глухой лес возле выжженной Небесным Огнем ямы - и полные жажды убийства глаза Огона. И летящий навстречу клинок Фолко...
Перьерукие на поле битвы в Южном Хараде, получив рану, отнюдь не вырывались из-под чар Хенны.
По груди быстро растеклось тепло. Оживал, просясь в руки, клинок Отрины. Чувствовал ли сам свою силу или отзывался на невысказанное желание хозяина пустить его в ход?
Превозмогая слабость, Фолко шагнул к борту. Клинок с синими цветами на лезвии уже лежал в правой ладони.
- Где "дракон" Скиллудра?
- Да вон, прет аккурат на нас. - Освальд казался мрачнее тучи.
Мощный черный красавец, похоже, шел на таран. Однако лучники на его палубе пока молчали - и Вингетор, повернувшись к своим, тоже отдал приказ - не стрелять!
- Пусть не мы затеем свару!
Стрелков на носу скиллудрского флагмана прикрывали широкие черные щиты.
Фолко прищурил глаз: попасть в щель можно, но...
Корабли сошлись уже на треть полета стрелы. Скиллудр молчал.
- Может, обойдется... - неуверенно проговорил кто-то за спиной хоббита.
И тут стрелы сорвались.
Скиллудр выжидал не зря. Он бил не наугад, а насмерть. Палуба "Скопы" окрасилась кровью, раздались крики раненых. Бойцы Фарнака и Вингетора ответили - никто не посмел бы назвать их трусами. Их стрелы разили так же метко, как и у Скиллудровых лучников, - но шансов выстоять в бою с десятикратно сильнейшим противником у "Скопы" и "Змея" все равно не было.
- Скиллудр! - Фолко протиснулся к борту, не обращая внимания на свистящую смерть вокруг. Высокий голос хоббита неожиданно звонко разнесся над Морем и - откуда только силы взялись! - перекрыл даже шум вспыхнувшего сражения.
- Скиллудр! Я вызываю тебя! Тебя одного! Я, Фолко, сын Хэмфаста, Рыцарь Гондора и Рохана, Маршал Марки, командир полка пеших стрелков!

ОКТЯБРЬ, 4, ЛЕВЫЙ БЕРЕГ КАМЕНКИ, ДЕНЬ ПУТИ ОТ ХЛАВИЙСКИХ ГОР
Эовин и Серый одолели очередную гряду холмов. Перед ними расстилалась обширная, чуть всхолмленная равнина, вся разукрашенная пестрыми пятнами шатров.
- Здесь, - с силой проговорил Серый. - Это здесь.
Эовин придержала коня. За пять дней, что они с Серым пробирались на восток, счастливо избегнув встречи с дозорными отрядами, ее спутник все сильнее и сильнее преображался. Лицо заострилось, щеки ввалились; глаза горели лихорадочным огнем. По ночам он часто бормотал что-то бессвязное - правда, на Всеобщем Языке. Это в конце концов убедило девушку в том, что Серый и впрямь не из расы Перворожденных. На лице его все чаще мелькала странная гримаса - будто он вспоминал о когда-то давно пережитой боли.
- Мне кажется, я вспоминаю... - Серый окаменел в седле, медленно роняя слова и, похоже, нимало не интересуясь тем, слышит его Эовин или нет. - Мы идем прямо на тайное солнце. Оно жжет... оно просветляет... Я помню... войско шло на запад...
- Послушай, нас же заметят! - вырвалось у девушки.
- Пусть. Нам сейчас это даже выгодно.
- Выгодно? Убить ведь могут!..
- Не посмеют, - властно бросил Серый. Ничего уже не осталось в нем от прежнего робкого рыбаря, которым помыкал даже простой сборщик податей.
Осанку Серый сейчас имел истинно королевскую. Остатки одежды - прорванные, прожженные, закопченные - он носил точно пурпурную мантию.
Эовин не осмелилась возражать. Этот человек... он был Силой сам по себе.
В долине раскинулось великое множество шатров. Острые глаза юной роханки видели деловито снующие между палатками и тентами фигурки людей; в разные стороны мчались верховые, протопал даже громадный олифант. Эовин проводила его изумленным взором округлившихся глаз - об олифантах повествовали роханские песни-жесты, но видеть сказочного зверя живьем девушке, понятно, не приходилось.
Незваных гостей заметили очень быстро. Не скрываясь, к двум замершим на гребне странникам ринулась целая кавалькада - не менее полусотни до зубов вооруженных всадников. Приглядевшись, Эовин заметила и двух наездников в коричневых плащах - закутанных по самые брови, несмотря на жару.
- Стадо и погонщики, - презрительно усмехнулся Серый. - Ну, ничего, ничего... Не вздумай только размахивать саблей, Эовин!
Всадники на скаку натягивали луки. Тут собрались не только горбоносые смуглые бойцы и перьерукие, уже знакомые Эовин; были также чернокожие, были желтолицые и узкоглазые - сыны самых разных племен Средиземья.
Кольцо уже сомкнулось вокруг Серого и Эовин, когда спутник девушки внезапно привстал в стременах, гордо поднял руку и воскликнул:
- Проведите нас к Хенне! Мы должны видеть Хенну! - И, почувствовав всеобщее замешательство, с легкой усмешкой пробормотал; - Плохо, плохо их учили! Никогда нельзя слушать то, что говорит враг...
- Проведите нас к Хенне! - вновь крикнул Серый.
Всадники оторопело опустили луки. Обращенные к ним слова они явно не понимали, но вот имя своего повелителя...
Десяток воинов приблизились вплотную; и Эовин невольно поежилась под их жадными, откровенными взглядами, что скользили по ее фигуре. Командир дозорных, статный воин, украшенный сабельным шрамом, отрывисто бросил несколько слов. Серый с усмешкой развел руками и, в свою очередь, заговорил, повторяя сказанное по-харадски.
Командир поднял брови и оглянулся. Один из его воинов - перьерукий - подал коня вперед и быстро шепнул что-то на ухо предводителю.
Началась беседа; Эовин с трудом понимала лишь отдельные слова. Ее спутник, похоже, настаивал, что ему жизненно необходимо поговорить с могущественным Хенной; дозорные же, разумеется, допытывались, откуда и зачем явились пришельцы.
Однако спорить с Серым было нелегко. Он говорил и держался с таким неколебимым достоинством, с такой царственной гордостью и такой великолепной небрежностью, то еле-еле цедя слова сквозь зубы, то вдруг рявкая на переводчика так, что тот невольно съеживался в седле. И наконец...
- Уф! - Серый повернулся к Эовин. - Все. Отдай им саблю. Нам оружие теперь не понадобится... Точнее, понадобится, но не сразу.
Девушка повиновалась. Глаза у Серого из карих стали черными, точно уголья. В них клубилась Тьма - древняя Тьма.
Словно король с юной принцессой в окружении почетной свиты - так въехал Серый в ставку Хенны. Сбитые с толку всадники сомкнули ряды со всех сторон; но Серый лишь презрительно щурился, глядя на их стражей.
- Мне бы их... на месяц... я б сделал из них бойцов... - услыхала Эовин.
Из-за плотной стены воинов Эовин не смогла как следует разглядеть лагерь - а вот Серого он, похоже, и вовсе не интересовал. Он надменно взирал куда-то поверх голов всадников; но Эовин не могла не чувствовать страшного напряжения, охватившего ее спутника, - напряжения, преодолеваемого столь же страшным усилием железной воли.
Их заставили спешиться на просторном толковище перед громадным золотистым шатром. Возле входа, как и положено, застыла многочисленная стража; по обе стороны откидного полога горели два костра, обложенные зачем-то глиняными кругляшами, испещренными непонятными черными письменами и знаками.
Толмач-перьерукий что-то сказал Серому.
- Нам велят пройти между этих костров. Свет их-де, мол, изгонит из нас злые помыслы. - Серый напоказ усмехнулся. - Ну что ж, пройдем...
- А... а... - вдруг задрожала Эовин, случайно взглянув направо. - Там... там головы на колах?!
- И верно. - Серый спокойно повернулся к толмачу. - Он говорит - это головы ослушников, кто не захотел пройти между очистительными огнями.
- Не захотели? Почему?
- Он говорит, им не позволила их вера.
- Что?.. - совсем растерялась Эовин.
- Потом объясню. Надеюсь, ты не откажешься пройти между этими костерками, хотя тут и так жарко?..
"Нас вот так запросто ведут к самому Хенне... к тому, кто послал на верную смерть орду перьеруких..." - Эовин доводилось слышать немало жест, где главный герой долго и с великими препятствиями добивался, чтобы главный злодей, предводитель бессчетного вражьего воинства, снизошел бы до беседы с ним...
Они прошли между огнями, и Эовин удивилась вновь - их не стали обыскивать. А что стоило ей припрятать в лохмотьях небольшой, но острый метательный нож? Неужто здесь и в самом деле так крепко верят в очистительную силу двух самых обыкновенных костров?
Откинулся тяжелый полог. Эовин и Серый вошли внутрь. Девушка заметила, что ее спутник с каждой секундой морщится все сильнее и сильнее, точно принужден смотреть на ярко светящее солнце...
Громадный шатер, где вместилась бы, наверное, добрая сотня пирующих, был почти пуст. Четверо в белоснежных плащах с капюшонами сидели вполоборота к вошедшим; а прямо лицом к ним восседал молодой, мощный телом мужчина с окаймляющей лицо черной бородкой. Глаза его - глубокие, черные - в упор смотрели на Серого и Эовин.

ОКТЯБРЬ, 5, РУСЛО КАМЕНКИ
Фолко блаженно жмурился, привалившись к нагретой жарким здешним солнцем деревянной шее морского зверя, что украшал носовое навершие "Скопы".
Мастер-резчик удивил всех, насадив голову хищной птицы на длинное чешуйчатое драконье тело. Получилось ни то ни се - но команда "Скопы" придерживалась прямо противоположного мнения.
Впервые за много дней у Фолко было отличное настроение - отличное, несмотря на здоровенный синяк, что ему сгоряча поставил Малыш - уже после того, как Скиллудр скомандовал "отбой" своим головорезам.
Клинок Отрины сделал свое дело. Странное безумие Скиллудра - если только это и впрямь было безумие - прошло без следа. Правда, далеко не сразу дали убедить себя остальные кормчие и сотники - иных Скиллудру пришлось для острастки кинуть за борт. Правда, потом выловить...
Оставив тана задавать себе один и тот же вопрос: "Да что это на меня нашло?" - "Скопа" и "Змей", как и было решено, отправились вверх по Каменке. Ее устье запирала нововозведенная крепость; само русло перегораживалось цепью. Флот Скиллудра, разумеется, никто впускать не намеревался; и потому тот решил остаться на рейде.
"А ведь жуткая штука, этот таинственный Свет, - мельком подумал тогда Фолко. - Подозрения он превращает в уверенность, и мало снять заклятье даже дивным клинком - сил которого и так едва хватило на одного Скиллудра, - нужно еще и переубедить остальных... Правда, переубежденные, они оказываются готовы резать и жечь с прежней уверенностью, только развернув фронт..."
Но как бы то ни было, в крепости Хенны корабли разведчиков встретил если и не радушный, то отнюдь не враждебный прием.
- Доброй дороги! - желали им. - Доброй дороги! Скорее вам приобщиться благости Божественного Хенны!
От слова "божественный" у Фолко мороз пробегал по коже. Один известный нуменорский король тоже очень хотел сравняться с Богами... или хотя бы с эльфами... а что из этого вышло?..
Хотя что ж тут удивляться - на Юге и Востоке (если не считать эльфов-Авари) люди ничего не знали о Валар. А Саурон в свое время оставил по себе долгую память...
Корабли шли мимо густонаселенных земель. Когда-то они принадлежали перьеруким (от "избытков" которых так "ловко" избавился Хенна и его подручные), теперь же здесь обосновалось великое множество племен, пришедших с востока и северо-востока. На какой-то миг Фолко даже показалось, что он вновь в Цитадели Олмера - столько тут смешивалось народов.
Теперь хоббиту не было нужды прибегать к дару Форве. Он чувствовал: корабли идут навстречу страшной Силе - Силе, испускающей гибельный Свет.
Не животворящий свет ласкового солнца - а губительный, испепеляющий... сравнимый разве что с отблесками всеопустошающего пожара. К примеру, того, что пожрал трупы павших в битве перьеруких с харадримами... Неужто Хенне доступно подобное чародейство?..
"Драконы" шли на веслах; оружие мореходы держали в полной готовности.
Ставка "божественного" приближалась...

ОКТЯБРЬ, 6, ЧАС ПОПОЛУНОЧИ, СРЕДНЕЕ ТЕЧЕНИЕ КАМЕНКИ
Санделло устало опустился на теплую, разогревшуюся за день землю. Над всем Загорьем, как, не мудрствуя лукаво, называл он земли южнее Хлавийского Хребта, царствовала душная ночь. Здесь не знали, что такое осень. Жара и не думала спадать. Холода остались далеко на севере, и старый воин невольно думал, что ранам его здешняя теплынь куда полезнее вьюг и холодов Цитадели Олмера... впрочем, теперь уже не Олмера, а Олвэна... Горбун болезненно сморщился и покачал головой.
Тубала стояла рядом, привязав коней к роскошной сикоморе. Погоню удалось сбить со следа, и теперь старый мечник вместе с юной воительницей могли позволить себе провести ночь не в седлах, запутывая следы...
После обморока Тубалу словно подменили. Каждое слово Санделло было законом. Каждый его взгляд - приказом к действию. Каждое движение бровей - знаком, которому повинуешься, без колебаний бросаясь на вражеские копья.
- Как бы то ни было, своего они добились, - негромко заметила воительница. - Мы ушли далеко на юг...
- Никогда не поздно свернуть на восток, - отозвался Санделло. - Я спешу, и это понятно - времени у меня мало, но если я потерплю неудачу...
- Да разве я сумею? - ужаснулась Тубала.
- И это говорит моя лучшая ученица! - усмехнулся Санделло. - А разве я уверен, что сумею? Но если не я - и не ты, - то кто же? Олвэн?
Тубала только скривилась.
- Значит, отступать нам некуда. Пойдем до конца, и если потерпим поражение...
- Тогда падем, - глухо и решительно отрубила Тубала. - И месть моя окажется незавершенной...
- Твоя месть... - вновь усмехнулся Санделло. - Ты хотела придумать себе цель жизни - и придумала. Власть осталась у Олвэна... А ты - ты решила отомстить. Не спорю, на какой-то момент это придало тебе сил. А дальше?
Даже если ты справишься со всей этой троицей - кстати, весьма лихой?
- Что они лихие - сама знаю! - буркнула воительница.
- Так что брось пока думать о них, - посоветовал Санделло. - Если Судьбе будет угодно...
- Впервые слышу, чтобы лучший боец армии Олмера Великого стал поминать Судьбу!
- Ну, положим, первым мечом всегда был сам Вождь... А насчет Судьбы - не зарекайся. Потому как, если я прав, рано или поздно эти трое должны появиться в нашей истории.
Тубала потянулась, грациозная, точно молодая львица:
- Хорошо!.. А ловко ж мы их таки обставили!..
- Погоди до утра, - заметил мечник.

ОКТЯБРЬ, 6, ДВА ЧАСА ПОПОЛУНОЧИ, ТО ЖЕ МЕСТО
В эту ночь кормчие долго не останавливались. Где-то по берегу короткой дорогой спешил конвой в десять сотен всадников, а вдоль реки, сменяя друг друга, корабли неотступно сопровождали дозорные. Шли часы, все выше взбиралась по небесной тропе Луна, а эльдринги все гребли и гребли, как будто решили покрыть за одну ночь все отделявшее их от берега до ставки "божественного" Хенны расстояние.
Все было непривычным в этом далеком мире, далеком и от событий Войны с Олмером и даже - страшно вымолвить! - от Войны за Кольцо.
Здесь только еще начинали возводить города - в лихорадочной спешке, точно строители пытались за один год превратить громадную степь в Страну Богатых Городов. Причудливо мешались между собой разные племена; и Фолко невольно терялся в догадках: зачем Хенне потребовалось бросать на убой сотни тысяч несчастных перьеруких? А что стало с их женами, детьми, стариками? Как вообще было собрано такое войско? Почему с ним не пошли настоящие командиры? Ведь этакая силища спокойно могла бы дойти до Минас-Тирита, сокрушив на своем пути все армии Великого Тхерема... Фолко не находил ответов. И это - злило. Деяния Олмера, по крайней мере, были осмысленны. А тут...
И оставался, конечно же, самый главный вопрос - что же такое этот Свет, явно не имеющий ничего общего со Светом Истинным? Хотя вряд ли отыщется Смертный, кто назовет природу "истинного света"... Свет Валинора?
Неомраченный Свет Двух Дерев, из которого сотворены были Солнце и Луна?
Так ведь есть древние рукописи, что утверждают прямо противоположное.
Сперва были Солнце и Луна, а уж потом - Два Дерева... после осквернения Солнца Мелкором... А есть рассказ о любви Падшего Вала к прекрасной Ариен, солнечной Майа... "И просил Мелкор, тогда еще не носивший позорного имени Моргот Бауглир, просил он несравненную Ариен стать его супругой - но встретил он гордый отказ и, воспламененный, попытался похитить ее силой...
И в гневе покинула Эа прекрасная Ариен, а свет Солнца с тех пор омрачен гневом и болью Мелкора... И созданы были Два Дерева, чтобы хранить первозданный солнечный свет..." Да... Погоди верить рукописям, даже если это "Переводы с эльфийского" достославного Бильбо Бэггинса. Всегда найдутся другие, кто скажет по-иному. А где истина? Не скажет даже сам Форве... Разве что Великий Орлангур...
Размышления Фолко прервал сдавленный вопль, внезапно донесшийся с левого, северного, берега. А мгновение спустя раздался всплеск - словно в воду рухнуло что-то тяжелое. Зазвенела сталь, на берегу в кромешной тьме завязалась схватка.
- Кого это они там режут, хотел бы я знать. - Фолко приподнялся на цыпочки, вглядываясь в темноту...

***
Первого из нападавших Тубала развалила надвое своим чудовищным двуручником. Санделло навскидку, несмотря на мрак, вогнал еще в одного стрелу, забросил лук за спину и взялся за меч. Горбун дрался в непривычной для воителя северных и западных стран манере, невиданным на Закате оружием; он отводил клинки, а не отшибал их.
Схватка вспыхнула внезапно - и как только воины Хенны ухитрились подобраться незамеченными? Вот только что все было спокойно, и уже посапывала Тубала, совсем по-детски подсунув ладонь под щеку, оставшийся на страже Санделло привалился спиной к стволу и тоже дремал - правда, чутко, как дремлют хорошие сторожевые псы, все слыша и ничего не упуская; но миг - и тишины как не бывало: храпят кони, звенит оружие, и последний предсмертный стон оглашает берег...
И все же нападение оказалось слишком внезапным. И нападали отнюдь не дураки. Потеряв троих, они не лезли под удары Санделло и Тубалы, засыпав их вместо этого стрелами с тяжелыми тупыми наконечниками, стараясь не убить и даже не ранить, а отвлечь - и тогда свое дело сделают арканы.
Сперва Тубала лихо отшибла мечом добрый десяток наделенных в нее стрел; но вот среди тупых попалась одна боевая, и широкий, на манер ножа, наконечник рассек кожу на ее левом плече.
Санделло первым рванулся к реке, едва успев вскинуть на спину увесистый тюк. Его меч рубанул по ременному поводу коня - но увести лошадь с собой ему уже не дали. В круп скакуну вонзилось сразу несколько настоящих, острых стрел, животное встало на дыбы, заржало - и вырвалось. Даже всей силы горбуна не хватило, чтобы удержать могучего жеребца.
А по реке, хорошо видимые в лунном свете, неспешно плыли, плеща веслами, два странных, невиданных в этих местах корабля... Санделло вглядывался ровно один миг, после чего схватил Тубалу за руку и ринулся в воду.
- Глянь-кось, никак сюда плывут! - удивился Малыш, оказавшийся к тому времени рядом с Фолко. - А эти - гляди! - за ними!
Маленький Гном простодушно восхищался нежданным развлечением. Для него в этой земле все были врагами, и, если один враг режет другого, отчего бы не посмотреть и не порадоваться? Нельзя сказать, чтобы Фолко соглашался с подобными воззрениями, но переделать Малыша, наверное, под силу было одному Великому Дьюрину...
Тем не менее двое спасавшихся от погони и в самом деле плыли прямиком к борту "Скопы". Предостерегающе крикнул кормчий. Ринулся к борту Вингетор, придерживая меч; всполошились и на следовавшем в кильватере "Крылатом Змее".
- Прямо к нам, - пробормотал Малыш. - Ох, чует мое сердце, не оберемся хлопот!
Двое спасавшихся от преследования оказались уже совсем рядом с бортом.
За ними, не жалея сил, плыли поимщики - правда, изрядно отставая. Миг - и рука плывущего вцепилась в замершее (по приказу Вингетора) весло.
- Поднять их! - скомандовал тан.
С палубы метнули веревки. Преследователи завыли и завопили, с берега кто-то даже пустил по кораблю стрелу.
Первый из спасенных тяжело перевалился через борт, за ним - второй.
Фолко невольно подался вперед - и даже не слишком удивился, узнав горбуна Санделло. Судьба настойчиво тянула былого соратника Олмера в эту историю; и, раз появившись в ней - на западном окоеме Хлавийских Гор, - можно было не сомневаться, так просто горбатый мечник из нее не выйдет. Ну, раз здесь Санделло, то не миновать и...
- О! О! Вот так встреча! Наконец-то я вспорю тебе брюхо! - услыхал хоббит - так, наверное, зашипела бы разъяренная кошка, умей она говорить.
Тубала приподнялась. С нее потоками лила вода, слипшиеся волосы лезли в глаза, но неукротимая воительница уже начала поднимать меч - да не легкую кривую саблю, с какой ее запомнил Фолко, а настоящий двуручный меч, мало что не с нее ростом!
"И как только не потонула с таким..."
- Эй, эй! - Торин и Малыш разом подались вперед.
Отфыркиваясь, Санделло тоже встал на ноги. Казалось, и он ничуть не удивлен этой невероятной встречей.
- Благодарю сильномогучего тана...
Повинуясь жесту Вингетора, Освальд ударил в бронзовый диск. Гребцы навалились на весла. За бортом тонули в ночной темноте яростные крики преследователей.
А на палубе лицом к лицу стояли Тубала и гномы. Лицо воительницы скрывали ночные тени, но лунный свет выразительно играл на длинном клинке.
Эльдринги уже готовы были броситься на девушку, но Санделло предупреждающе поднял руку.
- Сейчас, - хорошо знакомым хоббиту ледяным голосом произнес он - и шагнул вперед, собой закрывая Фолко и гномов.

***
Санделло и в самом деле говорил без утайки. Тубала, окончательно придя в чувство, сидела заметно присмиревшей, время от времени с уважением щупая здоровенный синяк, что расплылся на подбородке. Горбун сказал ей лишь несколько слов на ухо - но после этого воительница, хоть и бросала время от времени далеко не самые дружелюбные взгляды, больше не произносила зажигательных речей и не объявляла во всеуслышание о своем горячем желании немедленно выпустить хоббиту и гномам кишки. Эту загадку Фолко оставил на потом - а пока все слушали Санделло...
- И вы вдвоем прорвались через все заслоны? - недоверчиво проговорил Вингетор.
- Почему бы и нет? - пожал плечами подоспевший ради такого случая с "Крылатого Змея" Фарнак. - Рассказы об этом человеке давно ходили и среди Морского Народа.
- Ну так скажи мне тогда, какая польза нам от его слов? - в сердцах бросил Вингетор.
- Это зависит от того, что вы намерены сделать, - пожал плечами Санделло.
Его собеседники переглянулись.
- Мы намерены отыскать... отыскать нечто, что вносит смуту в жизнь Средиземья, - начал хоббит.
- Отыскать - и что дальше? - Санделло в упор взглянул на Фолко.
- Там видно будет. - Хоббиту пришлось уклониться от прямого ответа.
Санделло прищурил глаз.
- Увы! Мы не можем доверять друг другу. Каждый опасается, что другой помешает его планам. - Горбун усмехнулся.
- А ты можешь сказать, что заставило тебя двинуться в путь? - в упор спросил Фолко.
- Что заставило... - Тонкие губы Санделло кривились. - Я ощутил, что с Юга на меня катится жаркая лавина Силы... Что оттуда исходит Нечто, равного которому не появлялось в нашем Мире уже очень, очень давно... Я помню Силу Кольца. Я знаю силу Талисмана... Но на сей раз - ничего похожего! Меня словно бы звал кто-то... И... этот голос был похож на... - Речь горбуна пресеклась, из горла вырвался неразборчивый хрип. - Я бросил все и помчался на Юг. И вот мы встретились. А ты... - Горбун остро и внимательно глянул на хоббита. - Я не удивлюсь, если и ты почувствовал то же самое. И, не теряя времени... Ты молодец. Собрать такую силу...
- Но что тебе в этой Силе! - не выдержал Торин. - Что ты хочешь - подмять ее под себя? Довершить не удавшееся Олмеру? Подарить его сыну все Средиземье?
Горбун равнодушно пожал плечами:
- Олвэн давно живет своим умом и правит Цитаделью согласно собственному разумению. Что же до меня...
- То ты предусмотрительно запасся Талисманом? - Фолко сидел, откинувшись и полуприкрыв глаза. На висках блестел обильно проступивший пот.
Тубала вонзила ногти в ладони, так и впившись в хоббита горящим взором.
- Ты почувствовал? - Санделло ничуть не удивился. - Ну да, конечно, ты ведь столько странствовал с Огоном... Да, Талисман со мной. Ну и что?
- Странно, что Олвэн расстался с такой реликвией...
- Я украл Талисман у него, - спокойно уронил горбун.
- Укра-ал? - поразился Малыш.
- Именно так. - Санделло холодно кивнул. - Он указывал мне путь.
- И... где же твоя цель? - Фолко смотрел прямо в глаза горбуну, невольно вспомнив, что в свое время они были непримиримыми врагами и что брошенный рукой Санделло метательный нож едва не отправил хоббита на ту сторону Гремящих Морей...
- Там же, где и ваша, насколько я понимаю, - старый воин равнодушно повел плечом. - На востоке, в южных отрогах Хлавийских Гор, там, откуда течет Каменка.

Глава 2

ОКТЯБРЬ, 7, ПЕЩЕРА ВЕЛИКОГО ОРЛАНГУРА
По заповедным северным лесам, мимо бездонных чернеющих болот, где мокли покрытые мхом коряги, мимо высоких сосновых боров, где еще догорали по кочкам огоньки брусники, по узкой, неприметной тропке шел путник. Для гнома он показался бы слишком высок, для человека - слишком широкоплеч. В простом дорожном плаще, накинутом на кожаную куртку, с тугим мешком за плечами; в правой руке, точно посох, он сжимал тяжелый и длинный бердыш.
Грубые башмаки воловьей кожи неутомимо шагали и шагали по покрытой прелым листом земле. Казалось, путь отлично знаком страннику - он почти не смотрел по сторонам, безошибочно отыскивая дорогу среди болот, островин и увалов.
Это были владения Великого Орлангура, и даже эльфы-Авари старались пореже заглядывать сюда. Точно забавляясь, Дух Познания окружил себя сонмом жутких страшилищ, рыскавших по близлежащим чащобам. Иных они просто пугали, иным преграждали путь, а иные и вовсе находили здесь свой конец...
Но заступить дорогу этому страннику не дерзнул никто - после того как его бердыш одним ударом расправился с выползшим на дорогу многоглавым чудищем. Путник усмехнулся, спихнул останки в болото и зашагал дальше - уже невозбранно.
Он миновал чащобы. Позади остались боры; вот и луг, что возле самого входа...
Осень властвовала и здесь - Великий Дух не вмешивался в естественный ход вещей. Время жить и время умирать, время расцветать и время плодоносить - как заведено, как записано на незримых скрижалях этого Мира, так тому и быть. Золотой Дракон не окружал себя роскошными садами. Ему милее было исконное и природное...
Как и положено, у самого черного зева каверны странника встретил привратник - точная копия самого гостя. Путник подмигнул сам себе, отсалютовал бердышом и бестрепетно вошел под низкий свод.
В самой пещере ничего не изменилось. Тот же мягкий зеленоватый полумрак, то же каменное ложе Великого Дракона - и он сам, прежний, свившийся в тугое кольцо на возвышении... Четырехзрачковые глаза в упор уставились на пришельца.
- Здравствуй, Всезнающий.
- Привет и тебе, старый друг, - мягко прошелестело в сознании гостя.
- Я пришел вопросить. - Гость стоял, расставив ноги, упершись в землю острием на нижнем конце бердыша, словно готовясь выдержать свирепый шторм.
- Мне ведом твой вопрос и ведом ответ на него. - Веки Дракона дрогнули, приспустившись.
- Быть может, тогда тебе ведомо и то, что я мыслю сделать?
- Ты же знаешь - таким знанием я не обладаю. Я буду знать, если ты этого захочешь.
- Мудрецы Срединного Княжества...
- И эльфы-чародеи Вод Пробуждения...
- Как? Значит, я не первым пришел к тебе с этим?
- Первым. Но они взывали ко мне... и я прочел их тревогу и неуверенность.
- Тогда можешь прочесть и мои. Старая рана заныла вновь... И если бы только это!

ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, ХАРАДСКОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ, ПЯТЬДЕСЯТ МИЛЬ ЮЖНЕЕ УМБАРА
Миллог был все еще жив, хотя от него прежнего осталась одна лишь тень.
Позади - страшный Гондор. Позади бесплодные, выжженные земли между Андуином и Харненом, где в зарослях безраздельно властвовали шакалы.
Позади Умбарский залив и гордая крепость в кольце неприступных стен.
Позади харадские охотники за рабами, их ловчие соколы и своры псов-ищеек.
Миллога, никогда и не помышлявшего ни о каких странствиях, как видно, хранила сама всемогущая Судьба. Он избегал одну опасность за другой, даже и не подозревая о том, привыкнув слепо доверять инстинкту пса, своего верного поводыря.
Хотя Миллог и клятвенно пообещал собаке кормить ее до конца ее дней и никогда не утруждать работой, пока что выходило совсем по-иному. Именно пес отыскивал пропитание в этих небогатых добычей местах, честно делясь пойманным зверьем с ховраром. Миллог, в свою очередь, пытался ловить рыбу, и иногда снасти не оставались пустыми.
Человек и пес по-прежнему обыскивали каждый клочок берега. Разумеется, над их давно потерявшим всякий смысл старанием посмеялся бы любой здравомыслящий - ну не бред ли: искать в Хараде тело утонувшего на Энедвэйтском Взморье! Но для Миллога, похоже, эти соображения ничего не значили. Сам он ни о чем подобном не задумывался; а пес если и задумывался - то не умел говорить.
В тот день они решили остановиться.
- Место вроде бы рыбное, - втолковывал Миллог с осуждением глядящему на него псу. - Что есть-то будем? Второй день никакой охоты...
Пес жалобно скулил, все время косясь на Море. Спокойное, синее, теплое - оно нежилось себе под солнечными лучами. По невесть откуда взявшимся соображениям Миллога, погода и место как нельзя лучше подходили для рыбной ловли; а пес, хоть и мог бы поспорить, увы, довольствовался лишь лаем и визгом. Повернувшись к Морю, он глухо рычал, оскалив зубы и вздыбив шерсть.
- Слушай, да что это с тобой? - удивлялся Миллог. - Такое славное место... Вода рядом, и тенек, и все такое... Отдохнем, а завтра дальше двинемся!
Пес схватил Миллога зубами за одежду, потянув прочь, подальше от берега.
Но было уже поздно.
Горизонт внезапно потемнел. Там, на самом краю воды и неба, родилась узкая туманная полоска - словно облачко решило придержать свой бег и отдохнуть на водной глади. Правда, облачко это почему-то стало очень уж быстро расти, приближаясь, и спустя совсем немного времени во всей своей грозной красе показалась исполинская зеленоватая волна - казалось, до самого неба. Миллог окаменел. Пес в ужасе заметался по берегу; но потом, бешено рыча, намертво встал возле ног ховрара, показав внушительные клыки.
Он был готов к бою. Миллог же стоял, выронив немудреную снасть и широко разинув рот, парализованный, обездвиженный ужасом, - исполинская волна, несущаяся на сушу, должна была смести все на своем пути; укрыться на низком, пологом берегу негде. Оставалось только ждать гибели...
Однако вскоре стало видно, что накатывающаяся водная громада не собирается тратить силу в бессильной ярости, смывая в Великое Море жалкий мусор. Она мало-помалу теряла быстроту и напор, гребень ее опускался - и вместе с ним замедлял ход дивный белоснежный корабль под странными косыми парусами, очень напоминавшими развернутые крылья готового взлететь лебедя.
Нос корабля был выгнут подобно шее гордой птицы, навершие его украшала лебединая же голова.
Волна разглаживалась, чудесный корабль замедлял свой бег, явно намереваясь пристать к берегу.
Пес в ногах у Миллога уже не рычал. Просто стоял, готовый к бою, готовый биться до последнего и встретить смерть как подобает воину - лицом, а не спиной. Волна тем временем совсем исчезла - словно и не было никогда грозного вала, мчащегося к берегу точно сам Ульмо...
Дивный корабль замедлил ход. Немного не доходя до берега, он остановился, с легким плеском упали якоря. Казалось, от белых парусов и бортов исходит мягкое сияние, заметное даже сейчас, ярким безоблачным утром. Легкая серая лодочка летела по водной глади, словно невесомая пушинка; двое гребцов на носу и на корме едва-едва шевелили длинными веслами. Кроме них, в лодке сидели еще двое - в легких накидках с капюшонами, защищавшими от яростного южного солнца.
Миллог слабо замычал. С каждой секундой в простой душе ховрара нарастал панический, небывалый ужас, слепой, бессмысленный, от которого люди бросаются в пропасти или закалывают себя, чтобы только избавиться от нестерпимой муки. Ноги его приросли к прибрежному песку.
Глухо рыча, пес отступил на шаг, припадая к земле, - словно готовился к прыжку. Глаза его вспыхнули алым огнем, самым настоящим пламенем, превратившись в два пламенеющих карбункула.
Лодочка скользила к берегу - и Миллог только и мог, что бессильно следить за ней, не в силах не то что сдвинуться с места, а и просто отвести взгляд. Пот лил с него точно дождевые капли - он стал похож на ходячего мертвеца.
Лодочка ткнулась носом в песок. Две фигуры в накидках осторожно, стараясь не замочить ног, выбрались на песок. Мужчина, немолодой, в полном расцвете сил, - и женщина, о которой менестрели сказали бы что-нибудь вроде: "Прекрасна, как сама Любовь!" Дивные золотистые волосы, казалось, хранят отблеск иного, иномирового света, иномирового блаженства, открытого лишь немногим...
Гребцы поспешно - даже слишком поспешно, на взгляд ховрара, - оттолкнули лодку. Легкое суденышко стрелой полетело прочь; несколькими взмахами гребцы подогнали его к борту дивного корабля, поднялись на борт - и судно, немыслимым для парусника образом развернувшись, быстро пошло прочь, на глазах исчезнув во внезапно сгустившейся дымке. Пришельцы остались на берегу.
Женщина казалась молодой - и в то же время никто не осмелился назвать бы ее юной. Мудрость веков читалась в ее взоре. Мудрость бессчетных веков, боль и надежда, горе и радость. И не было Смертного, которого этот взгляд оставил бы равнодушным.
Мужчина, гордый, статный, отличался пронзительным взором ясных глаз.
Движения его казались быстрыми и порывистыми; и он, и его спутница не имели при себе оружия. Проходя мимо остолбеневшего Миллога, чудные пришельцы не удостоили его и взглядом - и тут в воздухе словно бы мелькнула серая молния. Пес прыгнул, и глаза его пылали в тот миг ярче самых горячих углей.
Раздался испуганный вскрик. Бросок пса опрокинул золотоволосую странницу на землю, зубы разодрали ей плечо и вот-вот должны были сомкнуться на горле...
С гневным возгласом черноволосый мужчина, схватив пса за загривок одной рукой, легко отшвырнул его шагов на десять в сторону и сам шагнул к нему, прикрывая раненую. Белая накидка окрасилась кровью.
Пес с рычанием вскочил. Притворившись, что хочет броситься на черноволосого, пес вдруг резко метнулся в сторону, ужом проскользнул между мелькнувшими кулаками и вновь ринулся к женщине.
Однако та уже овладела собой и не отстранилась, твердо взглянув в самую глубь пылающих яростью глаз пса. Тонкая рука неожиданно потянулась погладить вздыбленную шерсть на загривке собаки. Губы шевельнулись - послышался певучий, мелодичный язык, какого никогда не доводилось слышать Миллогу.
Пес отчаянно завизжал, совсем по-человечьи мотая головой, точно пытаясь избавиться от наваждения. Золотоволосая сказала что-то своему спутнику, тот шагнул к Миллогу.
- Это... твой... пес? - медленно проговорил мужчина. Холодные, как сталь, глаза внезапно окатили ховрара ледяной волной.
- Н-нет... - Губы шевелились сами, без вмешательства его собственной воли. - Он... пес... Серого...
- Кто такой Серый? - Мужчина был очень терпелив.
- Серый... рыбак... море его к нам выбросило... Десять лет назад...
Пес отползал назад, жалобно скуля. Казалось, он плачет от пережитого унижения. Золотоволосая, по-прежнему сидя на песке и прижимая ладонь к разорванному клыками плечу, пристально, не мигая, смотрела в глаза зверя.
После слов Миллога: "Море его к нам выбросило" - черноволосый кинул быстрый взгляд на свою спутницу. Она столь же быстро, незаметно кивнула.
- Куда Серый делся потом? - продолжал спрашивать мужчина, и повелительная сила серых глаз была настолько могуча, что Миллог продолжал отвечать, уже против своего желания:
- Бросился... в море...
- А что ты делаешь здесь?
- Ищу... тело... Серого...
- В Хараде? - Мужчина насмешливо поднял брови.
- Повсюду... от самого... устья... Исены...
- Вот это да!.. - Черноволосый усмехнулся.
Внезапно женщина поднялась. Не сводя завораживающего взгляда с отползающего пса, шагнула прямо к нему, взяла обеими руками большую лобастую голову - и что-то негромко, с жалостью проговорила на том же неведомом ховрару языке.
Пес взвыл так, словно к нему приложили раскаленный прут. Судорожно рванувшись в сторону, он двумя прыжками исчез в зарослях. Золотоволосая огорченно покачала головой.
Они прошли мимо Миллога, двое пришельцев из сказки, невесть откуда взявшиеся и невесть куда направлявшиеся, идущие налегке, без припасов, без коней, без оружия... Они ушли - а сердце ховрара внезапно сладко заныло, и он, сам не зная отчего, вдруг рухнул ничком на песок и зарыдал.
Золотоволосая странница обернулась. Взгляд удивительных, зовущих, бездонных, как само принесшее ее на себе Море, глаз пронзил Миллога так, что тот скорчился от непонятной сосущей боли в сердце. Ему казалось, что завеса тьмы вот-вот сомкнется над ним - человеческие глаза не могли, не имели права смотреть на это совершенство.
Спутник златокудрой красавицы остановился и покачал головой, негромко произнеся несколько слов на их тайном музыкальном языке. Женщина согласно кивнула.
- Слушай меня! Ты и твой пес - вы пойдете с нами. Хватит искать утопленника. Ты его все равно не найдешь... а от гнева Судьбы мы тебя как-нибудь защитим.
Женщина же поднесла сложенные рупором ладони к губам. Над берегом пронесся зов, ласковый, но в то же время и строгий.
Поджав хвост, из зарослей показался пес. Он тащился так, словно лапы его были перебиты. Женщина удовлетворенно кивнула - и вновь что-то пропела на своем удивительном наречии. Пес взвыл, скребя лапами по песку, затем упал на спину... но потом, отбесившись, покорно поднялся и побрел вслед за новой повелительницей...

ОКТЯБРЬ, 8, УТРО, ОКРЕСТНОСТИ СТАВКИ ХЕННЫ
Солнце только-только взошло. По левую руку вздымались угрюмые громады Хлавийского Хребта, и между протянувшимися далеко на юг длинными руками отрогов по-прежнему лежала тьма. Скоро, совсем скоро жаркие лучи проберутся и сюда, в последнее прибежище ночи, - но пока еще здесь было темно и даже прохладно.
Эовин подняла голову. Глаза горели, словно под веки ей насыпали песка.
Этой ночью они оторвались от преследователей, и девушке удалось немного поспать - Серый же так и не преклонил голову. Вот и сейчас он оставался на страже, правда, вид у него донельзя измученный - словно он всю ночь отбивался от целой рати наседавших врагов. Глаза глубоко запали, под ними набрякли синюшные мешки. Лицо - болезненно-бледное. Он сидел, привалившись спиной к стволу, правая рука судорожно уцепилась за эфес воткнутого в землю меча.
- Нам... надо... идти... - с усилием произнес он.
- Куда? - вырвалось у Эовин.
Они и без того четыре дня петляли, как зайцы, запутывая следы. Первые дни погоня висела прямо-таки на плечах, потом каким-то чудом от нее удалось оторваться. Правда, Эовин сильно подозревала, что тут не обошлось без особых способностей ее спутника - она не сомневалась, что он - великий чародей. Это и притягивало, и пугало. С одной стороны, он такой же человек, как и она, так же испытывает голод и жажду, так же устает, нуждается в сне, а с другой - повелевает могущественными Силами, способен вырвать ее, Эовин, из самой пасти огненной смерти... Кто он? Кто?..
- Нам надо вернуться к... Хенне. - Глаза Серого превратились в настоящие провалы, затопленные тьмой.
"Наверное, так падает тень", - попыталась успокоить себя Эовин.
- Надо вернуться... Потому что у него - ключ... Ключ ко всему... - Кулаки Серого судорожно сжимались и разжимались. - Я знаю, что я - это не я... и когда я смотрел на... на его слепящую Силу... я чувствовал, как память моя возвращается... Пока это лишь отрывки, бессвязные и темные... Я помню, что у меня были сын и дочь...
- Но нас убьют... - робко пролепетала Эовин, как-то сразу вспомнив, что ей всего-навсего пятнадцать.
Серый в упор взглянул на нее, и девушка отшатнулась, точно получив удар в лицо.
- Я пойду туда. И ты пойдешь вместе со мной. Мы либо одержим верх - либо падем. Если мы падем - то всего лишь отправимся за Гремящие Моря... где я уже побывал один раз. Это совсем не страшно...
- К-как? Т-ты побывал?..
- Я умирал, - мрачно бросил Серый. - Смерть стояла у самого моего сердца... и я уже видел раскрывавшийся предо мной Черный Путь... Туда, на Заокраинный Запад, куда ушли эльфы... Но потом... кто-то, наверное, решил посмотреть, что еще я смогу сделать, - и вернул меня назад.
- Но оттуда не возвращаются! Один только Берен...
После победы в Войне за Кольцо многое из эльфийского наследства стало песнями - особенно в Рохане, всегда предпочитавшем слово произнесенное слову начертанному. "Жеста о Лейтан", "Высвобождение из Оков", часто пелась в широких роханских степях, перед золотым троном правителей Эдораса и в простых шатрах табунщиков на летних пастбищах. Не раз слышала эту жесту и Эовин.
- Берен умер на самом деле, - сумрачно возразил Серый. - Умер и был возвращен назад... по особой милости Вышних. Со мной было другое. Черный Путь раскрылся передо мной... но я не ступил на него.
- Все равно я не хочу умирать! Мне страшно!..
Несколько мгновений Серый смотрел на девушку.
- Ни у тебя, ни у меня уже нет выбора. Для тебя все было предрешено в тот миг, когда тебя схватили в Умбаре. После этого ты следовала дорогой своей Судьбы. И подумай - разве могли мы повернуть назад после битвы с перьерукими? Куда бы мы пошли? В Харад, навстречу новому плену и смерти?..
- Но разве ты, такой сильный...
- Это могло и не повториться, - сурово вымолвил Серый. - Я чувствовал - там, на Юге, горит питающий меня огонь, и, поверни мы на Север, как знать, чем бы все это кончилось. Нет, не обманывай себя. Надо идти вперед до самого конца. По-моему, смерть в бою куда лучше позорной гибели под харадскими бичами, разве не так?.. У меня за плечами - Мрак и Смерть. Но я знаю - хватило одного взгляда! - что в прошлом я был не простым рыбаком или даже воином. Что-то высокое и необоримое влекло меня... Неужто ты, смелая Эовин, бросившая родину ради приключений, - неужели тебе не хотелось бы рискнуть всем, чтобы получить все?
- Н-не понимаю... - Эовин съежилась.
- У меня была Сила. - Голос Серого упал до шепота. - Не та, что сейчас... совсем другая... чистая, как крылья ночи! Нет, что я говорю...
Нет... она... она тянула меня... куда-то прочь... я боролся... не понимая...
Казалось, он бредит. Голова моталась из стороны в сторону, лоб блестел от внезапно проступившего пота. Превозмогая страх, Эовин коснулась горящей щеки Серого - так и есть, весь в жару. Что же теперь делать? В степи, в родном предгорном лесу девушка не растерялась бы, она знала десятки трав - и полезных, и от равных...
Серый, внезапно оттолкнув ее руки, упал лицом в траву. Спина бурно вздымалась от учащенного дыхания. Он страшно захрипел, точно ему не хватало воздуха... и так же резко выпрямился.
- Ох... Что-то нашло на меня... Безумие какое-то... Знаешь, я сейчас видел... странно... точно сон - двое на берегу, в белых одеждах, прекрасные, как... как сами эльфы. Женщина с золотыми волосами, даже лучше твоих, прости, - она смотрела прямо в меня... - Голос Серого с каждым мгновением становился холоднее и спокойнее, Эовин даже показалось, что меняется и его звучание. - Смотрела прямо в меня, - он даже усмехнулся, - смотрела со страхом... Она - боялась - меня! Не знаю, что значит это видение, но... Когда тебя боятся, это значит - есть за что. По крайней мере, в это хочется верить. - Он вновь взглянул на Эовин. - Ты испугалась?
Ты думала - я лишился рассудка? Нет, вовсе нет.
Серый поднялся с земли - мягким, кошачьим движением, какого Эовин никогда не замечала у немолодого, седовласого сотника брошенной на верную гибель невольничьей рати.
- Ты идешь со мной?
- З-зачем?.. Отобрать?.. - Она не договорила.
- Именно так. Отобрать у Хенны его Силу. Я не верю, что она принадлежит ему по праву рождения. Скажу больше - я почти уверен, где сердце той Силы.
Я верну себе память... а потом сделаю тебя королевой.
- Что?.. - опешила Эовин. Серый смотрел на нее очень серьезно, без тени насмешки.
- У меня есть один долг... - медленно проговорил он. - Старый долг, из прошлого... это одно из первых воспоминаний, что вернулись ко мне...
Мертвая девушка, почти девочка, совсем как ты - погибшая для того, чтобы жил я. Я помню ее взгляды... Они жгут меня с первой же секунды, после того как ожили в моей памяти. Это - старый долг, но он должен быть отдан.
Вставай! Ты будешь первым воином моей новой армии... и, клянусь тебе именем своим, которое еще предстоит узнать, королевский венец опустится на твое чело!
В его словах билось сердце Силы. Призрачный плащ королей былого, отделанный пурпуром и золотом, вился за его плечами.
Легким движением Серый взлетел в седло. Завороженная его порывом - в тот миг ей казалось, что она уже ощущает тяжесть короны, - Эовин последовала его примеру.
Презрев опасность, они скакали прямо к ставке Хенны.

ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, ПОДЗЕМНЫЕ ПУТИ ЧЕРНЫХ ГНОМОВ
Лодочка ткнулась носом в каменную осыпь. Могучая подземная река раздваивалась; и на перекрестке, как водится, возникло небольшое поселение. Тем более что отсюда удалось пробиться на нижние горизонты, где - по мысли королей Подгорного Племени - должен был залегать мифрил, и поэтому жизнь здесь кипела вовсю.
Двое гребцов подождали, пока их знатный пассажир сойдет на берег.
- Быть беде, чует мое сердце, - с тревогой проговорил один из лодочников, провожая уходящего взглядом. - ОН ведь так просто не появляется...
- У меня все внутри прям-таки охолодело, как ЕГО увидел, - вторил своему товарищу второй гребец.
Разговор велся, разумеется, на языке Черных Гномов - тайном, даже еще более тайном, чем Наречие прочих Детей Ауле...
- Ох, что-то будет... - вздохнул первый лодочник.
- И не говори. Появился - туча тучей! Стражники наверху говорили - никогда ЕГО с таким лицом не видели. Слова ни с кем не перемолвил - сразу вниз, к нам, сюда... На Юг куда-то спешит, сказывают.
- Да нет! Не на Юг! На Закат - так я слышал.
- А когда это ты только успел? - подозрительно осведомился второй гребец.
- Да уж успел - пока иные глупые сплетни слушали.
- Это кто слушал? Это я слушал?! - взъярился второй. - Ну, тебя-то я сейчас проучу...
Из ножен на широком наборном поясе выпорхнул кинжал. Но и первый гребец оказался не лыком шит - ловко отмахнулся проложенным сталью рукавом и ударил сам - ножом в горло недавнему товарищу. Тот захрипел, забулькал, захлебываясь кровью; однако сил на один-единственный последний выпад у него хватило. Кинжал вошел прямо в сердце противнику, слишком быстро уверовавшему в свою победу... Безумная драка кончилась в несколько мгновений. Два трупа остались лежать в мелкой воде.

ОКТЯБРЬ, 9, ПОЛДЕНЬ, БЕРЕГ КАМЕНКИ В ВЕРХНЕМ ТЕЧЕНИИ, НЕВДАЛЕКЕ ОТ СТАВКИ ХЕННЫ
Эстафета Хенны - конная или велбужья - хоть и не намного, а все ж опередила корабли эльдрингов. Каменка стала совсем узкой и быстрой. Кили "драконов" вот-вот могли заскрести по камням. По берегам вздыбились холмы, с севера все увереннее наступали передовые отряды рощ и перелесков. Там, в предгорьях, они сольются в сплошной зеленый ковер, без малейшего разрыва устлавший землю.
Впередсмотрящий заливисто свистнул.
- Пристань!
- Оружайсь! - немедленно скомандовал Вингетор, и десятники тотчас подхватили его слова. В который уже раз, не в силах оторваться, Фолко смотрел, как эльдринги облачаются в доспехи. Солнце на Юге палило немилосердно, местные обитатели предпочитали просторные развевающиеся белые одеяния; северные доспехи годились тут мало, однако в запасах опытного тана, не раз хаживавшего на Дальний Юг, нашлось все потребное и на такой случай.
Вокруг пристани роилась цела туча народу. Похоже, Хенна не поскупился, выслав гостям с Севера поистине царский эскорт. Одних только конных в отливающих на солнце длинных кольчугах и высоких острых стальных шлемах Фолко насчитал не меньше сотни. Воздев украшенные флажками копья, они застыли в молчаливо-грозном строю, готовые в любой миг устремиться в атаку сверкающей лавой... А вокруг собрались лучники и пращники, метатели дротиков - почти нагие чернокожие воины - и другие чернокожие - с длинными копьями, увенчанными необычно широкими и вытянутыми наконечниками - самыми настоящими мечами. Возле самой воды в седлах ждали гостей двое низкорослых - по меркам людского рода - всадников, облаченных в вызывающе простые коричневые накидки. Ближе чем на десять шагов к ним никто не приближался.
- Вот о них-то я тебе и рассказывал, половинчик, - послышался совсем рядом скрипучий голос. Горбун Санделло, вооруженный с головы до ног, неслышно подошел к борту, встав рядом с хоббитом. - Это те, что заместо пастухов... для людского стада, умирающего с воплем "Хенна!" на устах...
- Я слышал, - заметил хоббит, - что десять лет назад... многие умирали с воплем "Олмер!".
- Эарнил, - глухо поправил Фолко горбун. - Не Олмер. Войска знали его как Вождя Эарнила - забыл?
- Какая разница?
- Ты прав... - Санделло отвернулся.
До этого хоббит осторожно пытался расспросить молчаливого горбуна, что творится на Востоке, как дела в Цитадели и прочее, - но наткнулся на непроницаемую стену молчания. Вернейший из воинов Олмера рассказал лишь об одном. О своем странном, невиданном на Западе мече.
- Они порой забредали к нам в Цитадель, - говорил горбун, - странные воины, чья кожа желта, волосы черны, а глаза раскосы. Они живут на самом восточном краю земли, куда не дотягиваются взоры Властителей Запада. У них странные умения и таланты, странные цели и пути, непонятные нам, выросшим на другом конце земного окоема... Как-то к нам в Цитадель явились двое - молодой парень и старик, одетые в жалкие лохмотья... Все, что они имели, - это пара мечей... и странных копий, у которых навершия словно широкие ятаганы. Молодой потребовал - не попросил, а именно потребовал! - почетной службы, заявив, что возьмет верх над любым... Там случился Берель, он не стерпел наглости, вышел против него... И едва не лишился ушей. От позора он чуть не вскрыл себе горло... Тогда вышел я. - Санделло растянул губы в нечто, долженствующее изображать улыбку. - Мы бились долго... И я не мог взять верх. Я, Санделло, - не мог! Парень хохотал мне в лицо. Но и он не смог ничего мне сделать, хотя... мне это далось недешево. Тогда я опустил меч и сказал, что хочу стать его учеником. Наглец снова, рассмеялся. "Куда тебе, старик! - бросил он мне. - Ты ловко машешь этой железкой, но вот посмотрим, что ты сделаешь, когда я начну биться по-настоящему!" Он атаковал... и на сей раз мне и впрямь пришлось солоно. Наконец... наконец я оступился. Он воспользовался этим... и приставил меч мне к груди.
Тогда... я показал ему, что драться можно не только мечом, но и ногами, даже если они - ноги горбуна. Он отлетел... а когда поднялся, я понял - драться будем насмерть. У меня была пара ножей... я уже думал, не остановить ли парня, ранив в бедро, - когда вмешался его старый спутник.
Он вышел вперед - раз, два, взмах, другой - и парень остался безоружным, а старик подошел ко мне и поклонился: "Ты оказал ему наивысшую честь, которую оказывают мастеру. Ты просил его взять тебя в ученики. Он отказал, дав гневу овладеть собой. Прости моего неразумного сына! Я готов стать твоим учителем..." А когда мы расставались - он подарил мне этот клинок...
Фолко тряхнул головой. Он не зря вспомнил рассказ Санделло. На пристани толпилось немало людей, вооруженных почти в точности такими же мечами и странными копьями...
К горбуну подошла Тубала. Верно, тот взял с нее какое-то слово - не трогать хоббита и гномов. Надолго ли - кто знает?..
- Это здесь? - даже не взглянув на Фолко, воительница кивнула головой, указывая на берег.
- Здесь, - подтвердил Санделло. - Мы исполним свой долг - или погибнем.
- А эти, - презрительный взгляд на Фолко, - нам не помешают? Как только они попробуют, я...
- Может, меня спросите? - обозлился Фолко.
Тубала прожгла его ненавидящим взглядом.
- Месть моя тебя настигнет, - прошипела она.
- Гнев мой все преодолеет, - не удержавшись, передразнил не в меру ретивую воительницу хоббит.
Торин и Малыш, тоже в полном вооружении, на всякий случай подошли поближе.
- Хватит! - ледяным голосом бросил Санделло. - Мы делаем одно дело...
Ссориться станем, когда с ним покончим.

ФОЛКО
Он не заметил, откуда скользнула стрела, выбив из седла очередного всадника. Она словно бы внезапно родилась прямо из воздуха. Белооперенная стрела, казалось, вырезана из одного сверкающего кристалла. Вслед за первой одна за другой пропели песню смерти новые; летевшие во весь опор всадники один за другим находили свою гибель на отливающих серебром оголовках.
Только когда рухнул десятый по счету воин, верховые подались назад.
Фолко в недоумении оглянулся - случившееся слишком уж походило на чудо, чтобы оказаться правдой.
И тут он услышал знакомый голос:
- Вот и встретились вновь, мастер Фолко! Держи! Все расспросы потом!
Разворачиваясь, на плечи хоббиту опустилось нечто мягкое, нежное, окутывающее. На миг перед изумленным Фолко мелькнуло лицо принца Форве!
- Потом все расспросы! Сейчас уходим!
Влажная полумгла леса приняла их в себя, растворила, слив воедино с безумным переплетением ветвей, листьев и молодых побегов. Если прижаться к стволу - ни один глаз не различит. Плащи эльфов-Авари превосходили даже знаменитые лориэнские; они надежно укрывали разведчика, так что враг мог пройти всего в одном шаге, не заметив притаившегося дозорного...
- Стой и не двигайся! - шепнул принц хоббиту.
Они застыли, прижавшись к морщинистой коре какого-то лесного исполина.
Встретив неожиданный отпор, всадники Хенны теперь осторожничали; каждая тень казалась им затаившимся лучником, чьи страшные стрелы бьют наповал, находя малейшую прорезь в доспехах... Удивительно, но потеряли след натасканные псы-ищейки; скуля и поджимая хвосты, они крутились на одном месте, словно проклятый беглец внезапно воспарил прямо в небеса!..
Мало-помалу погоня убралась восвояси. Лай псов утих; забросив щиты за спину и пригнувшись, всадники старались как можно скорее выбраться из зачарованных зарослей.
- Вот и снова встретились, Фолко, сын Хэмфаста! - Форве широко улыбнулся. - Счастлив этот час! - Он протянул хоббиту руку.
- Приветствую высокородного... - начал было Фолко, но эльф неожиданно хлопнул его по плечу:
- Оставь. Мы на войне. И она, похоже, будет еще пострашнее, чем с Олмером.
- Принц!.. Но... откуда ты здесь?! И... не знаешь ли о Торине и прочих?
- По порядку, друг мой, по порядку. - Форве откинул назад скрывавшую лицо зеленую сетчатую маску. Мягко сиял зеленоватый камень на обруче, что охватывал лоб. Время не оставило и малейшего следа на прекрасном лице принца - разве что где-то в самой глубине глаз поселилась неизбывная грустинка.
- Откуда мы здесь? Легко ответить. Не только ты почувствовал, что откуда-то с Юга льется странный и страшный Свет, не имеющий ничего общего с тем светом, к которому мы все привыкли. На Водах Пробуждения встревожились. Как и в Срединном Княжестве. Было отправлено на разведку несколько отрядов. Мой - один из них. Я думаю, тебе приятно будет встретить кое-кого из старых знакомцев.
- Неужели Амрод, Маэлнор и Беарнас? - вырвалось у Фолко.
- Разумеется. Как же я мог пойти без них?.. Отец и дед были против моего ухода, но я настоял. Дело серьезное... Однако мы никогда бы не нашли сердце этого Огня так скоро, если б не один твой давнишний приятель, а именно - горбун Санделло. Мы выследили его... и встретили возле Камня Пути.
- Это что такое? - удивился хоббит.
- Потом как-нибудь расскажу. Так вот, когда дозорные, несущие стражу возле границ Цитадели Олмера, доложили, что горбун в одиночестве отправился на Юг, я сразу подумал - дело нечисто. Мы подозревали, что Санделло, верный спутник Короля-без-Королевства, тоже научился чувствовать незримое... а кроме того, он взял с собой Талисман и... и еще черный клинок, который носил Олмер... Мы встретились со старым мечником. Я предложил ему на время забыть вражду, но... он отказался. Тогда я честно предупредил его, что стану следить за ним и он не сможет ни избавиться от нашей слежки, ни обмануть нас. Горбун знал, что мы у него за спиной... но тем не менее шел дальше. Вместе с очень странной девой-воительницей, Тубалой, он прорвался сквозь заслоны тарегов - так зовут народ Хенны - и двинулся на восток, по полуденной стороне Хлавийского Хребта. За ним гнались - но он всякий раз прорывался, сражаясь так, что мы только дивились. А еще больше мы дивились невероятной, нечеловеческой силе Тубалы. Она орудовала мечом, который не смог бы поднять даже самый могучий воин. Мы следили за горбуном все время, до того самого момента, пока его не подобрал ваш корабль на Каменке, как зовут эту реку эльдринги... Так что нет ничего удивительного в том, что мы пришли тебе на помощь - сама Судьба вела нас сюда.
- Спасибо, - с чувством проговорил Фолко. - Если бы не вы...
- Оставим это, - махнул рукой принц. - Перед тобой в долгу все Средиземье; кабы не твой клинок, победа Олмера оказалась бы полной, - и один Эру ведает, что творилось бы тогда в мире!
Хоббит пожал плечами. В последнее время он начал подумывать, что держава Олмера, быть может, была бы все-таки лучше бесконечных истребительных войн, что не прекращались в Эриадоре. Но вслух он, разумеется, этого не сказал.
- Расскажи теперь, что тебе удалось узнать! - попросил эльф.
- Наверное, это будет история еще длиннее, чем про Камень Пути, - пожал плечами Фолко. - Вдобавок главное сейчас не это. Торин, Малыш и другие мои спутники - кстати, и Санделло и Тубала - попали в руки Хенны. Мне чудом удалось бежать... а потом меня спасла твоя меткость, принц. По-моему, надо сперва спасти пленников, а уж потом говорить о вещах возвышенных!
Принц Форве кивнул:
- Ты прав, мой дорогой друг. Эгей, Маэлнор!
Эльф-воитель одним мягким, беззвучным движением очутился возле них.
Казалось, это просто ожившее дерево, невысокий юный энт или хьорн - настолько искусна была маскировка.
- Я здесь, мой принц! Счастлив видеть тебя в здравии, друг Фолко!
- Тебе придется пробраться в ставку Хенны. Смени плащ с леса на степь.
- Я тоже пойду! - вскинулся Фолко. - Не станешь же ты говорить, о принц Форве, что хоббиты ходят шумнее эльфов?
- Не стану, - улыбнулся принц Невозжелавших. - Идите вдвоем. Надо разузнать, где держат пленников, - с тем чтобы ночью ударить! Хорошо бы захватить коней... У нас есть заводные, но на дальнюю дорогу нужна подмена...
- Кони - это особое дело, - заметил Маэлнор. - Хорошо бы послать Беарнаса с другими отбить десяток, лучше всего - со сбруей. Едва ли твои друзья, Фолко, привычны к нашей езде...
Эльфы испокон веку не пользовались ни уздой, ни седлами. Конь должен сам нести седока. И конь может сделать так, чтобы скакать на нем было удобнее, чем даже сидеть в покойном кресле - так говорили Перворожденные.
- Ты прав. - Форве кивнул. - Я распоряжусь. А вы идите! Пока погоня блуждает по лесам, никто не станет разыскивать беглеца в ставке Хенны...
- Идем, друг мой. - Маэлнор улыбнулся хоббиту. - Я счастлив, что мы вновь сражаемся рука об руку!..
- Я тоже. - Фолко церемонно поклонился. - Давай поспешим! Что светлейший принц сказал по поводу этого плаща?
- По поводу плаща? А, он может принимать любой цвет. В нем ты легко притворишься хоть кочкой на ровном лугу, хоть выступом стены, хоть свернутым пологом шатра. Раньше у нас такого не было. Нужда заставила подумать!..
- Нужда? - переспросил хоббит. Они шагали прямо через лес к краю зарослей, где раскинулся городок шатров. - Вам пришлось много сражаться с тех пор, как я побывал на Водах Пробуждения?
- Довелось, - кивнул эльф. - Но главное - после Войны с Олмером Великий Правитель, дед нашего принца... прислушался к советам молодых. До этого мы слишком много пели, много говорили о прекрасном и неземном, слишком глубоко погружались в занимательные, но отвлеченные умствования... Они, конечно же, нужны, без них никак - но полностью отгородиться от Мира все равно не получается. Несмотря на всю нашу магию! Да, никому сейчас нет хода на Воды Пробуждения - но мы поняли, что нельзя хранить красоту лишь для одних себя, нельзя надменно отворачиваться от войн и невзгод, что терзают несчастный Мир вне хрустальных стен вокруг наших владений... А чтобы идти в этот Мир и не гибнуть понапрасну, нужны и доспехи, и оружие... И плащи, такие, как на тебе или мне, тоже нужны. Теперь хороший ткач, умеющий не только сотворить сам плащ, но и набросить на него сильные чары, ценится и почитается вровень с искуснейшим менестрелем! Никогда такого не было! И далеко не всем это нравится... Но мы все - из домена Форве, из его отряда, и никто не жаждет все время сидеть во дворце Вечного Правителя... Я люблю вольный воздух, Фолко! Мне душно за стенами, даже если эти стены - магические и не преграждают пути ни ветрам, ни свету. Ох, что-то заболтался я... идем в разведку, а говорим о вечном! - Он легко рассмеялся.
- Да уж, - фыркнул Фолко. - Вон, смотри, уже и просвет! Дальше - открытое место! Там что, нужно ползти?
- Думаю, так и придется, - усмехнулся Маэлнор. - Один ползет - другой прикрывает. Давай - во-он к тому шатру!.. Конечно, на такое дело идти лучше всего ночью, но уж если так сложилось...
- Кто знает, может, их всех казнят на закате, - угрюмо заметил хоббит, опускаясь на колени. - Ждать нельзя!
Маэлнор запахнул плащ и мягко вытянулся рядом с хоббитом.
- Ну, вперед!
Они поползли. Несмотря на то что уже давно наступил октябрь, трава была сочна и зелена. Продвигались по очереди - пока один наблюдал, другой полз.
Затем менялись ролями, далеко друг от друга не отрываясь. Без затруднений они достигли крайнего шатра, укрывшись за ним. Фолко с удивлением обнаружил, что плащ его стал как две капли воды похож на ткань самого шатра - отличить невозможно.
- Видишь теперь? - не без гордости заметил эльф. - Ну все, давай дальше! Перебежками!
Ставка Божественного кишмя кишела воинами. И чернокожие, и перьерукие, и смуглолицые, горбоносые тареги, и еще какие-то неведомые... Причудливо и разнообразно вооруженные, в ярких одеждах; мало кто носил доспехи. По правде говоря, Фолко тоже едва бы выдержал в своем панцире, будь он стальной, а не мифриловый...
Крадучись, короткими перебежками, лазутчики пробирались все дальше и дальше к сердцу лагеря. Порой приходилось подолгу ждать - пока не освободится дорога.
Однако чем дальше, тем становилось труднее; наконец путь оказался и вовсе перекрыт.
- Так нельзя, - прошептал хоббит на ухо Маэлнору. - Надо встать и идти как ни в чем не бывало. Тех, кто не прячется, хватают не сразу...
- Похоже, ничего иного нам не остается, - согласился эльф.
Стражники стояли почти что возле каждого шатра. Маэлнор простер руки над плащом хоббита, что-то прошептал, озираясь по сторонам, - и одеяние Фолко внезапно встопорщилось, сменило цвета - после чего хоббит оказался почти неотличим от снующих туда-сюда воинов. Разумеется, внимательный глаз, присмотревшись, распознал бы обман - но приходилось идти на риск.
Озабоченным быстрым шагом, не озираясь по сторонам, хоббит и эльф зашагали в глубь лагеря. Уловка сработала - стражники даже не смотрели в их сторону, а начальники, похоже, тут просто так не ходили. Фолко и Маэлнор беспрепятственно добрались до памятной площадки перед роскошным шатром Хенны. На ней по-прежнему пылали два костра; мертвецов уже убрали, пятна крови присыпали свежим песком. Шатер окружало тройное кольцо стражи.
- Не оглядывайся! - прошипел хоббит Маэлнору. - Я пытаюсь дотянуться до Торина... узнать хотя бы, живы они или нет...
Эльф кивнул. Они миновали площадку, вновь углубившись в лабиринт шатров и навесов. "Их наверняка должны были упрятать поглубже. Хенна не удовольствуется простой палаткой. Темница у него тут если и есть, то едва ли глубокая... наверное, что-то вроде ямы, крытой сверху... Ищи, хоббит, ищи!"
Но помнил Фолко и о загадочном камне на груди правителя. Уж не он ли источает это безумное пламя? Похоже, очень похоже... Адамант... Адамант Хенны... из-за которого уже пролилось столько крови, что не снилось даже Олмеру!
Разведчикам повезло. Пройдя лагерь из конца в конец, удачно избегнув и пристального внимания стражей, и грубоватого гостеприимства тарегов, они обнаружили то, что искали.
Помог им Малыш. Оказавшись в заточении, Маленький Гном отводил душу тем, что непрерывно ругался на всех ведомых ему языках - Всеобщем, роханском, говоре Беорнингов, обитателей Королевства Лучников, не брезгуя даже словечками из Черного Наречия. Он ругался не переставая, создавая невообразимые комбинации, - так что время от времени доносились негодующие протесты Тубалы. Одну такую тираду как раз и услыхали Фолко и Маэлнор.
- Не забывай, ты, чурбан неотесанный, - я все-таки дама! - возопила Тубала.
Шатры в этом месте образовывали круг. Пространство меж ними было вытоптано; середина огорожена забором - не для сбережения узников, а чтобы не напирали свои. За оградой расхаживали шестеро стражей с мечами наголо.
Чуть поодаль скучала четверка лучников, тоже явно приставленная к охране.
Посреди огороженного забором круга Фолко увидел круглую дыру в земле, забранную частой деревянной решеткой из толстых ошкуренных брусьев. Между ними едва-едва пролезла бы даже тонкая рука хоббита.
Вокруг забора толпилось немало народа - так что Фолко пришлось изловчиться, чтобы бросить хотя бы беглый взгляд на вход в узилище.
- Все ясно, возвращаемся, - шепотом бросил ему Маэлнор. - Я запомнил.

СЕРЫЙ И ЭОВИН
- Когда взойдет луна, - отрывисто бросил Серый, переворачиваясь на спину и прикрывая уставшие глаза ладонью. - Сегодня ночью. А завтра - если все удастся - возле наших ног окажется все Средиземье. Хочешь, а? Я завоюю все Средиземье и подарю его тебе.
- О чем ты говоришь? - Эовин глядела на Серого широко раскрытыми от страха глазами. Нет, он точно безумен... Нести такое...
- Я кажусь тебе свихнувшимся? - Серый устало потер лоб. - Понимаю, понимаю... лишившийся памяти старикан, толкующий о власти над Средиземьем!
Смешно... конечно же, смешно. Я бы и сам посмеялся на твоем месте. Но куда более смешно то, что все мной сказанное - правда. Да, да, Эовин, чистая правда! Когда я говорю, что могу завоевать Средиземье, - так оно и есть.
Этому болвану Хенне досталась чудовищная, невообразимая Сила... Сила, пришедшая из столь далекого прошлого, что даже у эльфов не осталось никаких воспоминаний! Глупец не знает, как Силой распорядиться... Все, на что его хватило, - погнать на убой несчастных перьеруких... Теперь я заполучу Сердце Великой Силы. Оно вернет мне память... - Внезапно он усмехнулся, устало и невесело. - Да только зачем? Я с радостью завоевал бы Средиземье... сделал бы тебя королевой... и вернулся бы в ту тень, откуда вышел. В Море, отвергшее меня... Я не знаю, кем я был. Могу только догадываться... хотя бы по тому, что умею владеть мечом. Но на самом деле - какие бездны откроются мне, когда память вернется? Там ведь были и ужас, и боль - но они меня не пугают. Там была кровь - но разве не жестока изначально вся наша жизнь? Было там еще и нечто темное, бесформенное, ужасное... я... я сражался с ним... и, похоже, потерпел поражение. И хочу схватиться снова! Я хочу услышать, как хрустнет горло врага под моими руками! Я никогда не терпел поражений - а тут потерпел! И это - непереносимо! Понимаешь?
- П-понимаю, - с трудом выговорила Эовин.
Девушку вновь захватывала могучая воля этого человека, воля, несущаяся куда-то вперед, к последней, решающей схватке неведомо с кем. Он бился сейчас о стены незримой клетки, - но юная роханка чувствовала: если эти незримые стены падут, он изменится. И притом полностью. Исчезнет Серый, простой рыбак, невольник Великого Тхерема. И кто придет на смену? Неужели и впрямь - великий завоеватель, который бросит все Средиземье в пожар истребительной войны?
Крепкое, точно роханская сталь, упорное, точно норов молодого роханского коня, пришло осознание. "Я должна помешать ему! Он спас меня - но он безумен. Ему нужны хороший лекарь и заботливый уход. Но Сердце, о котором все время толкует, - он не получит! А если и получит - то не раньше, чем убьет меня!"
Серый тем временем лежал молча, откровенно наблюдая за своей спутницей.
Потом заговорил вновь:
- Давай не будем торопиться. Понимаю, любая девчонка, которую назвали Эовин, всю жизнь тайно жаждет встретить своего Короля-Призрака... встретить и сразить, уравнявшись со своей знаменитой тезкой... Но погоди судить! Погоди объявлять меня безумцем! Разве все то время, что мы странствуем вместе, - разве я не доказал обратного?
У Эовин язык присох к небу, она не могла произнести ни слова.
Проницательность этого человека порою просто ужасала. Он словно бы читал мысли, как раскрытую книгу.
- Ты боишься, - с досадой заметил Серый. - Уж не считаешь ли ты, что я могу проникнуть в твой разум? Уверяю тебя, это не так. Просто не составляет труда представить, о чем ты сейчас думаешь... Да и помыслов своих и чувств вы, роханцы, скрывать не умеете. Прямые, как копейное древко!.. И почему мы тогда не были вместе?.. - вдруг ни к селу ни к городу пробормотал он, словно спрашивая сам себя. - Ладно, Эовин. Сабля твоя при тебе. Клянусь своим не открытым еще именем - я не стану защищаться, если тебе захочется меня прикончить. Я отдал бы тебе свой меч - но этой ночью он мне понадобится, прости. А потом... Я чувствую, что стою в шаге от Великой Силы. Я не могу ошибиться - разве не вырвал я тебя из пламени? Так что... Подумай - может, быть королевой Средиземья вовсе и не так плохо для гордой дочери Рохана?
Эовин молчала. Она всем сердцем ощущала, что Серый не лжет. Он говорил искренно, быть может, искреннее, чем когда-либо в жизни - неважно, этой или прошлой. Он раскрывал перед ней темные бездны своей души, где клубился непроницаемый черный дым боли, ярости и ужаса. Он не скрывал ничего. Эовин смутно догадывалась, что, даже если им не удастся завладеть загадочным Сердцем Силы, Серый никогда уже не станет говорить с ней так. В лучшем случае - холодная усмешка. Он будет прост, открыт и даже ласков с другими.
Но с ней, видевшей его таким, как сейчас, - никогда. И поэтому он откупается от нее, предлагая высшую цену, какая только по силам смертному человеку. Не жизнь свою - что жизнь! Случается, даже жалкий трус, черпая силу в собственном страхе, погружает в себя кинжал - нет, он отдаст то, что требует железной воли, великой силы и неописуемой жестокости; то, за которым - ярость и гнев Валар.
Молчание длилось. Впрочем, оно не было тягостным. Серый ждал, спокойно ждал. И Эовин понимала, что от ее решения уже ничего не зависит, что ей и впрямь остается только одно - попытаться убить этого человека, потому что иначе остановить его уже невозможно. Он пойдет дальше, несмотря ни на что.
Его не остановят ни стрелы, ни копья врагов - он сразит их, пустив в ход ту страшную, слепую, разрушительную Силу, что уже свила гнездо в его душе.
Да, он пойдет по трупам. Раз так - то Эовин должна его убить. Должна во что бы то ни стало. Несмотря на то, что ей еще пока только пятнадцать лет.
Впрочем, теперь ее руки обагрены кровью...
"Стоп! Руки твои обагрены кровью! Кровью перьеруких, которых ты убивала, чтобы уцелеть самой! А теперь берешься судить Серого!"
- Успокойся, девочка. - Серый легко поднялся на ноги. - Все не так плохо. Не казни себя. Говорю тебе снова - я не стану защищаться от твоей руки. Убьешь меня, если сочтешь нужным. Скажу больше - я сам буду просить о смерти... если ты увидишь, что Сердце Силы, к которой я стремлюсь, меняет меня, превращает... превращает во что-то чудовищное. Ты, конечно же, слушала сказки, где героине нужно было убить своего милого, чтобы уберечь от куда более страшной участи? Так вот будь готова сделать то же самое. Понятно, что я не твой милый, но все-таки... Уважь мою просьбу, а?
Эовин нашла в себе силы медленно кивнуть головой.
- Вот и славно. Этому я верю куда больше, чем выспренним клятвам. - Серый выдернул из ножен меч и принялся острить лезвие. - Не стой без дела!
Саблю свою проверь. Она тебя сегодня не должна подвести. Жизнь ведь ей доверяешь. Ну-ка, доставай, доставай. У меня и камень точильный для тебя найдется. Займись-ка, а то, когда руки девать некуда...
Эовин послушно обнажила клинок.
- И чтоб блестел! - строго произнес Серый, точь-в-точь как старый королевский сотник, поставленный обучать новобранцев. - Смотри - проверю!
- А если блестеть не будет, что тогда? - собравшись с духом, выпалила Эовин.
- Лозину сорву и выдеру, - грозно пообещал Серый...

ОКТЯБРЬ, 10, НОЧЬ, СТАВКА ХЕННЫ, ФОЛКО, ФОРВЕ, ЭЛЬФЫ
Ночь выдалась тихая-тихая. Чудные, непривычные ароматы дразнили и щекотали, словно шкодливые муравьи. Фолко лежал возле самой кромки леса.
Впереди шумел бубнами и погремушками, надрывался песнями, взрывался полупьяными воплями разудалый лагерь Хенны. Высоко-высоко в поднебесье рвались злые рыжие искры многочисленных костров. На закате в ставку Божественного вернулась посланная за Фолко погоня. Хоббит успел заметить - всадники везли какую-то связанную фигуру. Краткое время спустя какой-то несчастный на окраине лагеря был скоро и споро обезглавлен умелой рукой палача. Хоббит подумал - уж не незадачливый ли сотник, командовавший преследователями, поплатился жизнью за его, Фолко, удачную встречу с эльфами?
Казнь не вызвала в лагере никакого лишнего волнения. Похоже, подобное тут в порядке вещей. Труп оттащили в сторону и бросили. Стоило людям отойти, как заросли зашевелились; Фолко с ужасом и отвращением увидел, как из сгущавшихся сумерек к мертвому поползли какие-то низкие, стелющиеся по земле твари - не то многоногие змеи, не то змеиные многоноги... Послышался хряск и мокрые шлепки, сопровождаемые яростным, приглушенным шипением.
Ночные пожиратели падали пировали. Фолко огляделся - ему казалось, он уже чувствует отвратительные прикосновения холодных чешуйчатых морд. Но нет - похоже, местные обитатели хорошо вышколены и знают, на кого следует разевать пасть, а на кого нет. Никто из них и близко не прополз от хоббита.
- Видел? Вот ведь дрянь, - прошептал на ухо Фолко притаившийся рядом Беарнас. - И откуда только взялись? Не иначе, Мелкорово наследство!
- Не произноси здесь этого имени! - сурово одернул эльфа-воина принц Форве. - Нечего звать сюда его тень. И так Зла хватает...
Поднявшуюся луну закрывали тучи. Лучшего для успеха задуманного и пожелать было нельзя. Эльфы отлично видят в темноте; Фолко, хоть и уступал в этом, тоже не дал бы промаха за сотню шагов даже во мраке, который обычному человеку показался бы просто непроницаемым.
- Пошли. - Форве поднялся. - Не думайте сейчас про этого Хенну!
- Стоп, - внезапно вырвалось у Фолко. - Как я мог забыть! Нельзя, нельзя вам никуда идти!
- Это почему же? - изумился принц.
- Я, я, я во всем виноват... - И хоббит, запинаясь, торопясь и глотая в спешке окончания слов, поведал друзьям Авари о своем видении, о том, что Хенна якобы может видеть посредством "дарованной ему Силы", про то, что он требовал себе "головы богомерзких эльфов"...
- Мы знали, что за нами гонятся, - медленно проговорил Форве. - Но мы не хотели лишней крови и потому просто сбивали погоню со следа. А вот оно, оказывается, как...
- Фолко прав. Там, впереди, наверняка западня, - мрачно проговорил Амрод. - Хенна использует пленников как приманку. Быть может, они и не хотели ловить тебя, друг хоббит... Он прекрасно понимал, что ты не бросишь своих спутников в опасности.
- Все равно отступать уже поздно, - спокойно заметил Маэлнор. - Даже если впереди западня - мы должны идти. Иначе... - Он выразительно умолк.
- Да, Маэлнор прав, - кивнул Форве. Зеленый камень на его обруче мягко светился. - Отступать мы не можем. Вперед!
Семь теней неслышной поступью шли вперед.

ТО ЖЕ ВРЕМЯ И МЕСТО. СЕРЫЙ И ЭОВИН
Клинок с легким шорохом вылетел из ножен.
- Добивай тех, кого я только зацеплю, - бросил девушке Серый, вставая на ноги. Слабый лунный свет упал на длинное лезвие, превратив меч в жутковатое подобие призрачных моргульских клинков. Не таясь, спутник Эовин вышел из-под прикрытия зарослей и, закинув оружие на плечо, зашагал прямо к шатрам.

Глава 3

ОКТЯБРЬ, 10, НОЧЬ, ЛЕСА ЮЖНОГО ХАРАДА НА ПУТИ К ПОЛЮ БИТВЫ С ПЕРЬЕРУКИМИ
Никогда еще Миллогу не доводилось попадать в такую переделку. Молча, покорно тащился он следом за своими удивительными спутниками. Нельзя сказать, что с ним обращались плохо или что он, скажем, был на положении слуги. Вовсе нет. Золотоволосая дева и ее сопровождающий часто и подолгу беседовали с ним, расспрашивая о житье-бытье, о жителях его родной деревни, о их нравах и занятиях, о том, что довелось пережить самому Миллогу в дни Вторжения... И ховрар говорил. Он не мог ни удержаться от болтовни, ни соврать. Один-единственный взгляд колдовских глаз лишал его всякой мысли о сопротивлении.
Никто не обижал и пса. Однако тот на все попытки золотоволосой как-то помириться с ним отвечал злобно-бессильным рычанием, в котором слышалась почти человеческая тоска. Он ел только то, что удавалось поймать в окрестных зарослях, - хотя у спутников Миллога оказались припасены странные лепешки, даже от небольшого кусочка которой ховрар весь день наслаждался блаженной теплой сытостью, словно в былые годы, когда служил сборщиком податей...
Миллог как-то попытался сам задать парочку вопросов - однако все его попытки разбивались о снисходительно-непроницаемые улыбки спутников. Они мягко и приветливо улыбались, мужчина хлопал ховрара по плечу (сам Миллог и помыслить о таком не смел), и тотчас переводили разговор на другое.
Хоть и невеликий умом, Миллог, однако, сумел понять, что нежданных попутчиков, так стремительно и бесповоротно взявших его в плен, особенно интересует Олмер Великий. С неизбывным интересом и вниманием выслушивались любые, даже самые мелкие подробности, какие только сохранила не слишком-то крепкая память ховрара.
...Миллог выжил в страшном бою на Андуине, когда его плот в самом начале боя угостили камнем из роханской катапульты. Бросив щит и меч, ховрар сумел уцепиться за обломок и кое-как добрался до берега. Во время схватки с непобедимой вестфолдской фалангой Миллогу крепко досталось по башке, и до конца боя он провалялся в беспамятстве. Потом была Исенская Дуга, где отряды ховраров долго и безуспешно пытались прорвать роханский строй; и тут Миллог, умело лавируя, когда надо - отступая в задние ряды, когда надо - вновь оказываясь впереди, - вышел из боя без единой царапины, хотя в его тысяче полегли замертво добрых три четверти бойцов. А после настало веселое время. Один за другим сдавались арнорские города... но на них тотчас наложили лапу любимые Вождем Эарнилом истерлинги, и надежды Миллога на знатный грабеж не оправдались.
Солонее всего пришлось у проклятой эльфийской крепости. Вождь - кто знает почему! - сперва повел на приступ людские рати, оставив орков, троллей и прочую нелюдь позади. Отряд Миллога был назначен в первую штурмовую башню; и, когда защитники крепости подожгли осадную машину, Миллог поистине спасся лишь чудом. В его руках был топор; срубив какой-то канат, ховрар выбросил его из бойницы и успел соскользнуть вниз; огонь, пылавший внутри башни, пережег канат, Миллог сорвался - но до земли было уже недалеко, и он отделался только парочкой переломов. Ничего, поносил лубки, снял и после этого ходил как раньше. Это уж теперь старые раны начали ныть к перемене погоды...
Жупан-князь за раны и увечья пожалел воина, дав сытное местечко сборщика. И Миллог служил ему вернее самого верного пса. Знал - чуть что, жупан долго думать не станет, отправит в лес деревья валить... Прощай тогда мягкая постель, добрая еда да гладкая женка под боком - не важно, что не своя...
А потом так некстати подвернулся Серый... Ищи его теперь по всему Средиземью...
Беседы эти неизменно заканчивались одним и тем же - мужчина ободряюще хлопал Миллога по плечу, а женщина говорила:
- Не бойся. Злая Судьба до тебя не дотянется.
Ховрар, кстати, так и не решился спросить у своих спутников, как же их зовут...

ОКТЯБРЬ, 10, НОЧЬ, СТАВКА ХЕННЫ, ФОЛКО И ЭЛЬФЫ
Неслышными, невесомыми тенями они скользили к шатрам. Растворившись в ночи, сделавшись незаметнее легкого лесного ветерка, хоббит и эльфы осторожно подбирались к кольцу часовых. На ночь Хенна выставлял посты и караулы. Но разве глаза простых Смертных способны заметить в непроглядной южной ночи Перворожденных, да еще и закутанных в отводящие глаз плащи? Без единого звука Форве и его отряд проскользнули мимо дозорных, не отняв ни у кого жизни.
Яма, где содержали пленников, находилась невдалеке от северной окраины лагеря. Вокруг горели костры, толпились воины; шло веселье, жарилось на вертелах мясо, стояли вскрытые бочки с хмельным; но внутри ограды по-прежнему нес службу трезвый и бдительный караул. Дюжина лучников... восемнадцать мечников... мечники внутри ограды, лучники по краям свободного пространства... И еще самое меньшее полсотни подгулявших воинов вокруг. И дюжины три женщин!.. Фолко стиснул зубы. Дело предстояло жаркое.
- Пока никаких ловушек, - прошелестел над ухом голос Форве.
- Ждут, когда мы атакуем, - также шепотом ответил хоббит.
- Какой смысл? Приманка сработала, мы здесь. Если он нас видит...
- Не буди лихо, пока оно тихо, - забыв о царственном достоинстве собеседника, отрезал Фолко. - Ну, пошли, чего ждать? Думаешь, они угомонятся?.. Едва ли, ночь и так на перелом повернула...
- Тогда начинаем, - услыхал он голос принца и тут же - слитное гудение отпущенных тетив.
Белооперенные стрелы рванулись через площадку разящими молниями. Семеро лучников метили в караульных возле ямы и в стоящих наготове вражеских стрелков. Первые стрелы еще не успели коснуться плоти жертв, как вслед за ними уже торопились новые. В мгновение ока воцарился хаос. Вопли и стоны умирающих, истошные крики напуганных женщин, проклятия и вопли полупьяных воинов, судорожно шарящих по земле в поисках опрометчиво отложенного оружия.
- Вперед, - негромко скомандовал Форве, и семеро бойцов устремились через площадь, на бегу пуская стрелы. Руки Фолко привычно вершили кровавую работу. Взор сам ловил цель, определял упреждение, руки сами гнули лук и выхватывали стрелы из колчана. Эльфы и хоббит атаковали клином, и острием этого клина оказался Фолко - единственный, у кого был полный мифриловый доспех. Растерявшийся враг и глазом моргнуть не успел, как семеро зыбких теней ворвались за ограду. Половина мечников охраны уже полегла под меткими стрелами, но оставшиеся и не думали отступать. Широкие и кривые мечи, так непохожие на прямые клинки Запада, дружно взметнулись; сталь не ударила в сталь, как если бы сошлись в поединке гондорец и эльдринг, - этими клинками скорее отводили оружие неприятеля, чем просто подставляли под вражеский удар. Справа от хоббита коротко взблеснул длинный и тонкий меч Форве; удар был нанесен с такой быстротой, что тарег просто не успел ничего сделать. С хоббитом же схватился куда более умелый противник - первый выпад Фолко он парировал, отразил и второй... но тут прогудела тетива эльфийского лука, и воин Хенны рухнул со стрелой в глазнице.
Разом протрезвев, со всех сторон бежали новые и новые стражники. Трое эльфов метнули им навстречу стрелы, но толпу это не остановило. У отважных спасителей оставались считанные секунды, чтобы самим не стать добычей... и они использовали их. Свалив своего противника, Форве занес меч над головой, замер, словно окаменев, - и внезапно с силой рубанул по деревянной решетке. Отливающий серым меч пронесся сквозь толстые деревянные брусья, как сквозь пустое пространство; обломки решетки рухнули вниз, откуда тотчас же донесся недовольный голос Малыша:
- Эй, вы, там, поосторожнее! Щепки мне за шиворот сыплются!
Следом за разрубленными брусьями в яму полетели веревки с петлями на конце, и Фолко, схватившись с очередным тарегом, что было мочи крикнул товарищам:
- Давайте все вверх! Лезьте сами, тут у нас драка!
Над краем ямы появилась голова Санделло. И Фолко, увидав физиономию горбуна, невольно вздрогнул - казалось, к лицу приросла маска самой Смерти. Не говоря ни слова, старый мечник подхватил валявшийся под ногами клинок - и первый же его выпад стоил жизни одному из нападавших.
"И все же это западня", - с внезапной безнадежностью подумал Фолко, в очередной раз с трудом уклоняясь от свистнувшего рядом лезвия. Здешние мечи едва ли смогли разрубить или проткнуть мифриловую броню, но сила ударов была такова, что запросто снесла бы хоббита с ног, несмотря на всю его ловкость. Со всех сторон к яме бежали и бежали воины Хенны. Ясно было, что против такой армады долго не продержаться.
"И Хенне был вовсе не нужен никакой Адамант..." - мельком подумал хоббит.
Следом за Санделло показался Торин, за ним - Малыш, потом разом - Тубала и Рагнур. Фарнак с Вингетором вылезли последними.
- На прорыв! - взмахнул рукой Форве. Высокая ограда давала кое-какие преимущества Фолко и его спутникам. Но вокруг уже сбилась плотная масса врагов; с разных сторон подходили все новые и новые отряды, в причудливых шлемах и панцирях, с большими луками... Ловушка захлопнулась: горстка бойцов едва ли смогла бы прорваться сквозь вражьи ряды - тут уже собралось не меньше тысячи тарегов и воинов иных племен. Правда, из-за скученности они мешали друг другу, и лучники не могли как следует прицелиться - хотя несколько стрел все же мелькнуло над головой хоббита.
- На прорыв! - повторил Форве. И тут, опередив всех, вперед ринулась Тубала. Казалось, из мрачных преисподен Моргота на волю вырвалось неведомое чудовище, достойная подруга Кархарота. В каждой руке у Тубалы было по кривому мечу; воздух вокруг нее стонал - с такой безумной быстротой крутились клинки. Глаз не мог различить их движение; враги невольно раздались в стороны. А девушка шла вперед, оставляя за собой настоящую кровавую просеку. Ее мечи рубили железо панцирей и сталь клинков, отшибали нацеленные в нее стрелы, сносили головы и надвое разваливали тела попавшихся ей на пути.
Следом за Тубалой бросился Санделло, за ним - Фолко; наспех выстроив клин, они ударили - и мир исчез в сплошной круговерти кровавой сечи.
Однако Тубале не хватило сил. Она почти проложила себе дорогу на волю - но вот ноги ее внезапно подогнулись, и Санделло едва успел прикрыть девушку. Кто-то из эльфов - Фолко не разглядел, кто именно, - держа меч в правой руке, левой подхватил обессилевшую воительницу.
Сообразив наконец что к чему, тареги, чернокожие, перьерукие спешили расступиться перед страшными бойцами. Из задних рядов полетели копья и дротики, свистнули стрелы. Одна зацепила Фарнака; заскрежетал зубами Рагнур, ломая впившееся в плечо древко...
Кажется, Смерть приняла друзей в ледяные объятия. Сейчас, сейчас, еще немного - и лучники сделают свое дело. Фолко, конечно, облачен в мифрил - но едва ли это поможет. Все пропало?..
"Нет! Пока я еще не расстался с жизнью!"
Длинный выпад, и острый клинок вонзается очередному врагу в горло чуть повыше кованой кирасы...
Бой продолжался. Безнадежный бой.

ФОЛКО, САНДЕЛЛО И ОСТАЛЬНЫЕ
Друзья рубились в полном окружении. Теперь приходилось атаковать самим, чтобы не попасть под губительный ливень вражеских стрел. В пылу схватки маленький отряд развернулся совсем в противоположную сторону. Они уже рвались не прочь из лагеря, а, напротив, в самую его глубину, навстречу бегущим новым и новым врагам. Здесь, в суматохе, противник не мог как следует построиться и дать своим лучникам попросту расстрелять проклятых чужаков.
Санделло бился, как всегда, обдуманно и точно. Его движения были стремительны и выверены, он бережно расходовал силы, никогда не отклоняясь и на дюйм больше, чем надо. Кривой меч казался продолжением его руки; а лицо не покидало такое выражение, что столкнувшиеся с ним, что называется, нос к носу тареги или перьерукие то и дело с воплями бросали оружие, обращаясь в бегство.
За спиной горбуна двое Авари поддерживали бесчувственную Тубалу. Один из эльфов, Сиэнор, был левшой и прикрывал девушку с левого бока. Гномы как могли орудовали непривычными им кривыми мечами; особенно туго приходилось Торину, никогда не признававшему иного оружия, кроме боевого топора.
Малышу было полегче, но и он в основном защищался. Вингетор помогал раненым Фарнаку и Рагнуру; и так получилось, что, кроме Санделло, в полную силу бились лишь Фолко да четверо эльфов...
Судьба оказалась милостива к друзьям - или же, быть может, просто хотела продлить себе удовольствие. Сколько может длиться безумный бой четырнадцати против многих сотен? За крепкими стенами - долго, дни, а порой и месяцы; но здесь, на открытом месте, - сколько они еще продержатся, несмотря на все их воинское искусство?
"Вы должны погибнуть", - нашептывал кто-то холодным и равнодушным голосом в ухо хоббиту. И этот паскудный голос вещал абсолютную правду.
Отряд не мог вырваться из кольца...
Внезапно трубы взвыли за спинами атакующих. Что такое? Кто-то пришел на помощь?.. Воины Хенны целыми десятками поворачивались, повинуясь требовательной команде, бегом бросаясь назад, туда, где раскинулся величественный золотой шатер их Божественного повелителя...
Противостоять сумасшедшему натиску ни Фолко, ни его спутники уже не могли. Воины Хенны атаковали, словно безумные, не щадя себя, - примерно так же, как несчастные перьерукие на поле битвы с невольничьей ратью Тхерема. Увлекаемые общим безумным потоком, эльфы, гномы, люди, хоббит - все они только и могли, что бежать, на ходу отбиваясь, бежать прямиком к золотому шатру...

СЕРЫЙ И ЭОВИН
Распахнулась, точно от ураганного ветра, прикрывавшая вход складка шатра. Серый шагнул внутрь, Эовин - за ним.
Вскочив на ноги, с занесенным для удара широким кривым мечом на непривычно странной рукоятке, замер Хенна; а перед ним плечом к плечу стояли четверо. Трое людей и перьерукий. Все - вооруженные, перьерукий сжимал лук. Его стрелу Серый с презрением отшиб в сторону.
Вопль Хенны, казалось, заставил трепетать занавеси в шатре. Повинуясь его команде, четверо шагнули навстречу Серому; а снаружи нарастали топот и крики - сломя голову неслись к шатру своего повелителя покорные его воле тареги, перьерукие, чернокожие...
- Отдай его мне! - Голос Серого прозвучал величественнее и мощнее яростного рыка Хенны. Длинный прямой меч сверкнул в выпаде - три клинка разом рванулись навстречу, отражая удар. Перьерукий вновь натянул тетиву.
И тогда Эовин шагнула вперед, покинув укрытие за спиной Серого. Легкая сабля порхнула с быстротой и грацией бабочки. Тетива лопнула; правое запястье перьерукого пересек алый след. Тем временем Серый ударом эфеса сбил с ног одного из защитников Хенны, на развороте ранил еще одного - и оказался лицом к лицу с самим Божественным.
Шелковая накидка на повелителе распахнулась - чудо-камень на груди сиял нестерпимым блеском. В глазах Хенны, как в клетке, бился ужас. Он не понимал, кто противостоит ему; а Серый, не обращая более внимания ни на оставшихся противников, ни на Эовин, прыгнул прямо к своему врагу.
Клинки сшиблись и разлетелись. Разлетелись, чтобы уже не подняться.
Враги впились друг в друга взглядами, и Эовин, отмахиваясь саблей, вдруг заметила, что за плечами Серого словно бы развернулся черный плащ и бледные, бесплотные фигуры темных призраков встали рядом с ним, протянув длинные бесплотные руки к Хенне; в ответ ярко блеснул Адамант. За спиной Хенны будто открылись врата в сверкающий мир, и на краткий миг юная роханка увидела исполинскую, уходящую в поднебесье колонну, на вершине которой блистал яростный Свет, освещая покрытую темными лесами землю внизу...
Время останавливалось. Хенна, никому неведомый князек странного, дикого племени, вырастал сейчас в настоящего исполина. Ошарашенные, замерли его подручные, забыв обо всем, без остатка захваченные разворачивающейся перед ними панорамой грандиозной битвы.
...Длинные колонны армий маршировали через леса и степи, направляясь к увенчанному живым огнем столпу. Тьма была их щитом и мечом, Тьмой они разили и Тьмой защищались.
...И на них лились потоки иссушающего, неистового пламени. Легионы белых всадников разворачивались в боевые порядки, готовые смять и опрокинуть дерзких, что решились подступиться к цитадели Света.
...Черные армии отвечали градом стрел, и там, где Свет встречался с Тьмой, исчезало и безумное блистание лучей, и мертвящий покров вечной ночи. Серый спокойный свет разливался окрест, ложился туманами, вытягивался речными руслами; сгущался туман, и русла наполнялись водой.
Оживали бесплодные пустыни, и по берегам новосотворенных рек поднимались тенистые леса.
...Но всадники в блистающих ризах не останавливались; на всем скаку неслись они на бесстрашные черные фаланги, и наконечники копий летели наземь, срубленные светлыми клинками. Выдвигалась панцирная пехота, чьи доспехи казались темнее и непроглядное звездного неба в безлунную ночь.
Взлетали и падали боевые молоты, разнося на куски конские головы и тела самих всадников; и гибель каждого темного или светлого воителя давала жизнь еще одному клочку истерзанной непереносимым зноем или, напротив, лютым холодом земли.
...На белом коне, нагнув острую пику с навершием, как спустившаяся на землю небесная звезда, летел на черные ряды дивный всадник, и реки на его пути обращались в полные горячим пеплом сухие извивы, точно трупы исполинских змей. Копье ударило в темные шеренги, пронзая щиты, раскалывая панцири; но навстречу прорвавшему строй исполину уже спешила невысокая фигурка, облаченная в черное, земля расступилась под копытами скакуна, и тот полетел в бездну.
...Но и победитель не уцелел. С самой вершины подпирающей небеса башни низринулся огненный шар и, пробив защиту темного мага, обратил того в Ничто.
...И тогда из рядов черного воинства вышел человек, без шлема, русоволосый и русобородый. Черный Меч был в его руке, на плечах - видавшая виды, не раз чиненная, испытанная кольчуга. Не тварью из мрака и тьмы был он - живым, из плоти и крови, человеком. Он шел навстречу летящим прямо к нему всадникам и, казалось, усмехался им прямо в лицо.
...Вперед вырвалась воительница в сияющей броне, верхом на единороге, и меж раздвоенного навершия ее копья дрожало и горело маленькое солнце. И бойцы темных ратей бежали пред ней; однако русоволосый воин лишь покачал головой. И, когда в нескольких футах от его груди оказался пламенеющий наконечник, внезапно упал на одно колено, так что гибельное оружие пронеслось над самым его плечом, и одним взмахом Черного Меча перерубил ноги коню.
"Я не хочу убивать тебя..." - имя затерялось в громе битвы.
Солнечное копье вонзилось в землю; и тотчас же видение померкло.
На измятых шелковых подушках и покрывалах лежал бездыханный Хенна, могучий воин.
Серый выпрямился во весь рост, сжимая в руке лучащийся неистовым Светом Адамант.
Соратники Хенны с воплями падали, бросая оружие; один лишь перьерукий воитель, зажимая рану и бросая на Серого с Эовин злобные взгляды, кинулся наутек. За ним никто не погнался.
Эовин тоже окаменела на месте. Лицо Серого внезапно заострилось, он словно бы стал выше ростом; не щурясь, он держал Адамант возле самого лица, пристально вглядываясь в неведомую, недоступную взорам простого Смертного глубину. На губах медленно появилась злорадная улыбка, словно он хотел сказать: "А вот вам всем!"
- Вот и конец истории, - с насмешкой проговорил Серый, обращаясь невесть к кому. - До чего же они ловко все придумали... Но и на старуху бывает проруха. И у них не все всегда выходит, как задумано. Я вернулся! И теперь мы посмотрим, кто кого...
Рука Эовин стиснула эфес.
"Убей меня..."
- Да, один раз я уже произносил эти слова. - Голос Серого прозвучал с несомненной усмешкой. - Именно так оно и было. Именно так. Но теперь все станет по-другому. Посмотрим, как шедшие за мной сумели распорядиться моим наследством! Триумф казался полным.
А тебя, Эовин, я, как и обещал, сделаю королевой Средиземья, - заметил Серый, повесив сияющий Адамант на шею. - Да, да, королевой, полноправной и самовластной. Потому что я намерен помериться силами за иное владение!..

ФОЛКО И ОСТАЛЬНЫЕ
Вовсю звенело железо. Стонали раненые, с последним проклятием врагу падали убитые. Несомые бурным потоком обезумевшей толпы, Фолко и его спутники в несколько мгновений оказались возле золотого шатра. Мельком хоббит успел заметить изрубленную стражу; и тут его словно бы окатило горячей волной. Свет таинственного Адаманта ударил по разуму и чувствам с такой силой, что помутилось сознание, а руки отказались держать оружие.
Внутреннему взору внезапно предстала та же картина, которую видела пораженная Эовин, наблюдая за схваткой Серого и Хенны. Исполинский столп со светочем... битва темной и светлой армий...
А затем в один миг наступила полная неразбериха. Многие из воинов Хенны очумело терли глаза, словно только что вырванные из объятий сна. Как-то вяло атаковали они, точно по привычке, не слишком даже понимая, из-за чего они сражаются с отважными чужаками.
- Внутрь! - выкрикнул Фолко - одновременно с Санделло.
Меч горбуна рассек золотую ткань, отряд рванулся в открывшийся проем.
Ошеломленные, сбитые с толку противники даже не попытались воспрепятствовать. И упускать краткий миг удачи было нельзя!
В шатре было светло. Мирно потрескивая, горели факелы; среди измятых покрывал лежало два тела - не поймешь, то ли убитые, то ли просто без чувств. Еще один, в одеяниях ближайшего прислужника Хенны, стонал, рухнув на колени и обхватив голову руками. С окровавленной саблей наголо застыла растерянная золотоволосая девушка... Силы великие! Эовин! Живая, невредимая! Однако Фолко даже не успел толком обрадоваться. Потому что над поверженным Хенной, сжимая в руках вожделенный Адамант, стоял, гордо расправив плечи и вздернув подбородок, высокий седой человек. Стоял и смотрел прямо в слепящий пламень чудесного Камня. Заслышав шум, человек с Адамантом в руке медленно и спокойно повернулся к ворвавшимся. И тотчас наступила жуткая тишина. Фолко ощутил, как у него на затылке зашевелились волосы, он хотел закричать - и не мог, хотел замахнуться мечом - и тоже не мог; он лишь стоял и смотрел, а секунды внезапно стали очень, очень долгими...
- Вот и встретились, - спокойно произнес Олмер.
...Золотоискатель из Дэйла, Злой Стрелок, Вождь Эарнил, Король-без-Королевства, Кольценосец, Ужас Запада, Потрясатель Основ, Проклятье Гондора, Бич Арнора и Погибель эльфов...
Фолко смотрел. Лицо, навечно врезавшееся в память, то самое лицо, хотя, конечно, и его не пощадило время. Олмер сильно изменился - остались неизгладимые следы страшной боли и нечеловеческого ужаса. Но глаза - глаза прежние. И в прежней, хорошо знакомой усмешке кривились губы.
- Клянусь бородой Дьюрина, это же... это же... - услыхал Фолко потрясенный шепот Малыша. И тут разом произошло несколько событий.
Санделло шагнул вперед. В руках у него оказался длинный сверток - "трофеи" Хенны из имущества путешественников были разложены прямо тут, в шатре. Горбун невозмутимо поклонился Олмеру.
- Твой Меч, повелитель, - скрипучим и холодным голосом произнес Санделло, почтительно протягивая обеими руками оружие - протягивая так, словно они расстались с Вождем только вчера и войско Короля-без-Королевства вновь стоит под стенами Серой Гавани...
Ветхая ткань слетела.
- Спасибо тебе, старый друг, - негромко произнес Олмер. И глаза его вновь стали глазами простого смертного человека. - Неужели ты верил все эти годы?..
- Верил, повелитель, - так же негромко ответил Санделло. - Верил и...
- Олмер?.. - вырвалось у бедняжки Эовин. - Как...
Она хотела сказать что-то еще, но тут снаружи вновь раздался шум боя.
Под ударами затрещала ткань золотого шатра. И с разных сторон внутрь рванулись перьерукие, а при виде их вожака у раненого Вингетора внезапно вырвался крик:
- Фелластр!

ОКТЯБРЬ, 10, НОЧЬ, ПОДЗЕМНЫЕ ПУТИ ЧЕРНЫХ ГНОМОВ, ГДЕ-ТО ПОД МОРДОРОМ
Он не останавливался ни на минуту. Не зная сна и отдыха, он гнал утлое суденышко все дальше и дальше по темным водам великой подземной реки, своего рода Андуина Черных Гномов. И слова "по воле Великого Орлангура!" безотказно посылали ему самых сильных гребцов и самые быстроходные лодки.
Ни один из его спутников ни разу не дерзнул задать ему хотя бы один вопрос. Чело посланца казалось темнее даже вечной подгорной ночи, а в глазах застыло холодное, жестокое выражение. Он очень спешил. Что-то подсказывало ему, что бесценен каждый час, что еще немного - и невиданное чудо, чудо, которое он должен доставить Золотому Дракону, попадет в иные руки, и тогда заполучить его удастся лишь через большую, очень большую кровь... Словно уловив мысли хозяина, оживал и просился в руку длинный бердыш, страшное оружие, которым в равной степени можно было и рубить, и колоть...
Великий Орлангур не вел бесед со своим посланником. Вместо слов страннику открывались видения - и одно из них, вид сказочного корабля-лебедя и двух сошедших на берег обитателей Заката, наполняло сердце посланника болью и страхом. Он догадывался, кто эти двое. Он почти не сомневался, зачем они отправились в Средиземье. Он твердо знал, почему это стало возможно, несмотря на гибель Серой Гавани и падение Прямого Пути. И еще лучше он мог провидеть то, что произойдет, если в руки этой пары попадет Огненное Средоточие Силы.
Пламенное Сердце он видел тоже. Иногда оно представлялось в виде сверкающего колеса, катящегося по земле и оставляющего за собой сплошную стену пожаров, то в виде мирно искрящегося кристалла, охваченного темной плотью человеческих рук, то как полыхающее в зените светило, много чище и ярче солнца... Чем дольше уходил он на юг, тем острее и точнее чувствовал его. И теперь мог найти дорогу к нему даже с закрытыми глазами.
Однако в эту ночь с Пламенным Сердцем творилось нечто странное. Оно то разгоралось до немыслимой, почти невыносимой силы - и тогда посланнику приходилось успокаивать то и дело кидающихся в драки друг с другом гребцов, то приугасало так, что он почти терял его из виду. А потом оно вдруг запылало - и посланник невольно прикрыл глаза, спасаясь от пронзающих лучей; а потом увидел человека, который обеими руками сжимал светящийся Камень и пристально вглядывался в него.
- Олмер! - У посланника вырвался глухой вскрик, полный затаенной ярости и неописуемого удивления. - Ты же мертв! Мертв как камень! Ты нашел погибель в Серой Гавани! Или это злой морок?!
Гребцы с ужасом косились на своего пассажира.
Нет, это был не морок и не лживое, насланное неведомым чародеем видение. Он чувствовал, что это правда - правда от начала до конца, - и рука до боли стискивала бердыш. "Как же ты добрался до Него, ты, вышедший из смертной тени? Как Мандос согласился отпустить тебя? Какие Силы решили твою судьбу? Для чего ты вновь в Мире и кто тебя послал? Зачем? За Силой Огненного Сердца? Или ты добыл его для самого себя? Ну что ж, теперь-то мы и проверим, так ли хорош мой бердыш в настоящем бою!"
В эту ночь никто из гребцов не спал. У самого края их лагеря, что прилепился на крошечной галечной косе, неподвижно застыла необычайно широкая и мощная даже для Черных Гномов фигура.
"Тебе нужно было лететь самому, - думал посланник, обращаясь к Великому Орлангуру. Он отлично знал, что Дух Познания может слышать его - если только захочет. - Надо было рискнуть. А теперь... Мир сойдет с ума, если Олмер действительно вернулся из-за Гремящих Морей! В прошлый раз один лишь тончайший волосок удержал Средиземье от Дагор Дагоррата, а теперь? Неужто я опоздал и все мое дело уже погибло? Нет, не бывать этому! Я смирюсь с поражением, лишь когда сам умру и отправлюсь в Чертог Ожидания!.. И те двое... Наверняка они сильно опережали меня - но я-то иду подземным путем!
И окажусь на той стороне Хлавийских Гор явно раньше, чем та парочка! Вот тогда мы и посмотрим, чья возьмет... Но, Олмер, Олмер! Трудно будет справиться с тобой... Если, конечно, у твоих врагов не окажется вовремя под рукой Погибели Олмера..."

ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, СТАВКА ХЕННЫ
- Фелластр!
Перьерукие заполонили шатер. Их вожак взмахнул рукой - и плечо Вингетора насквозь пронзил дротик. Казалось, им нипочем яростное сияние Камня в руке Олмера; не страшась гибели, они шли прямо на клинки спутников Фолко.
Олмер опомнился первым.
- За мной! - Он взмахнул было мечом, и тут брошенный чьей-то умелой рукой дротик угодил ему прямо в бок. Олмер вздрогнул, зажимая рану ладонью; по сияющим граням Адаманта заструилась кровь.
Первым возле пошатнувшегося Вождя оказался Санделло. Поддержал, не дал рухнуть; эльфы тем временем уже пустили в ход клинки...
Торин отшвырнул бросившегося на него перьерукого, точно легкий пук соломы. Фолко сразил оказавшегося перед ним бедолагу. Дорога была открыта, но тут Фелластр, планы коего, верно, несколько отличались от задуманного хоббитом и его друзьями, прыгнул прямо на Олмера. Удар дротика был нацелен в горло Вождю; взлетел, отражая удар, меч Санделло, но именно этого и ждал предводитель перьеруких. С торжествующим воплем он вцепился в залитый кровью Адамант - и, падая, вырвал его из руки Олмера.
С глухим, яростным воплем Олмер рванулся было следом - но из раны на боку брызнула кровь, он пошатнулся, едва устояв на ногах. Фелластр бросился наутек, но тут оказалось, что есть и еще кое-кто, несогласный с подобным исходом. Прежде чем Фолко успел метнуть нож или кто-то из эльфов натянуть лук, прямо перед торжествующим Фелластром поднялось бледное, перекошенное от боли лицо Хенны. В правой руке Хенна сжимал обломок кинжала, и концом сломанного лезвия он ударил прямо в глаз вожаку перьеруких. Тот со стоном упал, а Хенна, пошатываясь, кинулся прочь из располосованного шатра...
Вождь сделал попытку ринуться в погоню за похитителем - его остановила рука Санделло. Горбун сурово взглянул в лицо своему господину, и Олмер, сжав зубы, молча кивнул головой.
- Уходим отсюда! - крикнул Форве, вовсю работая мечом.
Перьерукие навалились вновь, и надо было отступать, пока не опомнился Хенна, не привел в порядок свои рати...

ОКТЯБРЬ, 10, РАННЕЕ УТРО, ЛЕСА ЮЖНОГО ХАРАДА
Всю ночь Миллогу снились страшные сны. Пес тоскливо выл, а два таинственных спутника ховрара и вовсе не сомкнули глаз. На заре они показались ховрару чем-то встревоженными; обменявшись долгими взглядами, они объяснили Миллогу, что их план изменился. Они идут на юг, где ховрар должен помочь им в одном очень важном деле, после чего его ждет великая награда, такая, о какой мог только мечтать любой Смертный. Не возражая, Миллог покорился, не представляя себе, как вообще можно прекословить...
Они шли на юг, нацелившись прямиком на ту долину, которой неделями раньше прошли Серый и Эовин...
Золотоволосая подозвала к себе пса - и тот подошел, хотя всем видом своим выражал крайнее несогласие: подвывал, прижимал уши и припадал к земле... Однако же подошел, и повелительница, двумя ладонями сжав лобастую голову, стала что-то шептать ему на ухо. Пес внезапно взвыл, точно по покойнику, принялся рваться, но, побежденный многократно более сильной волей, немного погодя уже лишь обреченно повизгивал.

ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, ПОДЗЕМНЫЕ ПУТИ ЧЕРНЫХ ГНОМОВ, ГДЕ-ТО ПОД МОРДОРОМ
Ночь выдалась кошмарной. Посланник не сомкнул глаз. Мрачный и угрюмый, он поднял невыспавшихся, злых гребцов.
- Вперед!
"Итак, случилось. Я знаю. Сердце Силы пылает так, что глаза мои жжет уже нестерпимо. Владеющий им привел в действие сокрытую в Сердце мощь, и теперь остановить его, этого владельца, похоже, сможет только честная сталь. Что-то произошло там, на Юге... неважно уже что. Кто, кого, сколько и как убил - не имеет ни малейшего значения. Быстрее, быстрее, река!
Другие охотники не дремлют. Так поспешай же и ты, гонец Великого Орлангура!"

ОКТЯБРЬ, 15, УСТЬЕ КАМЕНКИ
Эльдринги показали, на что способны. Весла гнулись в сильных руках. Не останавливаясь ни днем ни ночью, корабли вырвались из владений Хенны, отделавшись лишь несколькими стрелами, что вонзились, не причинив никому вреда, в смоленые борта быстрых "драконов". Хенна выслал погоню, но "драконы" успели к приморью первыми. Боя в устье не получилось. Цепями, чтобы перегораживать речное русло, Хенна - еще не обзавелся, а в бой эльдринги решили не ввязываться - к городку спешно подходили войска.
Проскочив мимо разъяренных сподвижников Хенны, Фарнак и Вингетор вывели корабли в море на соединение с флотом Скиллудра...
Весть о том, что они везут вернувшегося из Пределов Смерти Олмера Великого, Вождя Эарнила, как громом поразила морских удальцов. На него смотрели как на чудо, а Злой Стрелок, похохатывая, рассказывал собравшейся братии - свободной смене гребцов - смешные байки о Суде Валар.
Фолко ловил себя на том, что не чувствует никакой вражды к этому человеку. Тот, прежний, Олмер умер, был сражен его, Фолко, рукой, а этого нужно было узнавать заново. Во многом, очень во многом он сильно походил на прежнего Вождя, обуянного мыслью о мести эльфам. А кому он намерен мстить на сей раз? Неужели Валар? Неужели ему нужен Адамант, чтобы силой ворваться на Прямой Путь?..
...И, улучив момент, Фолко спросил об этом вчерашнего врага напрямую.
Олмер помолчал. Мимо проплывали берега Каменки, зеленые, изобильные, с которых все время летели стрелы. Всадники Хенны преследовали корабли по пятам, но долго выдержать гонку они не могли. Дважды "Скопа" и "Змея" таранили наспех сооруженные поперек реки наплавные запруды - у их строителей не хватило либо времени, либо умения, и преграды всякий раз уступали натиску "драконов".
- Мне, конечно же, нужен Адамант, мой доблестный половинчик. Да я и не скрываю этого. Уж я бы смог использовать его получше, чем этот глупец Хенна! И ты прав - в Средиземье у меня врагов не осталось. Истерлинги заняли Арнор... ну и пусть. Огон сделался королем - что ж, из него выйдет неплохой правитель. Пусть. Мне хочется идти дальше! - Он расправил плечи, глаза сверкнули. - Туда, за самый дальний окоем, туда, где сливается море с небом, туда, за Нездешние Моря... Я хочу увидеть своими глазами все то, о чем нам так долго и красно говорили эльфийские сказки. Уже для одного этого мне нужен Адамант. Да и ты, половинчик, - ты, гнавшийся за мной через все Средиземье сперва с запада на восток, а затем с востока на запад, - разве ты откажешься от такого похода?
- Да разве способен Адамант... - начал было Фолко.
- Способен, - перебил его Олмер. - Он на многое способен. И смотри, как бы его не вырвали у нас из-под носа!.. Во всяком случае, бросать его в Ородруин - крайне неразумный поступок. Но об этом я тебе уже говорил.
- Неужто мы передеремся из-за добычи, словно разбойники с большой дороги? - невесело усмехнулся Фолко.
- Люди совершали куда более страшные преступления из-за меньшего, - равнодушно заметил Олмер. - Но погоди! Адамант еще нужно отбить... а войска нет. В Цитадели правит мой сын... и она далеко. Приходится рассчитывать только на удальцов Умбара... да еще на орков, если удастся поднять их в Мордоре.

***
А потом была встреча со Скиллудром, и сильнейший из морских танов молча поклонился Олмеру - поклонился так, словно Злой Стрелок и не погибал.
"Драконы" ходко шли на север.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

1733 ГОД, ЗИМА

Глава 1

ФОЛКО, ТОРИН, МАЛЫШ И ДРУГИЕ
"Скопа", "Крылатый Змей" и флот Скиллудра благополучно добрались до надежной умбарской гавани. Хоббиту пришлось признать - не они, не Фарнак и не Вингетор, не Санделло и не Тубала были главными в этом походе. Сотни глаз неотрывно смотрели на одного-единственного человека - Олмера, Злого Стрелка.
Слух о его чудесном возвращении обгонял летящие по волнам "драконы".
Набольшие из дружины Скиллудра в очередь поднимались на палубу "Скопы" - многие из них знали Вождя Эарнила, ходили под его рукой, готовились приступом брать Серую Гавань с моря...
Олмер говорил со всеми. Глаза его оставались черны и непроницаемы, но для каждого из старых бойцов у него нашлось свое слово. Казалось, по палубам кораблей вот-вот пронесется клич: "Вперед, за Вождя Эарнила!"
Фолко видел, как с каждым днем мрачнели друзья гномы, как покусывал губу Фарнак и как с непроницаемым лицом отворачивался Вингетор... Слава Олмера Великого, точно морской водоворот, затягивала эльдрингов; еще немного - и Король-без-Королевства с легкостью поведет за собой всех, поведет, куда ему только заблагорассудится...
Все это время Тубала-Оэсси старательно избегала Фолко, Торина и Малыша - избегала, несмотря на прямой приказ Олмера помириться.
...Это случилось вечером последнего дня пути. Фолко ощутил приближение дочери Олмера и успел развернуться к ней лицом, явно испортив половину удовольствия, - та намеревалась подкрасться незамеченной.
Красивое лицо портила застывшая маска ненависти.
- Между нами нет мира, - услыхал хоббит сдавленное шипение. - Ты убил моего отца! Ты лишил его победы! Он может говорить мне все, что угодно, - но знай, крысенок, за Серую Гавань ты мне еще заплатишь!
- Зачем откладывать? Или ты боишься? - невозмутимо произнес хоббит. Под плащом скрывалась мифриловая кольчуга: с полубезумной девки вполне станется пырнуть ножом в спину... - Давай решим все прямо сейчас!
- Нет! - яростно прорычала Тубала. - Не сейчас. В Умбаре. Когда вокруг никого не будет, когда никто не сможет остановить меня!
- Дело твое. - Фолко равнодушно пожал плечами. Говорить с умалишенной - какой смысл?
Тубала повернулась на каблуках, мигом исчезнув в темноте...
А когда ночь уже полностью вступила в свои права, Фолко, Торин и Малыш вновь, как и встарь, собрались, чтобы решить - что делать с Олмером?..
Однако они не успели обменяться и парой слов. Рядом бесшумно возникли две человеческие фигуры - одна высокая, другая пониже, сильно ссутуленная.
Олмер и Санделло.
- Несложно будет догадаться, о чем станут говорить два доблестных гнома и не менее доблестный хоббит, - раздался голос Короля-без-Королевства. - Вы решаете - а не прикончить ли этого вернувшегося из-за Гремящих Морей ради спокойствия всего остального мира?
- Мы еще не начали разговора, Олмер, - быстро ответил Фолко.
- Но никто не поручится, что нам такое не пришло бы в голову! - бесшабашно брякнул Малыш.
Горбун мигом шагнул вперед, заслоняя Олмера.
- Санделло! - одернул его Злой Стрелок. - Успокойся. Дело серьезное...
Так вот, слушайте меня, воины! Я хочу, чтоб мы сражались вместе, а не друг против друга. Тем более что война наверняка уже началась и отряды Хенны уже идут на север. Нам придется драться. Драться за Адамант. Об этом уже сказано немало слов. Я намерен начать с Умбара. Не сомневаюсь - с Хенной мы справимся.
- А потом? - отрубил Торин. - Мы ведь говорили - или я запамятовал?
- Говорили, да не закончили, - возразил Олмер. - Кто станет добывать Адамант? Фарнак? Вингетор? Скиллудр? Нет. Его станут добывать те, кто остановил меня... - Голос его пресекся, точно от внезапной боли. - Те, кто остановил меня в Серой Гавани. Вы трое - перед вами отступает сама Судьба.
Если мы будем вместе, не будет и вопроса, что делать с Адамантом.
- Неужто ты думаешь, что мы станем помогать тебе? - тихо и спокойно спросил Фолко, в то время как его пальцы сжали рукоять метательного ножа.
На сей раз он не станет медлить. - Чтобы ты снова залил кровью все Средиземье?
- Средиземье? О нет! - Олмер рассмеялся. - В Средиземье у меня нет врагов. Я с радостью сделал бы Эовин властительницей всех земель, но она сама освободила меня от клятвы. Я говорил тебе, что влечет меня ныне. А разве ты отказался бы от такого похода?
- Ты же поставишь на дыбы всю Арду! - не выдержал Фолко. - Одумайся!
Там, на Западе, - Силы Мира! Мало нам Нуменора? Хочешь, чтобы они потопили и Средиземье?..
- Ну если они ни на что больше не способны, кроме как топить вместе с невинными детьми и немощными стариками целые страны...
- Больно ты детей да стариков щадил, Злой Стрелок, - проворчал Торин, стиснув топор.
- Насколько это возможно - щадил, - сухо ответил Олмер. - Роханские горные твердыни и вовсе устояли. Арнорские города попали в руки истерлингов почти без боя... А те никого не резали.
- Ну да, только грабили! - не выдержал и Малыш.
- Грабили, - кивнул Олмер. - А разве я говорил - они есть сама кротость и доброта? Люди. Не хорошие и не плохие. Разные... Но сейчас не о том...
Если Валар только и могут, что топить целые державы, сказал я, то не заслужили ли они того, чтобы мы наведались к ним и призвали к ответу?..
- Ты обезумел, Злой Стрелок. - Торин тяжело смотрел на Олмера. - Говорю тебе - ты обезумел. Сражаться с Валар... Когда ты произнес эти слова в прошлый раз, мы не приняли их всерьез - и, похоже, ошиблись. Да с чего ты взял, будто...
- А вот мы и посмотрим, - с какой-то бесшабашной веселостью бросил Олмер. - Это-то мы и проверим! И, если я прав, - ударим по самому средоточию силы наших врагов!
- Твоих врагов. Злой Стрелок, не наших, - покачал головой хоббит. - А кроме того, не забывай - в том, что ты жив и что жива твоя дочь, есть заслуга и Эльфов Авари...
- Я никогда не враждовал с Авари, - быстро парировал Олмер. - Сдерживал их и Срединное Княжество - да. Моими врагами были Западные Эльфы... А если разобраться, то Валар. И, кстати, если Адамант навек покинет Средиземье, те же Авари от этого только выиграют. Потому что иначе останется опасность, что сокровище попадет в руки новому Хенне... и колесо завертится в обратную сторону. Разве я не прав?
- Может, Адамант способен превратить нашу землю в цветущий сад? - заметил Фолко. - Тебе ведомы пределы его Сил, Злой Стрелок?
- Пределы - конечно же, нет. Но, мню, едва ли ты с его помощью сможешь разбивать сады и обращать в цветники заброшенные земли. Адамант - это Сила Огня... древнего, первородного... быть может, даже таящего в себе частицу Пламени Неуничтожимого!
- Пламени Неуничтожимого? - разом вырвалось у Фолко, Торина и Малыша.
- Пламени Неуничтожимого, - кивнул Олмер. - Никак иначе объяснить его чудесные свойства я не могу.
- Но ведь... но ведь это Пламя... оно только у Единого... - начал было возражать Фолко, однако Олмер останавливающе поднял руку:
- Знаю, знаю, доблестный половинчик! Эльфийские предания известны мне не хуже, чем тебе.
Быть может, здесь не самая Суть Пламени... какое-то его отражение... Но что связь есть - я ручаюсь. Мои бывшие хозяева, - он криво усмехнулся, - постарались изрядно, подарив мне на прощание немало ценного, так что я теперь вижу глубже, чем прежде... Впрочем, как действует Адамант, какие Силы в нем скрыты - будем рассуждать позже, когда сам Камень будет у нас в руках...
- У тебя в руках, - буркнул Торин.
- У меня в руках, - легко согласился Олмер. - По мне, это лучше, чем обрекать сокровище на бездарную гибель в Ородруине!.. Ну, сказано уже достаточно. Вы со мной? Да или нет? Если да - то Адамант, считайте, уже у нас...
- По-моему, мы все вместе едва унесли ноги из владений Хенны, - язвительно заметил Фолко.
- Верно. Но второй раз все будет по-иному. У нас есть опыт. Ну так как?..
Друзья переглянулись.
- Олмер, - заговорил Фолко, усилием воли заставляя себя смотреть прямо в лицо Королю-без-Королевства, сейчас полускрытое ночными тенями. - Мы не пойдем с тобой. Ты замыслил безумие. Отговаривать тебя... - Хоббит горько усмехнулся. - А это значит, что мы - вновь враги!
Злой Стрелок помолчал. Фолко чувствовал, как его буквально сверлит яростный взгляд горбуна, словно говоря: "Что же ты наделал?! ЧТО?!"
- Один раз ты уже убил меня, половинчик, - глухо промолвил Олмер. - Это было очень больно. Но я не держу на тебя сердца, потому что, убивая меня, ты меня же и спасал от более страшной участи. И потому в память о том - до Умбара мы доберемся мирно. Но - также в память о том дне - я скажу тебе, что второй раз убить меня тебе не удастся. Все ясно?
Наступило молчание. Отчего-то хоббита охватила вдруг внезапная горечь - а ведь они могли расстаться друзьями...
- Мне жаль, - негромко произнес Олмер. - Но иначе и быть не могло. Вы - хранители покоя Средиземья. Я - вечный его возмутитель. Мы обречены сражаться друг с другом. В разных ипостасях, в разных временах... Может, даже в разных Мирах... и за спокойствие не только Средиземья... - закончил он совсем уже загадочно.
- Эх-ма... - протянул Малыш. - Коряво-то как все вышло... И за какой каменной крысой сдался тебе этот Валинор, Олмер?
- Мы могли бы убить эту войну, а не разжигать новую, - проговорил Фолко.
- Убить войну... - усмехнулся Олмер. В темноте хоббит не видел выражения его глаз, но голос Злого Стрелка полнила непонятная горечь. - Убьем эту - тотчас начнется другая. Сколько сейчас идет войн, которых ты не в силах остановить, хоббит? На Юге, на Востоке, на Севере?
- Но эту-то можем, - непреклонно отрезал Фолко.
- Не можем, - вдруг заговорил Санделло. - Драться с Хенной все равно придется. И не с ним одним. А с целой армией. И убивать их - тоже придется. Ты можешь указать другой выход?
- Магия эльфов... - начал Фолко, но Олмер только отмахнулся.
- Ты же в это и сам не веришь, храбрый половинчик. Быть может, только сам Великий Орлангур... А Авари... Они, конечно, будут доблестно биться, но в одиночку одолеть целую армию едва ли смогут. Нет, дело решат честные мечи. Честные мечи эльдрингов... и орков, если те захотят последовать за мной... - Он вновь сделал паузу. - Что ж, мы сказали друг другу все.
Доброй дороги! Может статься, вы еще признаете мою правоту...
- Едва ли, - с вызовом заявил Маленький Гном.
Олмер пожал плечами.
- Не спеши со смелыми словами, достойный тангар. Силы наши небеспредельны. Никто не знает, как поведет себя Адамант. Вдруг я признаю вашу правоту и вместе с вами понесу сокровище к Ородруину...

***
Слова Олмера во многом оказались пророческими.
Война вскипела отравным варевом, густо замешанным на крови, пожарах и смерти. Хенна не заставил себя долго ждать. Южные племена, большей частью неведомые никому не только в Умбаре, но даже и в Хараде, двинулись через Хлавийские Горы. Нельзя сказать, что число вторгнувшихся было очень уж велико, но ослабленный потерями Харад не мог сопротивляться. Опустели невольничьи рынки Умбара: тхеремцы торопливо, не торгуясь, скупали всех рабов, но их караваны, уходили на восток быстрее, чем охотники за рабами, вроде тана Старха, успевали добывать новых...
До самого конца пути Олмер и Фолко не сказали друг другу ни слова.
Хоббит частенько ловил на себе более чем выразительные взгляды Тубалы, но однажды такой взгляд перехватил Олмер, что-то кратко и негромко сказал дочери - и та отвернулась от Фолко с такой поспешностью, словно смотреть на него было настоящей пыткой.
Но вот наконец-то Умбар, наконец-то пристань и...
Что делать дальше Фолко, Торину и Малышу?..
Олмер, в отличие от них, знал точно.
На следующий же день в Умбаре говорили только о нем. Об Олмере Великом, покорителе Запада. Об Олмере Сильномогучем, вырвавшемся из лап самой Смерти. Кое-кто не верил, но слишком много танов и простых эльдрингов знали Вождя Эарнила в лицо. В охватившей Умбар сумятице никому не было дела до хоббита, двух гномов, юной золотоволосой девушки да смуглолицего кхандца, оставшегося с ними, несмотря ни на что.
- Надо идти назад, - твердил Малыш. - Назад, к Хенне!
- Сами только-только унесли оттуда ноги, - вновь и вновь напоминал другу Торин.
- Так что же нам, в тхеремскую армию вступать? - с досадой спрашивал Фолко, уставший от длившихся уже третий день споров.
- Можно и вступить, - пожимал плечами Рагнур. - Там сейчас каждый боец на счету. Золота они не жалеют...
А войско Олмера росло не по дням, а по часам. Таны один за другим вставали под его знамя, над мачтами вновь затрепетали знакомые стяги - белый круг с трехзубчатой черной короной в центре черного же поля...